Стивен Кинг - 11.22.63

— Сэйди, тебе не нужно делать ничего такого, чего не хочешь делать. Я не…

— Ты не понимаешь. Не в том дело, что я не хочу. Не по этому мне страшно. Мне страшно потому, что я никогда этого не делала.

Раньше, чем я успел что-то произнести, она выскочила из машины и уже бежала к своему дому, разыскивая в сумочке ключ. Она не оглянулась.

У себя я оказался без двадцати минут час, где теперь уже мне самому пришлось преодолевать путь от гаража до дома походкой «подъема посиневших яиц». Я успел лишь щелкнуть включателем в кухне, как начал звонить телефон. 1961-й лежал в сорока годах до появления технологии идентификации входного звонка, но только один человек мог мне звонить по телефону в такую пору, после такого вечера.

— Джордж? Это я, — тоном уравновешенным, но в голосе слышалась хрипота. Она перед этим плакала. И сильно, судя по всему.

— Привет, Сэйди. Ты так и не подарила мне возможности поблагодарить тебя за замечательно проведенное время. На танцах и после них.

— Мне тоже было хорошо. Я уже так давно не танцевала. Мне почти страшно говорить тебе, с кем я когда-то научилась танцевать линди.

— Ну, — произнес я. — Сам я учился со своей бывшей женой. Догадываюсь, что ты тоже могла учиться со своим теперь уже отчужденным мужем.

Хотя с моей стороны это была совсем не догадка; так должно было быть. Меня такие совпадения больше не удивляли, но если я скажу вам, что привык к этим сверхъестественным звонкам гармонии, я солгу.

— Да, — бесцветным тоном. — С ним. С Джоном Клейтоном из Саваннских Клейтонов. И «отчужденный» как раз правильное слово, так как он очень чужой мне человек.

— Сколько вы прожили в браке?

— Вечность и один день. Если тебе хочется называть мои отношения с ним браком, называй, — она рассмеялась. Этот ее смех прозвучал как тот, который я услышал от Айви Темплтон, преисполненный юмора напополам с отчаянием. — В моем случае вечность и один день это немного более четырех лет. После окончания занятий, в июне, я собираюсь втайне поехать в Рино [438] Reno — основанный в 1850 г. город на западе штата Невада, который в 1960-х гг. был одним из популярнейший горных курортов и столицей игорного бизнеса в США, там также действовал самый либеральный закон о разводе. . Найду там себе работу на лето, официанткой или еще кем-то. У них там единственное требование, чтобы срок постоянного проживания был не меньше шести недель. Итак, в конце июля или в начале августа я смогу закончить этот… этот анекдот, в который я когда-то втянула себя… словно лошадь со сломанной ногой.

— Я готов подождать, — сказал я, и не успели эти слова вылететь у меня изо рта, как я усомнился в их правдивости. Так как актеры уже собирались за кулисами, и спектакль должен был вот-вот начаться. В июне 1962 года Ли Освальд возвратится в США, Сначала он поживет у Роберта, потом у своей матери. В августе он уже должен жить на Мерседес-стрит в Форт-Уорте и будет работать неподалеку, в «Сварочной компании Лесли», будет собирать алюминиевые окна и качественные входные двери с вырезанными на них монограммами.

— Я не уверена, что готова, — произнесла она голосом таким тихим, что я расслышал его только напрягая слух. — Я выходила замуж еще девственницей в двадцать три, а теперь я двадцативосьмилетняя соломенная вдова-девственница. Слишком долго фрукт на дереве провисел, как это говорят там, откуда я родом, тем паче, когда люди — моя собственный мать, например — уверена, что ты начала приобретать практический опыт на тему, откуда пчелки-птички берутся еще четыре года назад. Я никогда никому об этом не говорила, и если ты кому-то расскажешь, думаю, я тогда просто умру.

— Это между нами, Сэйди. И всегда будет. Он импотент?

— Не совсем так… — она оборвала себя. Молчание длилось какое-то мгновение, а когда она заговорила вновь, в голосе ее звенел ужас. — Джордж…это спаренная линия?

— Нет. За дополнительные три пятьдесят эта игрушка безраздельно принадлежит только мне.

— Слава Богу. Но все равно об этом не следует говорить по телефону. И, конечно же, не в харчевне Эла, закусывая «Вилорогом». Ты можешь прийти на ужин? Мы можем сделать небольшой пикник у меня на заднем дворе? Скажем, где-то около пяти?

— Чудесно. Я привезу большой кекс или еще чего-нибудь.

— Это не то, что бы мне хотелось, что бы ты привез.

— А что тогда?

— Я не могу назвать это по телефону, даже если здесь не спаренная линия. То, что ты можешь купить в аптеке. Только не в местной аптеке, не в Джоди.

— Сэйди…

— Ничего не говори, прошу. Я сейчас вешаю трубку, должна сполоснуть себе лицо холодной водой. Оно у меня уже огнем горит.

В ухе у меня щелкнуло. Сэйди исчезла. Я разделся и пошел в кровать, где еще долго лежал без сна, думая тягостные мысли. О времени, о любви, о смерти.

В десять утра в то воскресенье я прыгнул в «Санлайнер» и промчал двадцать миль в город Раунд-Хилл. На главной улице там стояла аптека, и она была открыта, но на ее двери я заметил наклейку МЫ РЫЧИМ ЗА ДЕНХОЛМСКИХ «ЛЬВОВ» и вспомнил, что Раунд-Хилл принадлежит к четвертому району нашей консолидированной школы. Я поехал в Килин [439] Kileen — основанный в 1881 году городок, известный расположенной рядом с ним военной базой Форт-Гуд. . Там пожилой аптекарь, который удивительно, хотя все-таки, вероятно, случайно, был похож на мистера Кина из Дерри, мне подмигнул, подавая коричневый пакетик и сдачу:

— Не делай ничего противозаконного, сынок.

Как он и ожидал, я тем же макаром подмигнул ему в ответ и поехал назад в Джоди. Ночь у меня была короткая, но, когда лег, надеясь немного отдохнуть, сон не приблизился ко мне ни на шаг. И наконец-то я поехал в «Вайнгартен» и купил там большой кекс. Тот выглядел по-воскресному не очень свежим, но я за это не переживал, думая, что Сэйди тоже не обратит на это внимания. Пикник там или не пикник, ужин или не ужин, я был уверен, что пища не является первостепенной темой в этот день. Когда я постучал в ее дверь, в моем желудке вспорхнула целая туча бабочек.

На лице Сэйди совсем не было грима. Она даже губы себе не подкрасила помадой. Глаза были большие, потемневшие и робкие. Одно мгновение я был уверен, что дверь сейчас захлопнется у меня перед носом, и я услышу, как она убегает, да так быстро, как только смогут нести ее длинные ноги. Вот и все.

Но она не убежала.

— Заходи, — сказала она. — Я сделала салат с курицей. — У нее начали дрожать губы. — Надеюсь, тебе понравится…тебе пооонрав-в-в-ится моя…

У нее начали подгибаться колени. Я бросил коробку с кексом через порог на пол и подхватил Сэйди. Боялся, что она потеряет сознание, но нет. Она обхватила руками меня за шею и крепко держалась, словно утопленница за плавучее бревно. Я чувствовал, как стонет ее тело. Я наступил на этот чертов кекс. Потом на него наступила она. Чавк .