Нил Стивенсон - Золото Соломона

— Смолой!

— Да. Однако сам я не видел ни одного образца и нахожу лишь свидетельства в монетах — поддельных гинеях такого качества, что сам иногда принимаю их за подлинные!

— Получается, что хозяин золота где-то хранит его в виде золотых листов, испачканных смолой, и время от времени продаёт монетчику…

— Не просто монетчику, а Монетчику с большой буквы. Джеку-Монетчику. Моей Немезиде и человеку, на которого я охочусь последние двадцать лет.

— Занятный, должно быть, малый этот Джек, — проговорил Даниель, — и я надеюсь, что вы расскажете о нём больше. А пока, правильно ли я понял, что он держит золотые листы в запасе и время от времени чеканит из них монеты?

— Будь у него запас, он перечеканил бы всё до последней унции так быстро, как только могут работать его подручные. Нет, я полагаю, что Джек знаком с хозяином золота, который, по мере надобности в деньгах, передаёт ему отдельные листы.

— Есть ли у вас догадки касательно того, кто хозяин?

— Ответ подсказывают царапины и смола. Это золото с корабля.

— Корабли и впрямь смолят, но в остальном я бессилен проследить ход вашей мысли.

— Вам недостает следующего звена: у матросов и офицеров французского военного флота есть легенда…

— Ах, вообще-то я её слышал! — воскликнул Даниель. — Просто не увидел связь. Вы о легендарном корабле, корпус которого обшит золотом.

— Да.

— И, как я понимаю, не считаете это легендой.

— Я изучил вопрос, — торжественно проговорил Исаак, — и теперь могу проследить историю Соломонова золота от страниц Библии, через века, до корпуса этого корабля и образцов, которые анализировал в лаборатории Лондонского Тауэра.

— Расскажите же мне её!

— Рассказывать, собственно, не о чем. Острова царя Соломона расположены в Тихом океане. Здесь золото и лежало, не потревоженное человеческой рукой, примерно до той поры, когда затикали Гюйгенсовы часы, а мы с вами вступили в пору отрочества. Испанский флот, унесённый тайфуном далеко от торгового пути из Акапулько в Манилу, бросил якоря у Соломоновых островов. Моряки запаслись водой, провизией, а также песком, чтобы обложить печи на камбузах для защиты от пожара. По пути в Новую Испанию жар печей выплавил золото — либо что-то на него похожее — из песка; при разгрузке в Акапулько обнаружили небольшие слитки удивительной чистоты. Вице-король Новой Испании, тогда как раз начинавший своё двадцатипятилетнее правление, немедленно отрядил на Соломоновы острова корабли, чтобы добыть ещё такого золота. Все эти годы оно лежало в его сокровищнице в Мехико. Перед возвращением на родину вице-король велел погрузить Соломоново золото на свой личный бриг, который отплыл вместе с испанским флотом и благополучно добрался до Кадиса. Однако затем маленький бриг был по недомыслию отправлен без сопровождения в Бонанцу, к вилле, где вице-король намеревался безбедно жить до конца дней. До того, как золото успели разгрузить, на бриг напали пираты, переодетые турками, под предводительством гнусного злодея, известного как Джек Куцый Хер, Король бродяг или, у французов, Эммердёр. Золото было похищено; долгим путём разбойники добрались вместе с ним до Индии, где почти всё оно попало в руки языческой царицы пиратов, чёрной, как сажа, и не имеющей понятия об истинной ценности своей добычи. На тамошних берегах Джек и его сообщники выстроили пиратский корабль. У неких голландских корабелов они позаимствовали мысль — отнюдь не ложную, ибо даже стоящие часы дважды в день показывают правильное время, — что, если корпус до ватерлинии обшить гладкими металлическими листами, он не будет обрастать ракушками и разрушаться древоточцами.

— Мысль вполне разумная, — заметил Даниель.

— Разумная, но самым чудным образом воплощённая! Ибо в своём расточительном тщеславии Джек велел обшить корабль золотом!

— Итак, рассказ французских моряков не фантастичен, — подытожил Даниель.

— Я бы сказал иначе: правдив при всей своей фантастичности! — отвечал Исаак.

— Знаете ли вы, где сейчас этот корабль? — спросил Даниель, пытаясь не выдать нервозности; он-то знал.

— Считается, что его назвали «Минервой». Неизвестно, правдивы ли эти сведения, и даже если правдивы, проку от них мало: сотни кораблей носят такое имя. Однако я подозреваю, что он по-прежнему бороздит моря и время от времени заходит в Лондон, где между Джеком-Монетчиком и владельцами корабля происходит некий обмен. Золотые листы извлекают из трюма — поскольку, без всяких сомнений, их сняли и заменили медными много лет назад, наверное, где-нибудь в Карибской бухте — и передают Джеку, а тот чеканит из них превосходнейшие гинеи, которыми отравляет денежную систему её величества. Вот и весь рассказ о золоте Соломона, Даниель. Я надеялся, что вы найдёте его занятным. Почему у вас такой рассеянный вид?

— Меня удивило, что цель всей вашей жизни в руках у человека, которого вы назвали своей Немезидой.

— Моей Немезидой в том, что касается Монетного двора. В прочих областях у меня иные недруги, — напомнил Исаак.

— Это несущественно. Почему золото царя Соломона хранится не в Севилье, не в Ватикане, не в Запретном Городе Пекина? Почему оно во власти Джека-Монетчика — того самого, которого вы более всего хотели бы видеть на Тайбернском эшафоте?

— Потому что оно тяжелее обычного и тем ценно для фальшивомонетчика.

— Оно куда ценней для алхимика. Как по-вашему, известно ли это Джеку, и знает ли он, что вы, Исаак, алхимик?

— Он обычный проходимец.

— Скорее весьма необычный, судя по тому, что вы рассказали.

— Уверяю вас, что он ничего не смыслит в алхимии.

— Я тоже. Тем не менее я понимаю, что вы хотите получить это золото!

— Какая разница? Ему известно, что я стремлюсь найти его и покарать — довольно и того.

— Исаак, у вас есть обыкновение недооценивать ум всех тех, кто не вы. Возможно, Джек рассчитывает с помощью Соломонова золота заманить вас.

— Если мышь хочет заманить льва — что с того?

— Смотря куда она хочет его заманить. Что, если в ловчую яму с острыми кольями на дне?

— Не думаю, что ваша аналогия применима, хоть и благодарен вам за заботу. Давайте мы покончим со скучными разговорами о Джеке, покончив с Джеком!

— Вы сказали, «мы»?

— Да! Поскольку здесь всего два человека, разумеется, я имею в виду вас и меня. Как мы делили комнату и трудились вместе на заре жизни, так будем действовать и сейчас, на её закате.

— Чем я могу помочь в задержании Джека-Монетчика?

— Вы прибыли из Америки с таинственной целью, проехали через Англию в обществе известного весовщика и, по слухам, предаётесь неким оккультным занятиям в Клеркенуэллском склепе.

— Отнюдь, разве что считать застройку областью чёрной магии.