Юрий Валин - «Мы одной крови». Десант из будущего

Подбитой ящерицей сполз в ложбинку. Будь оно все проклято, до чего ж неудачно. Просто смешно, господа, практически на ровном месте. Ничего, выкрутимся…

Белов переполз под прикрытие сосны — торчала над обрывчиком, красивая, разлапистая… Внизу журчал тот самый ручей. Определенно, бывали здесь с Марттина [25] Майор Паули Марттина — один из родоначальников финской разведывательно-диверсионной службы. . Еще тогда, летом 39-го… Глупо, господа…

— Осторожнее, товарищ капитан. Он же, гадина, запрятался.

— Угомонись, Хворостин. Не первый год замужем…

…Белов слышал лишь неясный говорок. Сразу не сунулись. Осторожничают. Многому научились сиволапые. Впрочем, и в двадцатом… Все, оставим ностальгию, господа. Имеем пять патронов. Должно с лихвой хватить… Белов вытянул из кармана шаровар платок — колено пронзила очередная волна боли. Смаргивая слезы, бывший штабс-капитан обтер пистолет. Дивное изделие большевистского слесаря-самоучки. Да, «наган» бы иметь, или уже ставший привычным парабеллум. Но у той бабы-кассирши [26] Часть из выпущенных в 1926–1935 гг. «гражданских» пистолетов TK была передана банковским служащим и инкассаторам. на Сенной был только этот уродец. Ну, остается не уронить честь лучшего стрелка полка…

…Белов увидел автоматчика — на миг мелькнуло светлое пятно гимнастерки. Двигается вдоль ручья — логично, не видят, но нащупывают. Идет неловко — неужели теми выстрелами навскидку зацепил? Ай да Белов…

Бывший штабс-капитан прицелился — вон между теми кустами боец должен мелькнуть. Наверху хрустнула ветвь — почти рядом, за сосной. Подбираются… Давайте-давайте…

Тот прыжок в ночь, раскрывшийся, не предавший, парашют… Крошечная тыловая станция с полуслепым милиционером… Потом длинный кружной путь в Питер — называть город детства хамским «Ленинградом» язык не поворачивался… Город, до неузнаваемости изуродованный большевиками. Рация, чудом сохранившаяся в тайнике среди развалин с 41-го… Оружия в тайнике не было, но это было поправимо. Работа у Касимово, трясущийся местный агент, с таким трудом добытая батарея для рации… Самолеты, взлетающие чуть ли не над головой… Вычислить нужные «Дугласы» было не так сложно. Благое дело, и сработанное от души… Уходить решил дерзко — Советы начали наступление, а в хаосе разорванного фронта проскочить вполне можно. Дикарь Хазвазметов даже не понял, что его режут… Форма, грязная, хорошо что не вшивая, бесподобные сапоги… Но ведь везло, везло! И сейчас повезет. Их всего трое…

Кого обманываем, Арсений Николаевич?

Кончено.

Но живым сдаваться не стоит. С быдлом разговаривать нам не о чем. Собственно, и без химии мы тоже обойдемся.

…Качались лапы ели, журчала вода. Как тогда, в Вырице. Шурочка была вся в светлом, воздушном. Брат смеялся, глупо подшучивая и стесняясь. До смешного теплое шампанское…

Белов еще раз обтер кургузое тельце «Коровина», и дважды быстро выстрелил в сторону кустов. Затем аккуратно уткнул обжигающий ствол себе под подбородок…

Русским офицером и дворянином Арсений Николаевич Белов давно уже перестал быть. Существовал финским и немецким агентом под незамысловатым псевдонимом Буре. И последние двадцать лет жизни Арсения Николаевича жизнью в общем-то не были. Но ушел бывший дворянин не колеблясь…

…Еще раз хлопнул выстрел. Капитан Голуб тянулся на цыпочках, пытаясь разглядеть врага. Определенно, здесь, под скосом. Ушлый дедок-то… Тут без спешки нужно. Ишь, засел…

За кустами завозился, отмахиваясь от комаров, Хворостин. Нет, ну что ж за чучело такое? Голуб махнул пистолетом, показывая — сдвинуться правее, прикрыть русло ручья. Вполне возможно, дедок (а ведь диверсант, определенно диверсант!) туда рванет. Как бы Хворостин его с перепугу не завалил. Напортачит, ох напортачит… Взять диверсанта лично, это, знаете ли…

— Капитан? — старшина окликал издали, вполголоса, но в тишине, нарушаемой лишь журчанием ручья, слышно было отлично. — Дедок-то вроде как того… Отбегался.

…Стояли, разглядывая тело. Хворостин вздыхал:

— Эх, накрылась медалька. У меня ж всего одна «За Ленинград»…

— Благодарность тебе. С занесением в филейную часть, — проворчал старшина-разведчик. — Вон до чего старикашку напугал. Он и был-то невзрачный…

Мертвец действительно выглядел неинтересно. Щуплый, грязноватый. На выходе пуля разнесла верх черепа, и ветерок шевелил остатки рыжеватых волос вокруг плеши. На грязноватом платке, валяющемся рядом, быстро подсыхали капли крови.

Голуб присел и принялся ощупывать ворот гимнастерки покойника:

— Нет, таки есть все же. — Пальцы нащупали опухоль зашитой ампулы. — Эх, товарищи, взяли бы мы его живого…

— В следующий раз. Небось не последний, — пробурчал разведчик и осторожно присел на камень. — Утомил, гадюка. Хворостин, глянь, у меня там по пояснице не сочится?

— Да, вы передохните, — сказал Голуб, укладывая в полевую сумку трофейный пистолет. — Поскольку придется нам этого «Хазвазметова» транспортировать.

— Товарищ капитан!

— Разговорчики! Говорю же, надо было живьем брать. Тьфу ты, черт! Ведь, считай, в руках был…

Алексей опустил винтовку — из леса выходили свои, несли тело. Кряхтел Хворостин — волокущий мертвеца за руки, — начальство и подбитый старшина поддерживали ноги покойника. Капитан еще и нес сапог, видимо, соскочивший с ноги убитого.

Покойника положили на дорогу:

— Натуральный фашист, — заметил, отдуваясь, Хворостин. — Прям как в кабане весу.

— Лазил? — строго спросил капитан у Алексея, кивая на распахнутую дверь полуторки.

— Никак нет, только винтовку взял и патроны.

— Ну, это целесообразно, по ситуации, — Голуб посмотрел на опушку. — Интересно, чего он здесь торчал? Может, ждал кого?

— Вот же… — Хворостин начал сдвигать автомат на грудь.

— Надо бы засаду оставить, да мы уж крупно нашумели, — капитан ткнул пальцем в грузовик. — А с транспортом что делать? С машиной бы поработать толково…

— Я, товарищ капитан, повести грузовик могу, — сказал Алексей. — Если заведется…

— Ого, соображаешь? — оживился капитан. — А то понимаешь, все радист, радист…

— Да я так, чуть-чуть. Батя в автопарке работал. На автобусе…

— Ну так и пассажир у тебя спокойный будет. Хоть и безбилетный. Хворостин, заводи!

— Опять я? Я ж прикрытие осуществлял. И мертвяка таскал…

— Отставить разговорчики. За мертвяка объявляю благодарность перед строем. А не заведешь машину — получишь взыскание…

Полуторка завелась, мертвяка общими усилиями забросили в кузов между бочек. Пока до штаба дивизии добрались, Алексей чуть не сдох, — рулить совсем разучился, тем более что и раньше умел слабо. Ничего, дотащились. Капитан похвалил, наказал отдыхать. Старшина-разведчик отвел в какой-то сарай, там дали сладкого чаю с хлебом. Потом Алексей наплевал на все и заснул на остатках свежего сена. И только утром узнал, что тот дедок невзрачный и вправду натуральным диверсантом оказался. Даже рацию немецкую в бочках нашли.