Олег Курылев - Руна смерти

– В сентябре тридцать четвертого.

– Ну вот, видишь. – Юлинг обрадовался, зацепившись за эту соломинку. – За что?

– Откуда мне было знать? Во всяком случае врагом он не был.

– Ты же говорил, что он пожалел какого-то там музыканта или скрипача, которого убили по ошибке?

– Да, что-то такое было, но я никому на свете об этом не рассказывал.

Черт возьми, подумал Юлинг. Его, наверное, крепко приложило по голове. Да, но что он там говорил про армию, в которой якобы был уже второй год в сороковом ?

– Так ты служил в вермахте? Как ты там оказался?

– А где, по-твоему, я должен был оказаться? В СС, что ли? – с этими словами Гельмут достал откуда-то из внутреннего кармана потрепанную солдатскую книжку и протянул Юлингу. – Смотри сам, если хочешь.

Открыв книжку, Юлинг первым делом посмотрел имя и фамилию ее владельца. Там четко было записано: Гельмут Форман. Никаких Баеров. Далее на исписанных разными чернилами и почерками страницах, усеянных маленькими синими, лиловыми и красными штампиками и круглыми печатями с орлами, шли даты, названия воинских частей и госпиталей, награды и ранения и в самом конце отметка о комиссовании по состоянию здоровья. Никаких упоминаний о принадлежности к СС. Гельмут никогда не являлся ни членом альгемайн СС, ни солдатом ваффен СС.

– Фамилию ты тоже не менял? – для проформы спросил Юлинг, возвращая документ.

– Чью, свою, что ли?

«Арестовать бы тебя да отдать на пару часиков нашему Хольстеру, – зло подумал бывший дворовый товарищ Гельмута Вилли Юлинг. – Он бы восстановил твою память и выяснил, как ты смог забыть о той клятве на знамени под дождем». То, что эсэсовец оказался в рядах вермахта, само по себе не являлось чем-то совершенно невозможным. Членов общих СС в Германии было очень много. Особенно до войны. Все они работали на своих обычных местах: на заводах, в школах, в сельской местности, хотя и были приписаны к определенным шарам, штурмам, штурмбаннам и штандартам. Многие из них, жившие в своих домах, даже не имели униформы. Во всяком случае бесплатно она им не полагалась. Только те, кто служил в аппарате или были штатными сотрудниками одной из многочисленных структур ведомства Гиммлера, обеспечивались черным мундиром и шинелью. Когда началась нешуточная драка на Востоке, эти многочисленные штандарты СС, не находящиеся на казарменном положении, стали быстро уменьшаться в размерах. Большой процент их личного состава, подлежащего мобилизации, попадал, конечно, в войска и службы СС. Но были и те, кто оказывались в вермахте. Правда, таких было много меньше. И в их документах не могла не значиться принадлежность к организации, выйти из состава которой живым можно было только в очень редких случаях – за проступок или в результате внезапно открывшихся обстоятельств.

Однако, посмотрев на раны своего товарища, Юлинг смягчился. Он допил пиво, встал и, обойдя столик, положил руку на плечо обиженного друга.

– Мне пора. Извини. Еще увидимся.

– Счастливо, Вилли, – ответил, привстав, Гельмут.

«А ведь он наверняка не знает, кто я теперь», – подумал Юлинг, садясь в машину.

– Выяснил, называется, – он чертыхнулся, трогаясь с места. – Вот Ротманн обхохочется!

Его «Мерседес», обогнув развалины протестантской кирхи, рванул в сторону Гамбурга, взметая опавшую листву. Весь путь Юлинг проехал без остановки, не включив радио и каждые пятнадцать минут вышвыривая в открытое окно очередную докуренную сигарету.

Когда уставший Вильгельм Юлинг приехал в свое управление, то первым делом направился к Роттману доложить о прибытии и рассказать заодно о продолжающихся странностях с «делом» Форманов.

Вскочивший по стойке «смирно» Курт доложил, что шеф отбыл с внезапно нагрянувшим начальством.

– С каким начальством? Откуда?

– Не могу знать, господин гауптштурмфюрер, – развел тот руками.

– Но в каком хоть звании это начальство, ты рассмотрел?

– Я только видел две подъехавшие машины, а потом господин штурмбаннфюрер сказал, что уезжает. Может быть, из округа? – виновато добавил Курт.

– Ладно, узнаю у дежурного.

Юлинг прошел в свой кабинет, разделся и сел за стол. Уж не за русским ли они прикатили? Впрочем, вряд ли. Об этом тупица Курт наверняка сказал бы. Он встал, прошел в небольшую комнатку, малозаметная дверь в которую находилась возле стенного шкафа, снял китель и умылся над находящейся там раковиной. Одевшись и застегнувшись на все пуговицы, он вернулся к себе и снял телефонную трубку.

– Феликс? Здравствуй. Рад, что тебя застал. Это Вильгельм. Привет тебе с севера, дружище. Слушай, мне нужна справка об одном человеке. Это частное дело. Пока частное… Короче, не в службу, а в дружбу. Да, записывай: Форман, Гельмут, последнее звание оберфельдфебель, 78-я пехотная дивизия, группа армий «Центр». В настоящее время демобилизован по ранению, инвалид, живет в Киле. Награжден Рыцарским крестом. Разумеется, Железным. Да, и вот еще что: его родители были в тридцать четвертом… – Юлинг на секунду замялся, – а может, в тридцать третьем арестованы. За что – не знаю. Записал? Меня интересует любая информация. И об его отце тоже. Куда был отправлен, жив ли, и если нет, то где и как умер… Я понимаю, что это может не получиться… Я понимаю, что не так скоро… Я пришлю тебе пару бутылок отличного французского коньяка. Привез из Гамбурга. Еще довоенного… Я ту войну имею в виду. Ха-ха! Да, вот еще что. Не состоял ли он в СС? В любом виде и качестве. Это важно. Напиши всё. Помнишь мой адрес ?

Попрощавшись, он положил трубку. Его телефон не прослушивался, об этом он позаботился с самого начала. Звонил же он через междугородный коммутатор своему знакомому в Берлин на домашний телефон. Конечно, всякое могло быть, но в этом разговоре ничего крамольного не содержалось. Единственное, к чему могли прицепиться, так это к использованию служебного положения в частных целях. Шарить по архивам вне служебной необходимости строго запрещалось. Однако все потихоньку шарили.

Ближе к вечеру, когда вернулся Ротманн, Юлинг зашел к нему в кабинет.

– Ну как съездил? Был у гауляйтера?

– Был, да не застал. Он отбыл на какое-то срочное совещание в Берлин.

Они помолчали, потом Ротманн, разбиравший что-то в нижних ящиках своего стола, спросил:

– А в Киль заезжал?

– Заезжал.

– Ну и?..

– Ну и ничего теперь уже совсем не понимаю. Чертовщина какая-то.

Ротманн выпрямился:

– Что за чертовщина? Ты нашел своего приятеля?

– Да. Мы выпили с ним по кружке пива недалеко от его дома. Понимаешь, Отто, или он врет, или… Короче говоря, он не помнит никакой башни. Помнишь, я рассказывал? Мы там еще шнапс пили из горлышка. – Юлинг оживился. – Оказывается, в это время он уже второй год был в армии и в ноябре сорокового их часть находилась в Восточной Пруссии.