Сергей Сезин - Река Снов

Кирилл снимал квартиру на втором этаже двухэтажного деревянного дома. В квартире числилось не то четыре, не то пять комнат, из которых одна служила спальней, а одна рабочим кабинетом. Все остальную квартиру занимали книги. Впрочем, их хватало и в кабинете, и в спальне. Я как–то поинтересовался, как Кирилл находит нужный том среди этого гигантского количества. Оказалось, у него четкая система распределения книг — книги такой–то тематики лежат на таких–то стеллажах, и на каждом стеллаже список всех книг на нем с точным указанием полки. А сзади на книжку налеплен ярлычок с кодом ,где указана комната, стеллаж и полка, на которой должна быть книга. Если Кирилл дает кому–то почитать, а этот кто–то может и оторвать этот ярлычок, то Кирилл принимает дополнительные меры по сохранению точного указания места книги. Какие меры? Магические, конечно.

Такси подъехало к дому. Кирилл уже стоял на балкончике и призывно махнул рукой, завидев меня. Я расплатился с водителем и пошел наверх. Дверь распахнулась и мы обнялись.

Далее я вытащил из пакета подарок ему — тубус с некоей эльфийскою рукописью. Это моя покупка: прошлой осенью у одного унтера, захватившего тубус у убитого эльфа. Я сам ее попытался прочитать, но понял только самое начало, которое было написано на доступном мне квенья. Далее текст становился непонятен, не то потому, что был зашифрован, не то потому, что было использовано какое–то старинное письмо, о которых люди кое–что слышали, но только слышали. А второе хобби Кирилла–это расшифровки разных тайнописей. Не знаю, он их реально расшифровывает или просто приятно проводит время, разбирая, что за сведения скрыты за этим отрывком непонятного текста. Впрочем, и кожаный футляр, и сама рукопись были украшены эльфийскими орнаментами, потому выглядели достойно. Кирилл поблагодарил меня, и в ожидании, пока я переобуюсь, воткнулся глазами в текст. И, когда мы прошли в комнату, тоже старался не отрываться от нее взглядом. Как только понятный текст кончился, он оторвался, наткнулся на мой ехидный взгляд, смутился и отложил рукопись.

_ — Я ее завтра еще погляжу. У меня сейчас в студентах есть полуэльф, весьма смышленый паренек. Попробуем с ним вместе разобраться.

— Разбирайтесь, разбирайтесь… У вас есть возможность превзойти нашу Академию. Никто в ней дальше предисловия не продрался.

— Да, Юра, ты не меняешься с возрастом. Тебя бы к нам вступительные экзамены принимать поставить. А я бы после тебя студентов принимал на курс и мне за это ноги целовали, как спасителя и избавителя от тебя.

— Э, Кирилл, не только ты такой хороший администратор. Меня и в Твери используют для наведения шока и трепета на студентов из аборигенских дворян. Разве моя слава истребителя их досюда не докатилась?

— Нет, здесь тебя знают только как истребителя подводных чудовищ, после которого исследовать трупы бесполезно. Есть один новый и непонятный орган, и тот прострелен и исследованию не подлежит.

— Нырните в Чебоксары и познакомьтесь с этим органом в дееспособном состоянии.

Так мы подкалывали друг друга, потом перешли на рассказы о сегодняшнем житье — бытье, о работе, о прошлом…

Кирилл приволок из кухни стол на колесиках, где были разные напитки и легкая закуска. Напитки были в основном безалкогольные, ибо Кирилл сегодня наугощался алкогольными. А у меня не было охоты к алкоголю. Не тот настрой. Поэтому мы пили лимонад, какие–то сложные фруктовые компоты( а кто ж их , интересно, Кириллу делал), потом чай. Потом кофе. Причем кофе мы, как старые разгильдяи, напились уже под вечер. Часов в восемь и Кириллу слегка есть захотелось, а мне уже не слегка, потому заказали горячее в недальнем трактире, и нам его принесли. А с горячим и по рюмке коньяка приняли. А больше и не надо. С хорошим собеседником много алкоголя не нужно. Так, только для запаха.

Узнал я много нового об изнанке жизни Университета и города Казани.

Пожаловался ему на клоунаду с привратником и пропуском на территорию только ослов, но тут Кирилл мне ничем помочь не мог. У него это восторга не вызывало, зато окружение ректора от этого пребывало в совершенном удовольствии и все думало о том, чтобы такого выдумать еще. Ну, а городская власть на это смотрит как на достопримечательность города и только тихо улыбается при виде этого цирка.

С прошлогодними племенами что–то творится непонятное. Точнее, не с ними, а с реакцией властей на них. Университет замучили требованиями разных планов по работе с племенем и списков участников экспедиции. Потом было какое–то бюрократическое просветление, то есть ничего не стали требовать больше, потом объявили, что научной экспедиции не будет. Еще позднее пересмотрели решение, сказав, что будет военная экспедиция с небольшим научным сопровождением. Неделю назад отказались от всякого научного участия. Кирилл подозревает, что дело кончится применением военной силы. Чем племя досадило военным — непонятно.

Я попросил Кирилла рассказать, не нарушая всяческие секреты, как ведут себя эти аборигены в общении.

Кирилл ответил, что они вроде как доброжелательные.

У них есть приветственный жест: подносят левую руку к подбородку и как бы отдают честь, только ниже, чем мы. При встречах вперед выходил переговорщик. А остальные стояли сзади с оружием наготове. Найти подходящий язык общения не удалось, переговаривались жестами. Потом освоили пяток слов с каждой стороны. Их язык очень труден для произношения, полно шипящих и щелкающих звуков, а еще у них есть звуковая модуляция слов. Вроде как одни и те же слова с разной модуляцией означают разное. Когда экспедиция и аборигены убедились, что угрозы друг от друга нет, то можно было приходить в стойбище племени и побыть там. Они угощали лесными орехами и ягодами. Дети брали конфеты, когда у кого–то из военных конфета завалялась. Сахар тоже брали. Меновая торговля была, племя предлагало меха. Взамен брали спички, соль, пустые жестянки из–под консервов. А что еще солдат может дать?

Образовалось несколько военно–полевых романов, ибо тамошние девушки были достаточно откровенны в своих желаниях. Был случай, когда мамаша такую девицу застала с унтером. Дождалась, пока унтер закончит свое дело, потом колючим прутом погнала девицу в дом. Догадаться, что девица замужем или нет, можно только по наличию рядом детей. В нарядах и прическах нет никакой разницы.

Вообще они низенькие, не выше метра пятидесяти — метра шестидесяти. Цвет кожи я уже знаю. Волосы чаще черные, но встречаются и рыжие, глаза черные. Волосы и мужчины и женщины обрезают ровно по плечи, только женщины в волосах носят нечто вроде гребня из кости, а мужчины ничего. Одежда частично из оленьей кожи, частично из привозных тканей. Рубашка и штаны у мужчин, рубашка и юбка у женщин. Женщины постарше носят покупные шали на плечах. На ногах мокасины из оленьей кожи. Вот такие, какие сейчас на Кирилле. Он их выменял на запасной комплект посуды, и они ему очень нравятся: нога дома в них отдыхает. По улице в них он не ходит.