СССР 2061 - СССР-2061

Антон перечитал письмо несколько раз. Он не мог поверить, а когда все-таки поверил, помчался к Марине. В ответ на его восторженную тираду она грустно покачала головой и сказала:

- Я не полечу с тобой.

Голоса, голоса. К женскому голосу прибавились еще чьи-то. Сколько я уже здесь? Я не могу думать, не хочу ходить, ненавижу спать. Не может быть, чтобы так долго... Я неправильно рассчитал курс, я идиот, бездарь!

Я теперь почти все время сижу в углу, закутавшись в одеяло, и строю домики из консервных банок и пищевых упаковок. Строить приходится вслепую, а если я ненароком задеваю постройку рукой, приходится начинать сначала. Иногда добираюсь ползком до санузла, чтобы омыть водой грязное тело. Воды мало: я пересчитал - осталось всего три канистры. Приходится экономить. Что ж, смерть от удушья мне не грозит. Умирать придется от жажды.

***

Экипаж космического корабля "Перун" состоял в этот раз из сорока человек. Десять из них были непосредственно экипажем, остальные тридцать - переселенцами. Антон был среди них.

Для капитана Владислава Черных это был первый самостоятельный полет. Раньше он летал на "Скифе", предшественнике "Перуна", в качестве старпома. Команду он набирал сам. Ветераном космоса можно было считать только навигатора. Остальные - врач, старший инженер, пилот и другие - были почти новичками.

"Перун" летел впервые.

Антон зачарованно глядел на Землю сквозь иллюминатор. Отсюда она казалась бело-голубой жемчужиной. Они были еще недалеко, и он мог видеть очертания Антарктиды. Там осталась Марина, которую он больше никогда не увидит. Рано или поздно она выйдет замуж, родит детей и проживет долгую интересную жизнь под колючими звездами южного полюса.

Он тоже обустроится, женится. Он поможет построить на Марсе новые города. Его внуки увидят на Красной планете леса и океаны.

Все так, как и должно быть. Это жизнь, парни.

По вечерам Антон играл в шахматы со вторым пилотом или читал старую фантастику. Его Цель была совсем близко.

***

Время, время. Ты никак не хочешь кончаться. Ты тянешься клейкой лентой Мебиуса и закручиваешься в спираль. Ты вкрадчиво мяучишь из темных углов, рычишь с потолка, плещешься водой в канистрах.

Ты - гора пищевых упаковок возле кровати. Ты - женский голос и крики пингвинов. Ты - бело-голубое, как моя старая планета.

Не было никакой планеты - ни голубой, ни красной. Это просто бусины. Время, ты - нитка. Я, как планета, нанизан на тебя, ты проходишь через мой желудок. Я болтаюсь на тебе, суча ножками и взмахивая руками, изредка выдавая монологи мертвых датских принцев. Ты - психоделика травматизма больного мозга.

Бреееед... Я неправильно рассчитал курс.

Как ни странно, в космосе ничего не хотелось делать. Всех пассажиров одолела лень. Дни тянулись монотонно, один за другим. Общаться друг с другом через шесть месяцев полета уже не хотелось - все знали обо всех всё, что только можно было узнать. Нехотя играли в карты и шахматы. Антон пытался читать профессиональную литературу, но никак не мог сосредоточиться.

Верочка - бортовой врач - везла племяннице самую настоящую деревянную куклу. Верочка рассказала Антону, что племяшке - уже семь лет, и она родилась на Марсе, где деревья были пока редкостью. Антон вымученно улыбался. Он слышал эту историю уже миллион раз.

Однажды вечером Антон сидел в столовой и читал. Больше никого не было. Его каюта была недалеко, в носовой части корабля, но он не хотел туда идти - бежевый квадрат стен доводил его до исступления. Здесь, в столовой, создавалась иллюзия открытого пространства благодаря анимированным обоям - березы, трава. Потолок был серым и скучным - недодумано.

Свет мигнул и погас. Несколько мгновений Антон оторопело сидел в темноте, уставившись на экран е-книги. Потом включилось аварийное освещение, завыла сирена. Антон вскочил, машинально сунул е-книгу в карман комбинезона и выбежал прочь.

По коридору в сторону мостика неслись Верочка и второй пилот. Антон побежал за ними. Пилот круто повернулся и заорал:

- В свою каюту, живо! Забыл, чему учили, что ли?

- Я офицер, - пытался протестовать Антон.

- Да мне по хрену, кто ты! В каюту, быстро, и не выходить без разрешения!

Пилот исчез за поворотом коридора. Антон проглотил комок в горле и поспешил в каюту.

55

Тук-тук-тук. Стучит сердце. Гудят приборы. Корабль-полутруп летит в космическом пространстве. Дрейфует, как пустая консервная банка. Скоро он станет кирпичиком, который возьмет исполинская огненная рука, чтобы построить домик.

Тук. Тук. Тук. Это чьи-то шаги за стеной. Это мои коллеги встали и ходят по коридорам, и иногда стучат в мои двери, но не могут открыть. Им досадно, что я не с ними.

Работало только аварийное освещение. Антон просидел в каюте шесть часов. Никто не появлялся, и он наконец решился на вылазку.

В коридоре было пусто. Антон шел, стучал в двери других личных кают, но никто не отзывался. Он попробовал открыть одну дверь. Нажал на кнопку - створки разошлись, не потребовав отпечатка пальца. На кровати одиноко сидел желтый зайчик. Больше - никого.

В других каютах тоже оказалось пусто. Антон вспомнил, что сегодня в кинозале показывали старую комедию, и все должны были быть там. Кинозал - на второй палубе. Он пойдет туда, но сначала - на мостик.

Мостик был открыт. Антон вошел. Капитан лежал на полу, раскинув руки, взгляд светлых глаз устремлен в пустоту. Поперек него, лицом вниз - Верочка. Штурман и первый пилот - на пультах управления. Голова пилота - в запекшейся крови. Второго пилота здесь нет.

Антона вырвало.

Придя в себя, он первым делом перевернул Верочку, для порядка пощупал пульс, хотя было видно - мертва. Остальные - тоже. На ее теле нет видимых повреждений. Антон сложил ее руки на груди и ладонью попытался закрыть ей глаза. Один глаз так и остался полуоткрытым и, казалось, следил за ним. Рот девушки кривится в непонятной ухмылке, смерть обезобразила ее.

Антон сделал для капитана то же, что и для Верочки. Позже, когда он найдет остальных, надо будет отнести четверых погибших к шлюзу, упаковать в прозрачный пластик, прочитать короткую речь и отправить за борт, к звездам. Так принято хоронить в космосе. Антон никогда раньше не понимал, насколько это правильно - и по отношению к мертвым, и по отношению к живым.

Он заставил себя взглянуть на приборы. Кое-что он в них понимал, не зря учился в академии несколько лет. И вот теперь стало по-настоящему страшно.

Вторая палуба, где находился кинозал, была полностью разгерметизирована. Жизнеобеспечение первой палубы еще держится, но скоро откажет. Воздуха хватит на некоторое время, но где-то есть утечка. Исправить всё одному - нереально.