Джонатан Филипс - Четвертый крестовый поход

Большая часть предыдущих экспедиций крестоносцев перемещалась разрозненно и произвольно, каждый крупный контингент самостоятельно выбирал для себя маршрут в Левант и организовывал перевозку. Иногда такие группы собирались вместе для удобства — или, как в Малой Азии, для безопасности, однако попытка организовать встречу многонациональной армии в Европе была беспрецедентным действием. Лето 1202 года шло к концу, и план передвижения единым огромным флотом казался все менее осуществимым.

Ситуация становилась очевидной для всех. Балдуин Фландрский прибыл в Венецию, но Людовик де Блуа и многие другие представители знати все еще не появились.

Известие о том, что многие участники похода решили выйти из других портов, подтвердилось, и когда эта новость стала просачиваться в лагерь, перспектива нехватки людей и денег стала обрисовываться ярче. Те, кто уже собрались в Венеции, созвали совет и пришли к заключению, что хотя бы Людовика необходимо убедить. Возглавляемая Виллардуэном и графом Гуго де Сен-Полем делегация выехала из Венеции в Павию (примерно 150 миль по прямой), чтобы встретить там контингент из Блуа. Попытка невыполнения договора одним из его главных изначальных сторонников была настоящим бедствием, предательством по отношению к товарищам, которая могла бы лишить мужества и всех остальных. Жоффруа и Гуго обвинили Людовика и его спутников в недостатке отваги, напомнили об обязательствах перед Святой Землей и разъяснили, что лучшим способом помочь правоверным было бы присоединение к основной армии в Венеции. Такое прямое убеждение сработало, и Людовик со своими людьми согласился отправиться на Адриатику. Однако личное обращение к остальным предводителям едва ли было возможно. Виллардуэн сетовал, что многие, как Виллайн де Нейли, которого он характеризовал как «одного из лучших рыцарей мира» — вероятно, такая репутация была им получена во время рыцарских турниров, — предпочли отправиться из Пьяченцы к югу, сев на корабли в Апулии, миновав Венецию. [235] GV, 41.

К середине лета 1202 года французы, пересекшие Альпы и достигшие Монферрата и Ломбардии, уже знали о проблемах, с которыми столкнулись их товарищи. Кто-то наверняка подсчитал, что крестоносцы в Венеции не смогут выполнить свои обязательства перед дожем, так что идти туда, чтобы попасть в неловкое положение, становилось нежелательным. Учитывая отсутствие официального требования направиться в Венецию, не существовало никаких препятствий, из-за которых участники похода могли отказаться от перехода в Южную Италию, а уже оттуда отправиться в Восточное Средиземноморье без всяких договорных ограничений и финансовых претензий, которые неизменно возникнут на Адриатике у их товарищей. Эти люди оставались воинами креста, преданными выполнению своих обетов и готовыми сражаться за Святую Землю, и их нежелание отправляться в плавание из Венеции не делало их предателями общего дела, как бы ни пытался уверить нас в этом Виллардуэн.

Несмотря на неблагополучный ход событий, прибытие графа Людовика и его рыцарей обрадовало тех, кто уже ожидал в Венеции. Вновь прибывших встретили торжественным пиршеством и разместили на усыпанных ракушками берегах Лидо. Сперва все шло хорошо, и венецианцы организовали рынок, на который поставляли продовольствие для людей и лошадей. Лидеры крестоносцев пересекли город, им показали Арсенал и многочисленные частные верфи на островах. Французы своими глазами увидели, как люди дожа выполняют условия договора со своей стороны, и были восхищены великолепным флотом, который созидался по их просьбе. В «Gesta Innocenti» записано, что «венецианцы подготовили прекрасный флот, подобного которому давно никто не видывал». [236] Gesta Innocenti, col. 138. Виллардуэн писал: «Флот, который они подготовили, был так прекрасен и хорошо оборудован, что никто во всем христианском мире никогда не видывал ничего подобного ». [237] GV, 42. Даже если учесть склонность жителей средневековья к преувеличениям, несомненно, что флот действительно был одним из крупнейших и самым великолепным из тех, что создавались на христианском Западе. В «Devastatio Constantinopolitana» сообщается, что он состоял из сорока кораблей, шестидесяти двух галер и ста транспортных судов. Робер де Клари писал, что сам дож лично владел пятьюдесятью галерами. [238] RC, 42. В письме современника графа Гуго де Сен-Поля упоминается о том, что летом 1203 года Константинополя достигло двести кораблей — а по подсчетам византийца Никиты Хониата на той же стадии экспедиции в ней насчитывалось более семидесяти транспортных судов и кораблей для транспортировки лошадей, а также порядка шестидесяти галер. [239] Hugh of Saint-Pol, Letter, 191; NC, 295-6.

Основываясь на различных источниках, можно прийти к заключению, что флот состоял из примерно двухсот кораблей. Флоты предыдущих крестовых походов иногда достигали подобной величины — например, войска из Северной Европы, завоевавшие в 1147 году Лиссабон, разместились на ста шестидесяти кораблях, хотя их размеры были гораздо меньше, нежели у тех, что использовались во время Четвертого крестового похода. Нам неизвестно, к примеру, шли ли в Лиссабон транспорты для перевозки лошадей. Едва ли у этой группы крестоносцев-мореходов были финансовые возможности или опыт, чтобы создать что-либо подобное флоту, собранному в Венеции в 1202 году.

В течение лета крестоносцы продолжали прибывать. 22 июля в Венецию прибыл папский легат кардинал Пьетро Капуано. Он проповедовал на Лидо перед войсками и смог поднять их моральное состояние. В конце июля сюда добрались Гунтер из Пайри и крестоносцы с Верхнего Рейна. 15 августа появился Бонифаций Монферратский. Он являлся номинальным руководителем похода, и его присутствие благоприятно повлияло на всех собравшихся в Венеции. Впервые здесь встретились три составные части руководства походом — маркграф, французы и венецианцы. Это дало возможность наконец-то обсудить планы и стратегию.

Примерно в то же время к берегам Адриатического моря приблизилась германская армия, возглавляемая епископом Конрадом Альберштадстким (Северная Германия) и графом Бертольдом Каценелленбогеном (Средний Рейн). Такое пополнение еще более придало бодрости обосновавшимся на Лидо крестоносцам. [240] Полное жизнеописание Конрада см.: Andrea, «Conrad of Krosigk, Bishop of Halberstadt, Crusader and Monk of Sittichenbach».

Но, несмотря на взрывы оптимизма, суровая реальность ситуации понемногу давала о себе знать. Большая часть тяжелого труда и ресурсов, израсходованных на создание венецианской армады, были потрачены понапрасну. К осени стало очевидно, что собралось слишком мало крестоносцев, Оценки посланников оказались совершенно нелепыми: из обещанных 33 500 человек собралось лишь около 12 000. Виллардуэн писал: «[Флот] состоял из столь огромного количества боевых кораблей, галер и транспортов, что легко мог принять на борт в три раза больше людей, чем собравшаяся армия». [241] GV, 42.