Андрей Уланов - «Додж» по имени Аризона

Отдышался, прислушался — тишина. Ни звука изнутри. А дверь-то, между прочим, приоткрытая.

Черт, думаю, но не самоубийством же он там занимался из двух автоматов одновременно. Или он там дуэль на «шмайссерах» с кем-то затеял, со счетом один-один в нашу пользу.

А-а, думаю, была не была. Перехватил поудобнее винтовку, снял «лимонку» с пояса, чеку вытащил — и метнулся в дверь.

В первой комнате вообще никого не было.

То, точнее, тот, кого я искал, во второй комнате обнаружился. Арик Гор-Амон, черный маг, злой колдун и тэ-дэ и тэ-пэ. Лежал он под стеной, точнее, частично он лежал под стеной, а по большей части продолжал с нее стекать. Уж не знаю, кто его так хорошо взялся изничтожать, но подошли ребята к этому делу основательно, можно даже сказать — творчески. Отработали по нему два полных рожка — весь пол гильзами засыпали — и размазали Охламона по стенке в самом прямом смысле этого слова.

Ладно. Посмотрел я на это дело, да и вставил, от греха подальше, кольцо обратно в «лимонку». Кто бы его ни размазал, но даже если это и друзья-союзники, то потолковать с ними стоит.

Повесил гранату на ремень и шагнул в следующую комнату.

И уже когда через порог переступил, успел краем глаза заметить, как что-то черное мне на голову падает. И упал одновременно с ударом.

Только вот уж очень хороший удар был. Хоть и вскользь пришелся, а все равно вырубил меня на пару секунд.

— Rolf, du… [9] Рольф, ты…

Лежу и слышу — что-то надо мной говорят. Что-то знакомое, но понять не могу. Хотя говорят громко, четко.

И вдруг сообразил — да это же по-немецки говорят.

А потом скрип услышал.

Приоткрыл глаза, смотрю — прямо перед лицом ботинки стоят. Хорошие ботинки, да что там хорошие — шикарные ботинки. Высокое голенище, натуральная кожа, поверх шнуровки ремешок с пряжкой, подошва каучуковая, толстенная. Да и нарезка на той подошве — как на протекторе у «студера». Не ботинки, а просто произведение искусства — закачаешься. Интересно, думаю, кто же это у нас тут такой храбрый, что не боится такие роскошные ботинки носить? Их бы уже давно с кого угодно сняли.

— Beschauen Sie ihn. [10] Обыщите его.

Это ботинки командуют. Не сами, понятно, а тот, кто внутри них сидит.

Винтовку я выронил, когда падал. Сейчас они с меня гранаты сняли. Еще немного пошарили — неплохо пошарили, был бы пистолет — точно бы нашли. А вот нож не заметили.

Прямо заколдованный какой-то этот нож, думаю, второй раз его пропускают.

Ладно.

Кончили щупать — взяли с двух сторон под мышки и поставили.

Черт! Это ж эсэсовцы!

Я аж моргнул от удивления. Нет, точно, три натуральных эсмана, самых, что называется, реальных. Таких реальных, что уж дальше некуда. Причем даже не простые эсманы, а все в чинах. По бокам — обершар-фюрер и трупп, тоже фюрер, оба в камуфляже, а ботинки — это, оказывается, штурмхауптфюрер, белокурая бестия в черном мундире.

Черт! Вот только их тут и не хватало! На голову мою бедную.

Покосился — у обера и труппа «шмайссеры» болтаются, видать, те самые, из которых Гарика Охламона по стенке размазали. У штурмхаупта пистолет в напузной кобуре. А трехлинеечка моя в углу стоит, тоскует.

— Wer du solcher? [11] Кто ты такой?

Это хаупт интересуется. Черт, что бы ему ответить такого? Как там по-испански «не понимаю» было?

— No competente, — говорю.

Штурмхаупт усмехнулся.

— Может, ты, старший сержант, — на петлицы мои кивает, — скажешь, что ты и русский не понимаешь?

Черт! Он-то его хорошо понимает. И говорит почти правильно, только запинается перед словами.

— Вот по-русски, — говорю, — очень даже понимаю.

— Я же говорил, герр штурмхауптфюрер, — вмешивается трупп, — что все это очередная хитрая выдумка большевиков.

— Помолчи, Рольф.

Я в это время мысленно обстановку прокачиваю. Обстановка, конечно, складывается не совсем благоприятная. Обершарфюрер, тот, что справа, мужик здоровенный, метра под два вымахал, и в ширину у него габариты соответствующие. Трупп слева малость поменьше, но до него я тоже не дотягиваю. И врезал он мне хорошо, интересно вот, чем? Прикладом «шмайссера», не иначе. Неправильное это вообще-то дело — таким прикладом по башке лупить, потому как он для этого не предназначен, расшатывается. А это на точности стрельбы потом сказывается.

Ладно. Это его проблемы.

Но все равно, думаю, неприятный расклад. Голыми ручонками тут ничего хорошего не нарисуешь, против таких-то шкафчиков. Придется ждать, пока они настолько разозлятся, что кто-нибудь из них мне врежет, лучше в живот. Тогда можно будет попытаться нож из голенища незаметно достать, и на обера. Загородится его тушей — и веером.

— Понимаешь, значит, — оскалился штурмхаупт, — это есть отшень неплохо. А скажи-ка ты…

И тут у меня из-за спины такой рев раздался — я чуть потолок макушкой не пробил.

Гляжу — ворочается посреди соседней комнаты какая-то туша горбатая, на небольшого медведя смахивает. И рычит, да так, что от рыка того кровь в жилах леденеет.

— Den da?.. [12] Что это?!

У меня уже мысль одна начала появляться по поводу того, что это может быть. И так мне эта мысль не понравилась, что я один шаг сделал назад, а второй вбок — поближе к окну.

Трупп автомат на изготовку взял и шагнул через порог.

И тут эта тварь распрямилась.

Росту в ней полного было даже чуть поменьше, чем в труппе. Безобразная жирная туша, непонятно, чем покрыта — местами кожа лоснящаяся, местами шерсть, но не как у зверя, а словно мушиная, мне так, по крайней мере, показалось. Рожа — то ли обезьянья, то ли свиная, но сплющенная до полного безобразия. Лапы у этой твари были длиннющие, до пола, но висят такими лентами, словно костей в них отродясь не бывало. Зато когтей — полный набор, сантиметров по двадцать, и синевой отливают, будто стальные. Но самое неприятное — глаза. Два фонарика на полморды, желтые, в решетку, так и сверлят насквозь.

— Halt! — это труппфюрер командует.

Идиот. Послушалось оно его, как же. Мигнуло своими прожекторами и ка-ак махнет лапой — я даже уследить не успел, — только кровь фонтаном плеснула.

— А-а-а!

Это обершарфюрер из автомата начал садить и орет при этом так, что пальбу заглушает.

Я еще успел заметить, как у твари на груди кожа от пуль лопается, оттолкнулся — и рыбкой в окно. Перекатился, вскочил — и бежать что есть духу.

Сзади из окна всхрип донесся — и сразу же очередь оборвалась.

Обернулся я аж на середине поля — посмотреть, вдруг эта тварь за мной в погоню ломанулась. Гляжу — бежит и даже догоняет. Но только не тварь, а штурмхауптфюрер. Так ботиночками своими роскошными перебирает — не уследишь.

Ну и я на всякий случай еще наддал.

Добежал до деревьев, чувствую — все. Или я здесь сам сяду — или еще через сто метров свалюсь и больше не встану. Тем более домик отсюда как на ладони, и окна и двери.