Андрей Мартьянов - Вестники времен [= Знамя над Тауэром]

«Хочу быть епископом! — подумал Гунтер. — Красивый, удобный дом, разве что без электричества. Так это дело поправимое. Раз уж мне позволено переделывать историю, то почему бы не соорудить генератор и лампочки? Зря меня в летном училище по физике шпыняли, что ли?»

Сэр Мишель, Гунтер и страж поднялись на второй этаж, распахнулась дверь покоя, за которой открылась скромная комната, устланная ткаными коврами, со столом мореного дуба и несколькими деревянными жесткими креслами с высокими спинками. В одном из кресел, потягивая вино из серебряного кубка, восседал крупный чернобородый мужчина. Годфри, граф Клиффорд, архиепископ Кентерберийский.

Сэр Мишель блаженствовал. Плохих вин здесь не подавали, на столе встречались исключительно сладкое анжуйское, белое гиеньское да красное кальвадосское. Из-за отсутствия пива никто, кроме Гунтера, не страдал, потому что германцу не очень нравились ароматизированные напитки, наподобие тех, что готовили греки — некоторые вина откровенно воняли смолой, корицей или гвоздикой. Так что Гунтер, в отличие от на глазах раздувающегося от вина рыцаря, больше налегал на еду, тоже изряднейше приправленную всякими специями и несколько пересоленную.

Его святейшество архиепископ решил прежде накормить своих гостей, не утруждая разговорами, да и сам предавался греху чревоугодия с видимым наслаждением. Пока Годфри поглощал громадные ломти кабаньего окорока, Гунтер незаметно разглядывал королевского сына и пришел к выводу, что историки были правы: призвание Годфри — война и сражения, а не тихая жизнь священника. Обычно в книгах Плантагенетов описывали крупными и темноволосыми, с широкими скулами и большими, далеко расставленными глазами. Разве что Ричард был блондином. Как и сводные братья, Годфри носил короткую окладистую бороду, и вообще, если вспоминать книжные изображения, более походил на принца Джона.

Наконец, архиепископ (между прочим, сейчас облаченный в мирскую одежду) отодвинул блюдо, утер рот рукавом и взглянул на Мишеля.

— Рассказывай, — проговорил Годфри. — Ты меня утром изрядно заинтересовал. Откуда тебе известно про исмаилитов и письма короля Гвидо?

Язык у сэра Мишеля слегка заплетался, но все же он сумел более-менее внятно изложить историю своего поступления на службу к Аржантанскому бейлифу, рассказать, как господин д'Эмери собрал рыцарей графства, дав им поручение найти хотя бы следы наемников, и сагу о Понтии Ломбардском, завершенную словами: «…Попросту говоря, в Англию он уехал. Вчера. И нам туда нужно.»

— Очень хорошо, — кивнул Годфри. — Не думаю, что вы правы, подозревая христианского рыцаря, но слуги-сарацины наводят на размышления. Нужно в Англию? Я отплываю вместе со свитой завтра утром. Буду очень рад, если ты, Мишель, вместе с оруженосцем отправишься со мной. Однако предупреждаю — по пути могут случиться всякие неожиданности, благо в Лондоне меня не особо ждут. Не опасаешься попасть в подземелья Тауэра?

— Это как? — сэр Мишель даже немножко протрезвел от неожиданности. — За что?

— За то, что в Дувр ты прибудешь на моем корабле и вместе с архиепископом Кентерберийским, — неожиданно Годфри задал вопрос, по мнению Гунтера, мало относящийся к теме разговора: — Вы, судари мои, слышали о господине Уильяме де Лоншане?

— Конечно, — кивнул рыцарь. — Насколько я знаю, он замещал архиепископа Кентербери и сейчас сидит наместником Ричарда. Если между нами, сэр, то, по-моему, Лоншан удивительный ублюдок. Бароны им очень недовольны.

— А с чего им быть довольными? — голос Годфри изменился, став жестким и немного злым: — Этот сукин сын разорил страну, не без помощи, конечно, нашего короля. Ричарда можно простить — все-таки он ничего не понимает в управлении государством, а деньги собирает на святое дело возвращения Гроба Господня. Но Лоншан не заслуживает даже малейшего снисхождения. Вас, кстати, интересует, как я стал архиепископом? Вся заслуга принадлежит вдовствующей королеве Элеоноре и все тому же мэтру Лоншану. Давайте лучше расскажу все по порядку, ничего не скрывая. Благо тебе, Мишель, я могу доверять.

«А мне он, видимо, может доверять только потому, что я оруженосец Фармера, — Гунтер едва сдержал улыбку. — Но все равно интересно послушать. Как-никак, сейчас мы влезаем в самую настоящую историю.»

А история, рассказанная Годфри, была несколько мрачноватой и малопонятной. Началось все со смерти короля Генриха II, восшествия Ричарда на престол и организации нового крестового похода. Перед Ричардом встала крупная проблема: найти денег на сбор и оплату самой сильной армии, так как сомнений в победе над сарацинами у него не было — крестоносцы просто обязаны смести армии сарацин и отвоевать обратно потерянный несколько лет назад Иерусалим. Однако король хотел не просто победить Саладина, но и стать первейшим среди христианских королей, обставив соперников — Филиппа Французского и императора Германского Рейха Фридриха Рыжебородого. Для этого требовались большие деньги. Генрих II оставил в лондонских кладовых чуть больше миллиона фунтов стерлингов, но на снаряжение похода требовалось в два раза больше.

И тогда же нашелся человек, который взялся отыскать недостающий миллион — сумму настолько громадную, что дух захватывало. Звали его Уильям де Лоншан, а служил он мелким клерком в канцелярии архиепископа Кентерберийского.

Лоншан был исключительно умным деятелем и, когда невзлюбивший честолюбивого канцеляриста Генрих выставил его в Руан, Ричард, тогда еще принц, оставил у себя нужного и расчетливого человека. Скоро Ричард стал королем, и поручил уже оказавшему немало услуг Лоншану управлять южными графствами Англии потребовав от него любым способом найти деньги на крестовый поход.

Лоншан начал работать с невиданным рвением и невероятной находчивостью. Распродавались владения короны — чего стоило одно предложение шотландскому королю купить независимость для своей горной страны? — продавались должности, в том числе и священнические — любой, обладавший достаточной суммой, мог стать епископом или аббатом. Люди начали жаловаться королю, собиравшему армию в Нормандии, но Ричард с апломбом заявил, что действия управителя одобряет, а деньги нужны на святое дело и спасение христианских реликвий от грязных лап сарацин.

Когда получаешь почти неограниченную власть и доступ к огромным суммам в золоте, невольно начинаешь отсыпать немножко (а потом все больше и больше) в собственный карман. Торгуя с аукциона королевскими замками, лесами и привилегиями, Лоншан большую часть дохода прятал для себя, а, кроме того, множество родственников канцлера съехались в Лондон под его опеку. Вскоре все они получили высокие должности в армии и государстве, и могли невозбранно грести под себя английское золото.