Александр Белый - Рождение державы

– Мочим всех, кроме старика, – шепнул ребятам.

– Это почему? – попытался возмутиться Стас.

– Сначала долги стрясем.

– Так я знаю, где деньги лежат.

– Не думаю, что ты знаешь все заначки, – хмыкнул Данко.

– Отставить базар. Стас, где сейчас могут быть люди?

– Рабы и кто-нибудь из сыновей или сам старый козел могут находиться в большом сарае, который переделали под склад. Остальные в доме. Рабыня, которая с хозяином спит, должна быть в кухне, остальные – либо внизу в зале, либо на втором этаже в комнатах.

– Вот что еще, – внимательно посмотрел каждому в глаза. – Знаю, как вам всем хочется пострелять, мне, кстати, тоже. Но желательно отработать ножами. А еще лучше топорами. Данко, не делай глаза размером с талер. Поверь, так было бы лучше. Впрочем, рабов можно и пристрелить.

– Два топора есть в малом сарае, – брякнул Стас и втянул голову в плечи, уж очень интересно на него посмотрел Антон.

– Отлично, берите и зачищайте сараи, а я контролирую вход. Пошли.

Ребята быстро рванули вдоль забора к небольшому зданию, а я, вытащив кинжал и револьвер, пригнулся и посеменил за угол. С этой стороны находился большой сад, но ветки еще не покрылись листвой, только почки лопнули и явили миру маленькие зеленые листочки. Поэтому все пространство усадьбы просматривалось очень хорошо.

В это время где-то в глубине двора раздались три тихих хлопка. Другой человек никогда не догадался бы, что это выстрелы. Вскоре ребята присоединились ко мне. В руках Данко и Антона были топоры, причем у Антона – с окровавленным лезвием.

– Трое, – шепнул он.

– А почему три выстрела? – спросил тихо.

– Да пацан тоже стрельнул и попал рабу в руку. Если бы я не поправил выстрелом в голову, крику сейчас было бы на всю улицу.

– Ясно, – кивнул ему, и мы, согнувшись, дабы не светиться сквозь жалюзи окон первого этажа, перебежали к центральному входу. – Стас, открывай дверь. Попытаемся не шуметь.

Стас, бледный как мел, выскочил на крыльцо, а мы стали по бокам. Петли входной двери были хорошо смазаны и не скрипели. В холле оказалось пусто, но в глубине дома справа был слышен шум шипящего на огне жира.

Толкнул локтем Данко и показал на дверь кухни, тот, быстро, но мягко перемещаясь с пятки на носок, завернул в коридор. Через несколько секунд мы услышали негромкое: «Что?» – глухой удар и звук падения тела, следом показался Данко и поднял вверх указательный палец. К обуху его топора приклеились черные волосы. «Будь здесь!» – показал ему рукой. Он кивнул, положил топор, вытащил оба револьвера и присел, подперев спиной стену.

– Стас, веди. Иди спокойно, но тихо.

Мы двинулись вперед, я вертел головой чуть ли не на триста шестьдесят градусов, фиксировал и анализировал мельчайшие элементы обстановки. Без каких-либо происшествий мы поднялись на второй этаж, там Стас указал на комнаты хозяина и его сыновей.

– Стой пока здесь, – шепнул ему.

Все комнаты, кроме одной, оказались пусты. А вот тайник с ценностями искать не пришлось, когда мы вошли в комнату хозяина дома, он в это время стоял на коленях за отодвинутым комодом и в стенной нише что-то перебирал. Хозяин даже не слышал, как мы вошли.

– А! Вот ты где?! – сказал я громко. Он даже подскочил от испуга.

– В-вы к-хто? – Старик стал заикаться.

– Как кто? Те самые, кому ты недоплатил за двух жмуров на Кипре, – с ходу взял его на понт. – Они тебе какой-то родней приходились, один из них твой брат, не так ли?

– Ну как же? Ведь я т-тому, к-кто назвался Серым, отдал все пятьдесят ц-цехинов… – Стоя на карачках, он смотрел на меня затравленным взглядом.

– Этого нам мало! – треснул ему ногой по носу. Все, он поплыл.

– Аа-а! – завыл и стал утирать рукавом кровавую юшку. – Х-хорошо-хорошо! Я еще столько же дам!

– Ты что, жлобяра?! Вон целый сундук денег, а ты мне хочешь какую-то подачку на руку сплюнуть. Задавлю!

– Нет! Нет! Половину! Возьмите половину! Здесь восемь тысяч двести сорок два цехина, восемьдесят пять луидоров и десять дублонов. Все золото. Только полторы тысячи серебра. Возьмите половину.

– А остальное серебро куда дел?

– Серебром за товар рассчитываюсь, а золото отложил в закрома.

– Где твои сыновья?

– Один на складе, а второй на Южном базаре, вечером будет.

– За сколько продал имущество брата?

– Э? Не понял?

– Говори, сука! Прибью.

– За семь тысяч четыреста цехинов, – скороговоркой выпалил он.

– Сволочь! Сволочь! – в комнату вбежал плачущий Стас и стал бить ногами свернувшегося эмбрионом и воющего старика.

– Доламывай мальчишку, – шепнул Антону и показал на топор. Тот утвердительно кивнул, подошел к Стасу и несколько раз дернул его за рукав.

– На! – сунул в руки находящемуся в состоянии аффекта парню топор.

Тот его подхватил, взмахнул и опустил на голову старика. Вой сразу же прекратился. Парень замер, выпустил топорище и стал задом отступать от трупа. Его лицо имело отрешенное выражение.

– Стас! Стас! – Антон крикнул и стал с силой хлопать мальчишку по спине. Когда взгляд паренька начал приобретать осмысленное выражение, наклонился и приподнял одну ногу трупа. – Ну-ка, быстро помогай, бери вторую ногу, нужно оттащить кусок этого дерьма в сторону.

– А топор? – Парень поднял руку и указал пальцем на топор.

– Пусть торчит, он нам не мешает, – сказал Антон. – Все, быстро схватил ногу, помогай, не ленись.

Глядя на Стаса, в который раз удостоверился в том, что в эти времена отношение людей к жизни и смерти совсем иное, чем в двадцать первом веке. Например, парень компьютерного века от подобного психологического шока потух бы с ходу, в нормальное состояние его пришлось бы приводить долго. А здесь – ничего, пару минут, и отошел.

Золота оказалось где-то под тридцать килограмм и серебра под сорок. Так что каждому из нас пришлось тащить подвязанный к поясу груз весом около семнадцати с половиной килограмм. Нет, семь тысяч четыреста золотыми цехинами или пятнадцать с половиной тысяч в переводе на серебро мы, безусловно, вернем законным владельцам, Стасу и Ирине.

Когда уходили, тела двух рабов завернули в половики, перебросили через забор и затащили в дальний склеп, аккуратно прикрыв его. Мне было радостно, что и Антон, и Данко прекрасно поняли, зачем мы так поступили. И о работе топором тоже вопросов не задавали. Также был вполне удовлетворен поведением Стаса. Не знаю, какой из него торговец, но характер у парня бойцовский.

Поставленная задача была решена полностью, теперь Собакевичу – каюк, его добро станет моим добром. Что же касается разных прочих войн, то ерунда все это. Больным на всю голову себя не считаю и воевать со своими братьями-товарищами запорожцами да дончаками совершенно не собираюсь. Ну… разве что потрясу за душу какого-нибудь левого магната не нашего вероисповедания.