Павел Дмитриев - Разбег в неизвестность

Послезнание, полученное от пришельца из будущего, стало для Шелепина суровым испытанием. Это была жесткая ломка незыблемого, очевидного и понятного, всего багажа опыта, накопленного без малого за полвека жизни. Наверное, похожие чувства должен был испытывать истовый архимандрит, внезапно убедившийся в полном отсутствии Бога. Теперь с этим приходилось не только жить, но и работать. Не столько ради себя, хотя такая подленькая мыслишка не раз заползала в сознание, но, отбросив лишний пафос, ради великой страны, построенной немыслимым напряжением сил всего народа.

Однако советские партаппаратчики подобной «прививки» не имели. Всего чуть больше десятка лет назад великий Сталин и его соратники пребывали в абсолютной и неколебимой уверенности в неизбежности Третьей мировой войны, которая должна была открыть дорогу новым революциям и привести к «неизбежному развалу всей капиталистической системы». Собственно, этому догмату не изменил и Хрущев, несмотря на вынужденное признание доктрины «мирного сосуществования» в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году [131]. Даже перед очевидной мощью ядерного оружия он не дрогнул и остался настоящим романтиком, искренне верящим в победу коммунизма во всем мире.

Коммунистическая теория попала в опасную ловушку. С одной стороны, нельзя было отказываться от утверждения, что «водородная бомба в руках Советского Союза – средство сдерживания агрессоров и борьбы за мир». С другой – только новая мировая война давала реальный шанс на победу «единственного верного учения» в Европе. Пытаясь найти выход из логического тупика, Хрущев надеялся получить преимущество при балансировке на грани войны. Но лишь бездарно разбазарил дипломатические возможности, да еще вплотную подвел дело к той стадии, когда ружья начинают стрелять сами по себе.

Еще хуже обстояло дело в армии. Известно, что генералы всегда готовятся к прошлой войне. Так и на этот раз, ставка делалась на массированный бронетанковый кулак, способный проломить дорогу до Ла-Манша сквозь огонь атомных взрывов. Нельзя сказать, что это было неверно в настоящий момент. Просто подобная стратегия становилась невозможной буквально через пятилетку, максимум две, и оставляла за собой горы дорогостоящего, но уже безнадежно устаревшего вооружения.

Мысли вернулись к словам разгорячившегося от доклада маршала:

– …Даже в термоядерной войне необходимо добивать остатки войск противника и закрепляться на занятой территории! [132]

– Родион Яковлевич, зачем нам закрепляться в радиоктивной пустыне? – прервал докладчика Шелепин. Невежливо, конечно. Но…«Заколебал, старый дурак!» – про себя обосновал решение Председатель Президиума Верховного Совета СССР.

– Армия легко обойдет очаги поражения…

– Весь десяток тысяч? – ехидно уточнил Шелепин, с интересом рассматривая сильно сдавшего последнее время маршала.

– У нас нет такого количества атомных бомб! – оторопел Малиновский.

Александр Николаевич неожиданно даже для самого себя встал из-за стола и подошел к докладчику. Подхватил красный карандаш, прямо поверх листа закрепленного ватмана, показывающего рост ударной мощи СССР, резко продолжил линию «вправо». Небрежными штрихами обозначил оси и подписал – «Тысяча девятьсот семьдесят пять».

– Сколько боеголовок будет у нас к тысяча девятьсот семьдесят пятому году? – Он обвел глазами Президиум и, не дожидаясь ответа побледневшего маршала, продолжил: – Около двадцати пяти тысяч. Что это значит?!

– Мы наконец-то достигнем паритета с Америкой! – с пафосом заявил Малиновский. Он так и не смог понять, к чему ведет Шелепин.

– Площадь стран НАТО в Европе – полтора миллиона квадратных километров, – с кривоватой усмешкой продолжил Александр Николаевич. – Родион Яковлевич, на каком расстоянии от эпицентра мегатонная боеголовка дает эту, как ее, зону сплошных разрушений?

– Километров шесть-семь [133]… – автоматически ответил маршал. – Но личный состав в боевой технике и бомбоубежищах почти не пострадает уже в трех-четырех километрах!

– Пи-эр-квадрат… Площадь поражения – сто пятьдесят квадратных километров. Вы понимаете?! – Шелепин медленно обвел взглядом Президиум. – Менее чем через десять лет половины наших боеголовок хватит, чтобы в Европе не осталось ничего вообще, кроме пустыни и солдат в танках. Живых мертвецов, которым за пределами бронированной коробки не найти ни еды, ни воды, ни даже годного для дыхания воздуха.

– Территория СССР и США намного больше, – нервно заметил Кириленко [134], качнув редким ежиком волос. – И потом, есть противовоздушная оборона, она перехватит значительную часть вражеских сил.

Шелепин молча написал на закрепленном листе поверх всех диаграмм «35 000:350 = 100». Затем повернулся к столу и продолжил:

– Вот это, – он показал на левую цифру, – количество боеголовок в США. Они недавно в печати сами хвастались. – А это, – он перевел руку правее, – количество городов с населением более пятидесяти тысяч человек [135]. Наших городов! Там люди живут, понимаете?!

По сто боеголовок на каждый город. Конечно, первоначальные цифры были известны каждому из присутствующих. Но вот чтобы в таком неожиданном разрезе… Такое невольно заставляло задуматься. Однако Александр Николаевич и не думал останавливаться.

– Володя, – обратился он к Председателю КГБ, – что ты говорил про особо мощные американские ракетоносители?

– На сегодня в трех позиционных районах на боевом дежурстве шестьдесят Титанов-два [136], – четко доложил Семичастный. – Боеголовка на девять мегатонн, площадь сплошного поражения под тысячу квадратных километров. – Он ощутимо поежился. – Кстати, Пентагон этого особо не скрывает.

– Может, врут? – недоверчиво возразил Мазуров.

– Информацию подтверждают фотографии со спутников. Кроме того, США давно делают подобные авиабомбы, поставить заряд на ракету не слишком сложно.

– Но ведь мы найдем чем ответить! – тихо звякнул медалями Малиновский. – Почти две сотни Р-16 [137]на боевом дежурстве, из них треть по шесть мегатонн.

– Десять лет до паритета еще прожить надо! – в свою очередь не сдавался Мазуров. – Уже забыли сорок первый год? Без страха атомного ответа нас давно бы уже раскатали!

– Товарищи! – Шелепин небрежно бросил карандаш в жестяной лоток под стендом и встал за кафедру, оттеснив от нее Малиновского. – Согласитесь, что доводить до абсурда запасы атомного оружия бессмысленно, а планы на середину семидесятых нужно закладывать уже сегодня?

– Насколько я знаю, США опираются сейчас на концепцию «ограниченной ядерной войны», – продолжил аккуратно гнуть свою линию Кириленко. И, заглянув в свои листочки, продолжил: – Они рассматривают стратегии эскалационного контроля или доминирования…