Евгений Токтаев - Пес и волчица

Гости, сняв тоги и облачившись в просторные праздничные одежды без поясов, ели, пили, играли в кости, разрешенные законом лишь в дни Сатурналий. В зале царил смех и безудержное веселье, однако по мере приближения к главному столу и ложе хозяина атмосфера становилась все более прохладной. Цинна почти не пил, рассеянно приподнимая свою золотую чашу в ответ на тосты гостей. Здравниц произнесли уже изрядное количество, но янтарного цвета благородное фалернское в кубке консула совсем не убывало, что привлекло, наконец, внимание Мария-младшего, молодого человека двадцати трех лет, возлежавшего по правую руку от Цинны на ложе, стоявшем перпендикулярно хозяйскому.

— До дна, Корнелий, до дна! — весело прокричал Марий после очередного тоста, — почему ты не пьешь?

Цинна поморщился.

— Кусок не лезет в горло.

— Что случилось? — поинтересовался Перперна, почтенный седой муж, шестидесяти лет, деливший обеденное ложе с хозяином дома.

Консул ответил не сразу.

— Сегодня утром получил письмо, — Цинна пожевал губами, — из Азии.

— Сулла? — насторожился Марий.

Последние новости об успехах Суллы пришли в начале ноября и повергли марианцев в уныние. Старейшие сенаторы от каждой вести с востока непроизвольно втягивали головы в плечи. Молодежь хорохорилась, от недостатка ума...

— Нет. На этот раз новости от нашего друга, Гая Флавия.

— Вот уж о ком я меньше всего желал бы в этот час услышать, — фыркнул Перперна.

— И как поживает наш головорез? — набивая рот жареным дроздом, поинтересовался Марк Марий Гратидиан, племянник семикратного консула.

— Превосходно, — процедил Цинна, — он взял Илион.

— Фимбрия взял Илион?! — восхищенно воскликнул юноша, совсем еще мальчик, четырнадцати лет на вид, деливший ложе с Марием-младшим, — как?

— Примерно так же, как Агамемнон с Одиссеем. Только ему не пришлось ради этого топтаться под стенами десять лет.

— Так он тоже прибег к хитрости? Скажи, Луций Корнелий, в этом письме описаны подробности?

В глубине зала приглашенные актеры начали пантомиму эротического содержания. Цинна поморщился и, скосив глаза на вход в триклиний, обнаружил там девочку, лет девяти-десяти, прижимавшую к груди большую куклу. Девочка во все глаза смотрела на начинающееся действо.

— Молодой Гай, ты задаешь вопросы, которые в твоем положении, будущем положении, лучше не задавать, — ответил консул, — прошу тебя, проводи свою невесту в ее комнату. И будет лучше, если ты постараешься ее чем-нибудь развлечь. Я приятную беседу имею ввиду.

— О чем говорить с малолетней девчонкой... — насупился мальчик.

— Прошу тебя, — повторил Цинна.

Мальчик поднялся и, понурив голову, побрел к выходу. В дверях он схватил девочку за руку и довольно бесцеремонно потащил прочь. Цинна и Марий смотрели парочке вслед.

— Жаль парня, — сказал Марий, — мечтает о подвигах. И будет их лишен. Пожизненно. А ведь голова у него соображает, я с ним неоднократно беседовал. Да и, насколько я понимаю, в воинских упражнениях он не последний среди сверстников. Жаль. Я бы не смог отказаться от этого.

— Тебе легко рассуждать, братец, — заявил Гратидиан, — для тебя путь воина предначертан с пеленок. А его и спрашивать никто не станет.

— Ему придется забыть про оружие. Фламин Юпитера не должен касаться оружия, даже хотя бы видеть войско. Не должен покидать Город более чем на две ночи...

— Оставь эти перечисления, Корнелий, — поморщился Марий, — я же не школьник, прогулявший урок.

— Кто-то может и не знать, — усмехнулся Гратидиан.

— На что ты намекаешь?

— Остынь братец. Я в глазах некоторых, такой же деревенщина из Арпина, как и ты, хотя мы, в отличие от нашего с тобой дяди и отца, родились в Городе. Не будь у нас силы и власти в руках, толпа на Форуме показывала бы на нас пальцами: "Смотри, деревня в тоге!"

— Так и было бы, не стань отец военным, — согласно кивнул Марий.

— Военная карьера для юноши закрыта навсегда, — покачал головой консул.

— Так ли необходимо ломать парню жизнь?

— А так ли много кандидатов? — задал встречный вопрос Цинна, — с трудом наскребли троих, чтобы все по закону. Найди-ка сейчас молодого патриция с подходящей родословной, да чтобы еще его родители вступили в брак по обычаю конфорреации [16] Конфорреация — вид брачного союза, полностью исключающий развод. . Кто и был, все разбежались. А мальчишка из бедной, но благороднейшей семьи. Род числит от самого Юла, сына Венеры.

— Но есть же еще кандидаты? Ты сам сказал, по закону нужны трое...

— Двое других, чтобы букву соблюсти. Их в числе кандидатов числить — это надо оба глаза крепко зажмурить. Хоть не плебеи и то ладно... Ты думаешь, мне так хочется заточить парня навечно в Городе? Думаешь, я горю желанием выдать мою Циниллу за этого благородного нищего?

— Вот и подумаешь, — встрял Перперна, — а стоило ли убивать Мерулу? Он ведь сохранял нейтралитет и вообще я не представляю себе более безобидного человека. Почти год уже Город без фламина Юпитера, когда такое бывало?

Марий скрипнул зубами. Все присутствующие понимали, что доведение до самоубийства жреца Юпитера целиком и полностью лежит на совести Мария-старшего, который незадолго до своей смерти совершенно спятил и начал истреблять даже ни в чем не провинившихся перед ним людей.

— Болтают про какое-то предсказание, будто мальчишка из рода Юлиев затмит славой старика, — сказал Гратидиан, — вот он, очевидно, и хотел лишить его возможности...

— Да поймите вы! — вспыхнул Цинна, — независимо от желаний Мария, других кандидатов сейчас не найти! Мальчишка будет фламином и хватит об этом! Как будто иных забот нет...

— Действительно, — согласился Гратидиан, — так что там Фимбрия?

— Фимбрия осадил Илион. Далее следует какая-то муть. Якобы местные уже сдались Сулле. Как они могли это сделать, не понятно, ведь Сулла все еще торчит в Греции.

— Может они сдались Лукуллу? Он ведь раздобыл флот?

— Не знаю. На море давно уже осенние шторма. Не знаю, я не моряк, может и Лукуллу. Не суть важно. Короче, жители Илиона открыли ворота Фимбрии, а тот поприветствовал их и похвалил, за то, что они стали друзьями Рима. Мы мол, римляне, от древних троянцев происходим, привет родственнички, со свиданьицем! После чего с улыбкой предал город огню и мечу. Я так и не понял, зачем. Уже десять раз пожалел, что поддался уговорам этого безумца и отправил его с Флакком.

— С другой стороны, он побеждает, — сказал Марий.

— Он убил консула, — резко вставил Перперна.

— Победителей не судят, — возразил Марий.

— Если только они не ведут двойную игру.

— Какие у тебя основания для таких подозрений, Корнелий?

— Флакк должен был перенести войну в Азию, восстановить законную власть в провинции и опередить на этом поприще Суллу. Почему он жевал сопли в Македонии, наблюдая, как его солдаты перебегают к врагу — непонятно. Из-за его нерешительности мы могли потерять оба легиона, поэтому я готов простить Фимбрии убийство консула. Гай Флавий Митридата, конечно, немного побил, но позволил улизнуть. Нельзя его судить за это, война есть война, а царь скользок и увертлив, как угорь. Но Фимбрия, вместо того, чтобы склонять колеблющихся местных на нашу сторону, занялся резней! Он или обезумел вконец или преследует какие-то неизвестные мне цели.