Юрий Валин - Война после войны. Пропавшие без вести

Возможно. Только Блоод и Энгус могут и не вернуться.

У Катрин было тяжело на сердце. Иногда мелькала дикая мысль остаться.

Нет, лучше уж тогда сразу себе перерезать горло.

Катрин погрузила руку в воду, вытерла лицо. День заканчивался. Река стала темной, кусты густыми. Девушка расслышала легкие шаги – Блоод хотела, чтобы подруга ее заметила. Суккуб вынырнула с тропинки – мостки под ее стройным телом не скрипнули. Блоод молча присела на неровный настил.

За молчание Катрин была благодарна.

Еще немного.

…Начал сгущаться туман. Запах чистой, ничем, кроме лягушачьего помета, не оскверненной воды. Зелень ив и шелест тростника. Всплески начавших кормиться язей. Серпик нарождающегося месяца закачался на плавных струях течения…

Катрин вздохнула.

– Пойдем.

Блоод приняла рыбу, сверток с аккуратно уложенными рыболовными снастями. Смотрела, как тщательно подруга привязывает долбленку. Потом девушки в молчании поднялись к замку.

…Катрин машинально улыбалась. Джин, привезенный еще из Тинтаджа, казался пресным, речи бессмысленными. Она сидела среди своих, только они уже не были своими. Даже Блоод и Энгус. Они вернутся, а она нет. Никогда. Не будет больше в ее жизни этого закопченного потолка и жесткого, несмотря на потертую волчью шкуру, кресла. Не будет длинного, изрезанного ножами стола. И не увидеть больше разномастную посуду, часть из которой хозяйка отмыла-отчистила собственноручно. И к гобеленам, которые так и не хватило времени толком рассмотреть, больше не подойти. Замолкнут голоса подвыпивших, но все равно искренних сотрапезников. Большая часть этих людей завтра исчезнет из жизни бывшей хозяйки. Сейчас даже хитрозадый Жигун казался своим. Собственно, без его помощи обойтись было бы сложно. Конечно, мужичок и сам лицо заинтересованное, но это и к лучшему. Бескорыстного фанатизма Катрин, откровенно говоря, опасалась. Староста не из таких. Нормальный. Проверить его еще разок будет время. Жигун и еще двое исконных обитателей Медвежьей долины завтра отправятся провожать хозяйку до крошечного городишки Дубника, что стоит по ту сторону лесистого хребта. Крюк, конечно, но Катрин твердо запретила себе торопиться. У «Двух лап» едва ли появится иной шанс еще в этом году заполучить новых лошадей, пополнить запасы соли и прочего необходимого. Список вышел немаленький, под сотню пунктов. Как будет возвращаться Жигун с товарищами – вопрос сложный. Тем более, кроме своего брата, угрюмого детины, староста взял в спутники мальчишку – внука кузнеца. Если им придется драться, толку от сопляка никакого, но Катрин надеялась, что обойдется без крайностей. Две ночевки в лесу селяне должны пережить. Ну, наделают в штаны в крайнем случае. Окрестности Медвежьей долины на удивление малообитаемы. И людьми, и дарками.

Кажется, Ингерн опять собирается всхлипывать.

Катрин подняла свой отчищенный до блеска, почти идеально выправленный, серебряный кубок:

– Ну, дамы и господа, за то, чтобы наши желания всегда совпадали с нашими возможностями.

Тост тривиальный, но здесь он внове. Подвыпивший кворум задумчиво закивал.

Девушка хорошенько глотнула можжевелового «эликсира» и улыбнулась старику. Фир Болг серьезно склонил голову. Должно быть, понял что-то свое, древнефилософское. Рядом со своим старым товарищем лохматой глыбой сидел песик. Тоже смотрел серьезно.

Ну что ж, оставляем замок на истинных мудрецов.

Катрин кинула рубашку на плешивый ковер, вытянулась на постели. Ложе привычно заскрипело, руки плотников до него так и не дошли. Теперь уже не твоего ума дело, с кем именно Блоод продолжит антикварную мебель расшатывать долгими зимними ночами.

Прохладные руки обвили талию. Кровать чуть заметно дрогнула, приняв второе тело. У, желтокожее перышко. Блоод вела себя сдержанно, чему Катрин была рада. Хозяйка еще не отошла после плотских катаклизмов пещерной ночи. Мягкие, почти успокаивающие ласки подруги были максимумом того, что Катрин могла выдержать в ближайшее время. Блоод понимала все без слов, не ласки, только нежные намеки. Ресницы хозяйки «Двух лап» вздрагивали, она еще видела мерцание звезд за узким окном. Плыли звездные реки, жили-дышали под ними темные узоры земной реки. Или это темная сталь клинка кукри? Сталь, звезды и речная вода сливались воедино, уводили далеко-далеко. Катрин старалась дотянуться, заглянуть, но засыпала…

– Отправляться в дорогу в дождь – к удаче, – пробурчала Катрин.

– Я тоже такое слыхал, – согласился Энгус. – Но, пожалуй, мы уже давно отправились.

Действительно, дело шло к вечеру. Косой нудный дождь превратил весь день в бесконечное хмурое утро. Настоящего рассвета нынче вообще природой не предусматривалось. Ну и ладно, погода полностью соответствовала настроению отставной землевладелицы.

– Зато нас не слышно, – сказал Жигун. – Колеса не скрипят, дождь шуршит. Безопасно.

Катрин покосилась на старосту. Кряжистый мужик жизнерадостно шагал рядом с телегой и, по-видимому, был действительно доволен жизнью. Промокшая одежда его не волновала. Свернутый плащ в целях сохранности упрятан под поклажу. Борода торчит бодрым веником. А почтенный староста, оказывается, не прочь поискать приключений.

Кроме Жигуна на погоду не обращал внимания еще и мальчишка. Этого как магнитом притягивали обтянутые брюками бедра Блоод. Бедняга боролся с собой, но безуспешно. Капли дождя залетали в приоткрытый рот. Такое внимание, кажется, развлекало ланон-ши. Блоод изредка одаривала страдальца взглядом из-под темных глубин капюшона. Мальчишка дергался, начинал усердно рассматривать землю. Потом все начиналось снова…

Вот же развлечение. Катрин хотела поменяться с подругой местами, но передумала. Пусть уж малый ляжки Блоод взглядом греет, чем строгостью миледи смущается. И ланон-ши нужно отвлечься. Катрин понимала подругу: когда у тебя появляется первая в жизни кровать, с ней трудно расставаться.

А где будет стоять твоя собственная кровать, а, леди?

И кроватью, и одеялом служил привыкший ко всему плащ. Собственно, было не так уж плохо. Дождь стих. Блоод едва слышно дышала в шею. У Катрин даже появились мысли о более занимательном общении, но игры пришлось отложить до лучших времен. Для Жигуна и его односельчан это была первая ночевка в «чужом» лесу. Чувствовали они себя, мягко говоря, неспокойно, и не стоило их шокировать еще и раскрепощенностью господских нравов.

Следующий день прошел без происшествий. Отряд двигался по знакомой тропе. Встречались лишь птицы да белки. Видели путники и огромную сову. Была ли это, та старая знакомая, или у местных лупоглазых хищниц имелась общая привычка порхать среди белого дня, осталось неизвестным. По крайней мере, Энгус уверял, что видел птицу и ночью. Подтвердить это наблюдение никто не мог: Блоод на подобные мелочи внимания не обращала, а Катрин бессовестно дрыхла. Вот компания не сомкнувших глаз селян «видела» так много жути, что о какой-то птице вспоминать было смешно.