Василий Сахаров - Тропы Трояна

Волк мой посыл услышал и воспринял его как должное. После чего я спросил его:

— Как тебя зовут?

Пленник крепко сжал челюсти. Он не хотел отвечать. Но отмолчаться у него не получилось, и дак выдохнул:

— Я Валентин Кедрин…

— Почему ты, волк, служишь чужеземцам?

— Деньги… Они хорошо платили мне… Всегда… И меня это устраивало…

— И только?

— Нет… У них моя семья… Жена и три сына… Когда хотел уйти, меня прижали…

— Значит, ты стараешься ради них?

— Да…

— А освободить родню не пробовал?

— Пытался… Но не смог… Один был… С женой бы оторвался, а с детьми нет… Младшему еще и года не исполнилось…

— Как поступят ромеи, когда узнают, что ты попал в плен?

— Убьют моих близких.

— А если они решат, что ты погиб?

— Не знаю… Как начальник решит…

— А кто у тебя начальник?

— Здесь протопоп Исаак Комит, а в Константинополе главный секретарь куропалата.

— Куропалат, это начальник императорской охраны? — уточнил я.

— Он самый. Но куропалаты меняются часто, а глава секретариата нет.

— И как его зовут?

— Алексей Драга.

— Серб?

— Не знаю, но не ромей… Это точно…

— Чего ты больше всего хочешь?

— Вернуть свободу своей семье.

— Ясно. — Я помедлил, заметил в глазах убийцы панический страх и спросил его: — Что ты сделаешь, если я освобожу твоих близких?

— Стану служить тебе.

— А ты этого хочешь?

— Не знаю… Наверное, нет… Но ты мне понятней, чем ромеи, мольфар… В тебе нет гнили и двуличия…

Я отпустил дака и вновь вернулся на табурет. Пленник слегка встряхнул головой, наверное, прогонял навеянный мной посыл подчинения, и я предложил ему:

— Продолжим наш разговор?

Короткая заминка, гневный взгляд зверя, которого вынудили подчиниться, и ответ:

— Да.

— Я могу помочь тебе вызволить из плена семью и переправить вас в Киев или еще дальше, в Новгород или Венедию, где вас не достанут. Тебе это интересно?

— Само собой. Но за это я должен сдать тебе своих прежних нанимателей?

— Правильно мыслишь. Я хочу уничтожить посольство ромеев. Однако сделать это явно очень трудно и потому мне нужно знать, где их потайной выход в город.

— А ромейский шпион этого не знает?

— Нет. Он рядовой боец.

— Мне известно, как незаметно проникнуть к ромеям и я укажу на подземный ход.

— Вот и хорошо. Сейчас придет мой человек. С ним ты обговоришь детали и расскажешь все, что знаешь про наших общих врагов и свои дела.

— А когда меня отпустят?

— После того как посольство имперцев будет уничтожено, и ты лично запачкаешься в крови ромеев.

— Кровью вяжешь?

— Да, а иначе никак.

— Ладно. А что потом?

— Займемся освобождением твоих близких.

— А если ты меня обманешь?

— Ты мне нужен и, если ты понимаешь, кто я, то знаешь, что мне нельзя нарушать свои обещания. Сказал, помогу, значит, так и будет.

Кивнув даку, я покинул подвал, и за дверью меня ожидал Бравлин Осока, который спросил:

— Что дальше, Вадим?

— Поговоришь с ним, — я кивнул назад, — и узнаешь все, что нам нужно. Подходы к ромеям, расположение комнат на их постоялом дворе, количество охранников, где Исаак хранит переписку и документы, где прячутся латиняне, и какие задания выполнял этот убийца ранее. Ну, а затем готовь воинов. Нагрянем на имперцев и всех под нож. Всех, кроме спафария Андроника, если он там окажется. Думаю, что он нам еще пригодится. В общем, так. Ромеи сделали свой ход, и теперь наша очередь.

— А с остальными пленниками как поступить?

— Шпиона убить, а со степняками сам разберусь.

Осока направился к Валентину Кедрину, а я решил заняться мужчинами рода Гэрэй. Они, в отличие от дака, сбежать не пытались и вели себя относительно спокойно. Да, своих павших соклановцев оплакивали, но в целом держались достойно. Поэтому и отношение к ним было соответствующее, и с сыном погибшего вождя я разговаривал не в подвале, где раньше стояли бочки с квашеной капустой и соленой рыбой, а наверху, в обеденном зале.

Лишь только я присел за стол, как хозяин постоялого двора, лично, принес завтрак на двух человек. Тарелки с кашей и жареная свинина, кувшин с горячим взваром, кружки, ложки и свежий хлеб. Просто и сытно. Для меня и моего собеседника, на которого я имел некоторые виды. А помимо того на краю появилась еще одна тарелочка, плоская, с молоком для живойта. Все готово, можно приступать, но хозяин постоялого двора уходить не торопился. Он что-то хотел от меня и, прислушавшись к его внутреннему состоянию, я все понял, и сказал:

— Не беспокойся, нападений больше не будет. Слово даю. Если кто будет спрашивать о событиях этой ночи, то ты ничего не видел и ничего не знаешь. За беспокойство заплатим серебром, а длинный язык можем отрезать.

Владелец постоялого двора молча кивнул и покинул меня, а варяги привели молодого степняка. Он присел, кинул на меня опасливый взгляд и одновременно с этим рядом появился живойт, который взобрался наверх по ножке стола. Змей слегка приподнялся и еле слышно зашипел, а парень вздрогнул и едва не вскочил на ноги. Но слабость его была мимолетна и он, вновь обернувшись ко мне, произнес на своем родном наречии:

— Мир тебе, вождь варягов, чье имя мне неизвестно.

— Меня зовут Вадим Сокол, — ответил я на том же языке.

— Я Девлет Кул-Иби, сын вождя Булата Ильгизэ, который минувшей ночью встретил свою смерть.

— Жаль твоего отца, достойный был человек, ибо он погиб за сына и своих воинов. Но, такова воля повелителя небес Тэнгри, который оставил его своей милостью. Поэтому здесь обсуждать нечего. Давай пока помолчим. Сначала еда, а затем беседа.

Степняка уговаривать не пришлось, и он налег на угощение так, словно последнее время голодал. Я наблюдал за ним, поглощал свою порцию, а затем налил себе взвара, проследил за тем, как насытившийся живойт, который выхлебал все молоко, сползает на пол, отхлебнул напитка и задумался.

Итак, что же мы имеем? Есть Валентин Кедрин, который может мне пригодиться, ибо такие умелые бойцы с навыками оборотничества в наше время, даже среди венедов, большая редкость. И если его дополнительно поднатаскать, то это будет непобедимый и очень опасный убийца. Он и так-то силен и подготовлен хорошо, уровень выше среднего. Однако есть вариант сделать его еще круче. Конечно, не для того, чтобы отпустить дака на вольные хлеба, а чтобы он выполнял мои приказы. Но это произойдет лишь в том случае, если его семью удастся вырвать из цепких лап ромейской разведки и сам Валентин докажет свою ненависть к имперцам делами.

С даком все понятно, а вот со степняком разбираться придется долго. И прежде, чем начать разговор, следовало понимать, что потомки истинных тюрок носят не простые имена. Например, Булат Ильгизэ. Имя значит — стальной, а прозвище обозначает пристрастие — путешественник. А его сын, который сидит передо мной, назвал себя Девлет Кул-Иби. С Давлетом просто, стандартное тюркское имя, которое значит Счастливый, а с прозвищем немного сложнее. На Ближнем Востоке, у арабов и сельджуков, кул — значит раб или в самом лучшем случае слуга, а в Диком поле то же самое слово обозначает принятого в клан, род или семью равноправного человека, почти младшего брата. Поэтому моментально возникает вопрос, а в какую же семью приняли парня? И ответ во втором слове его имени, иби — это ирбис. Вот и получается, что прозвище переводится как Приемный Сын Снежных Барсов. Возможно, это просто аллегория, но вряд ли. Род Гэрэй старый, а значит, пустоты в именах и прозвищах быть не должно. Так что придется расспросить степняка не только о его племени, но и о прошлом семьи. Ну, а затем надо предложить ему службу. Согласится, хорошо будет, и ему, и мне, а нет, тогда удавить степняков по-тихому, а следующей ночью в мешок и в Днепр.