Александр Белый - Рождение державы

А еще немаловажное значение имеет самый первый кирпичик, положенный в идеологический фундамент моих будущих владений. Имею в виду развитие отношений с материнской православной церковью. Нельзя недооценивать ее значение, ибо точно знаю, что в настоящее время носителем той или иной идеологии является религия. Без поддержки церкви, мечети или буддийского храма любое поступательное движение общества будет невозможным. Народ сейчас настолько верующий, что владетель, допускающий религиозные косяки, за собой не сможет повести даже деревенского пастуха. И закончит жизнь в канаве с перерезанным горлом или будет забит камнями тысячной толпой.

Да! Задал я информации к размышлению соответствующей службе. А в том, что обо мне будет доложено самому патриарху, даже не сомневаюсь.

Немаловажное значение в поездке имел и тот факт, что если мой осенний поход сложится благополучно (впрочем, в этом нисколько не сомневался), то в районе Хаджибея можно будет организовать постоянный пункт для переселенцев. Под крышей великого визиря. Ха-ха.

И вакцина против оспы. Теперь-то точно мои подданные от этой заразы умирать не будут.

А сейчас мы возвращались домой. Были все предпосылки полагать, что к окончанию формирования каравана на Канары мы поспеем заблаговременно. Свои флейты решил пока не снаряжать. Во-первых, не готовы команды, мои будущие адмиралы еще учатся. Во-вторых, экзамен на патент морского офицера все равно придется сдавать совсем на другом корабле.

Стоял сейчас на баке и, удерживаясь рукой за один из канатов бушприта, наблюдал закат. День угасал, половина солнечного диска уже нырнула в море. Рядом расположились мои офицеры – Антон и Данко, а также новые члены нашей семьи – Стас и Ирина. Они так же, как и я, смотрели вдаль с оптимизмом, надеясь на то, что завтра будет новый счастливый день новой счастливой жизни.

– Располагайся, Тургут. – Мурад Реис, демонстрируя напускную беззаботность, вальяжно махнул рукой на ковер рядом со своими подушками и хлопнул в ладоши: – Кофе гостю.

– О! Уважаемый Мурад-паша. – Смуглый одноглазый человек в некогда роскошном, а ныне засаленном халате низко склонился и подумал: «Какой там кофе, сейчас бы пожрать!» Затем, приняв из рук белой рабыни чашечку, уселся на ковер, скрестив ноги, и отпил маленький глоток. – Безгранична твоя доброта. Пусть Аллах ниспошлет тебе здоровье и счастье дому.

Мурад Реис, удачливый берберийский пират, предводитель эскадры из восьми собственных парусно-гребных шебек, пашой никогда не был. Своих людей держал в ежовых рукавицах и слыл человеком жестоким и мстительным. Но лесть любил.

Почти полную луну назад у берега какого-то мелкого безлюдного острова в районе Канар он подкарауливал проходящего глупого купца, но увидел на горизонте приближающийся большой гяурский караван. Одной шебеке от такой армады спрятаться еще можно было, но всем восьми – никак. Оставив шебеку Тургута, чтобы тот последил, может, увидит что-то интересное, сам свалил домой в Агадир.

Ни через день, ни через пять Тургут не объявился. Мурад ходил мрачнее тучи и почти смирился с тем, что одной его шебеке пришел каюк. И вдруг ему доложили, что к причалу подошла совершенно невредимая ласточка с живой и здоровой командой под предводительством Одноглазого.

Понаблюдав, как, обжигаясь, Тургут пьет кофе, и наслушавшись громкого урчания его живота, полюбопытствовал:

– Говори, где был и что видел.

– Все видел, паша! Все знаю и все расскажу, – заявил моряк и поведал, как от большого каравана отделилось девять купеческих шхун. Шхуны не пошли вместе со всеми по известному маршруту, а завернули в глубь архипелага. Небольшая шебека вдали была невидима, и они легко могли контролировать курс купцов. А ночью шли почти рядом, слушая постоянный перезвон склянок. На следующий день корабли вошли в бухту большого острова, им же пришлось приставать к берегу километрах в пяти от места высадки.

– Мы вернулись пешком и наблюдали за пришельцами из-за горы. Там выгрузилось двести двадцать строителей…

– Рабов?

– Нет, паша, это настоящие строители. Мы видели, как они работают.

– Продолжай, – сказал Мурад и вспомнил, что светлейший великий султан Мулей-Ислам сейчас ведет в столице грандиозное строительство, а визирь обещал за каждого настоящего строителя заплатить по десять золотых цехинов, а за архитектора – тысячу.

– Еще они выгрузили шесть десятков коров, много железа, ровный брус и доски. А охраняют их, паша, не поверишь, всего девять каких-то сопляков с совсем маленькими аркебузами.

– Не может того быть.

– Клянусь Аллахом, всего девять. Есть еще два мушкета у коровьих пастухов. Мы там были семь дней, ожидали, уйдут корабли или там останутся.

– Ушли?

– Да, уважаемый Мурад-паша, ушли.

Мурад несколько минут подумал, затем вытащил из-под подушки кошель с серебром и кинул Тургуту:

– Сегодня отдыхай, а завтра – в море.

Итак, сегодня четвертое августа тысяча шестьсот восьмидесятого года, оба моих флейта, получившие имена фурий – богинь мщения Алекто и Тисифоны, – впервые покидали порт Малаги и отправлялись в новый, пока еще неизведанный путь. Третьей была «Ирина», старенькая шхуна с маленькой мортирой и шестью пушечками, купленная на деньги Стаса и Ирины. На ремонт такелажа и парусное вооружение пришлось еще добавить свои полторы тысячи серебром, но оно того стоило, шхуна была специально приспособлена для доставки скота и лошадей.

Мы не уходили навсегда. Здесь располагались склады и контора торговой компании «Новый мир» под управлением Пабло Гихона и Якова Паса, которая фактически принадлежала мне. Фурии тоже получили местную приписку, впрочем, все корабли европейской торговой эскадры приписаны здесь. Конечно, в будущем буду развивать собственные порты, базы и их инфраструктуру, но и этот порт чужим уже не станет.

На рассвете подняли якоря, легкий береговой бриз наполнил неумело поставленные изумрудные паруса, а отливная волна захватила корабли и потащила в море. Радость от так давно ожидаемого всеми нами события переполняла душу, на лицах команды светились улыбки, а глаза ребят блестели азартом.

Стоя на шканцах [25] Шканцы – еще называют квартердек, надстройка над верхней палубой, под ней обычно находятся каюты старших офицеров. , отныне своем законном капитанском месте, глубоко вдохнул чистый морской воздух и огляделся вокруг. С гика [26] Гик – деревянный брус для крепления и растягивания нижней части косого паруса. свисал белый с диагональным красным зубчатым крестом флаг Испанской империи, а на грот-мачте [27] Грот-мачта – самая высокая мачта, в данном случае средняя. был поднят красный вымпел лидера, обозначающий также: «Делай, как я». Не знаю, что он значил в той, бесконечно далекой жизни, но в этом времени флагов международного свода сигналов еще не существовало, поэтому мы с будущими капитанами для передачи сообщений разработали собственную систему из двадцати четырех разноцветных флажков.