Нил Стивенсон - Система мира

Будь его противник и секундант противника джентльмены, он бы прежде с ними поздоровался, но морские бродяги не заслуживали лучшего приветствия.

— Пистолеты? Какие пистолеты? — спросил Даппа.

— Вы известили в письме, что сюда доставят пару дуэльных пистолетов, — отвечал Уайт, подозревая издёвку.

— Я обещал раздобыть огнестрельное оружие, — сказал Даппа, — и предоставить вам выбор из двух стволов. Если вы соблаговолите пойти со мною и капитаном ван Крюйком, я покажу вам первый.

Он шагнул в туман. Ван Крюйк посторонился, пропуская Уайта и его секунданта — молодого человека по фамилии Вудраф. Те явно не хотели подставлять ван Крюйку спину; несколько мгновений звучало: «Ну что вы, что вы» и «Только после вас», затем все трое двинулись шеренгой на расстоянии больше радиуса действия кинжала.

— Далеко это? — спросил Чарльз Уайт.

— Меньше чем в ста шагах отсюда, — отвечал Даппа.

Начался подъём: они подошли к основанию уступа, естественной трибуны, с которой лондонцы обычно взирали на повешение знатных узников. Даппа не полез в лоб, а взял правее и двинулся по свежим следам от колёс.

Следы вели к артиллерийскому орудию, установленному на лафете и развёрнутому вниз по склону. В утренних сумерках трудно было удержать в памяти направление, но вроде бы жерло указывало на берег. Рядом на земле располагались пороховой бочонок, пирамида ядер и весь необходимый инструмент: банник, прибойник и так далее.

Прежде чем Уайт успел как следует осознать увиденное, Даппа повернулся кругом и большими шагами двинулся к Темзе, считая: «Раз, два, три…»

Они приближались к следующему подъёму: части земляных укреплений под крепостной стеной. Небо просветлело, туман рассеялся; теперь Уайт и его секундант видели, что Даппа ведёт их ко второму орудию, развёрнутому в сторону первого, мрачно смотрящего с уступа на середине Тауэрского холма.

За сто шагов Уайт успел свыкнуться с идеей и даже найти её забавной.

— Где вы раздобыли пушки? — осведомился он.

— История занятная, — отвечал Даппа, — но если вы скоро умрёте, вам незачем её знать. А если умру я, то пусть это будет моя месть: оставить вас в неведении. Кстати, строго говоря, они не пушки, а единороги или гаубицы. У пушки ствол длиннее, а сама она более тяжёлая. Она стреляет тяжёлыми ядрами на большое расстояние, чтобы крушить стены. Гаубица — нечто вроде горизонтальной мортиры, в ней используется меньший заряд. Я решил, что для дуэли она удобнее. Пушечные ядра в случае промаха долетали бы до города. Гранаты легче и будут падать недалеко от орудия.

— Как они могут быть легче, если сделаны из того же материала? — спросил Вудраф, очевидно, изучавший натурфилософию.

— Они, как видите, полые. — Даппа без особого усилия поднял шестидюймовый снаряд и развернул, показывая высверленное отверстие с пучком серых нитей, меридианами расходящихся на всё полушарие. — Полые, чтобы их можно было начинить порохом. Иначе мы бы провели тут целый день, дожидаясь удачного попадания. Гранаты взрываются и убивают всё на несколько ярдов вокруг.

— Ясно. Очень практично, — проговорил Вудраф не вполне уверенным голосом; видимо, он обдумывал последствия для себя лично. Ван Крюйк наблюдал за ним с нескрываемым ехидством.

— Не торопитесь, можете осмотреть гранаты, гаубицы и что ещё вам угодно. Уверяю вас, всё совершенно одинаковое.

— Нет надобности, — отвечал Уайт, — и времени у нас мало. Вполне очевидно, что более выгодная позиция — более высокая. — Он кивнул на первую гаубицу. — Поэтому вы ждёте, что я выберу её, и если одна гаубица с дефектом, вы поставили её туда. Я выбираю эту; получайте свою более высокую позицию.

— Хорошо, — сказал Даппа. — Идёмте на середину?

Они встали спина к спине на поле, каждый лицом к той пушке, которую ему скоро предстояло зарядить. Секунданты, отойдя в сторону, следили за соблюдением всех правил и формальностей.

— Превосходно, — проговорил Уайт. — Там я победил Ньютона и вигов, ибо испытание ковчега он точно не выдержит. Здесь я одержу победу над вами или погибну — и то и другое меня устраивает.

— Раз, — сказал Даппа и шагнул прочь, главным образом для того, чтобы остановить словоизлияния.

— Отлично. Раз. — Уайт тоже сделал шаг. Они принялись считать в унисон и примерно на числе «сорок» (поскольку шагали очень широко) оказались рядом с гаубицами. Тут оба отбросили деланную невозмутимость и принялись заряжать орудия.

Уайту в этом помогал секундант, Даппе — нет. Ван Крюйк стоял спиной к гаубице, как будто вышел на утренний променад и теперь любуется видом Лондонской гавани с Тауэрского холма. Когда Даппа злобно сверкнул глазами, голландец облизнул крюк и поднял его, определяя направление ветра, за что немедля получил тычок в спину.

— Довольно!

— Глянь, как они суетятся, — отвечал ван Крюйк. — Они сами не понимают, что делают.

— Это меня и тревожит.

— В Каире ты был куда спокойнее, — напомнил ван Крюйк, — а я тебя понукал.

— В Каире мне нечего было терять! — воскликнул Даппа. Он откатил пороховой бочонок на безопасное расстояние от гаубицы и поддел кинжалом затычку. — Уайт c Вудрафом свой бочонок отодвинули?

— Ну вот. Теперь ты хочешь, чтобы я сообщил тебе результаты своих наблюдений.

— Ты мог бы наблюдать за противником и одновременно делать что-нибудь полезное.

— Отлично. — Ван Крюйк вразвалку обошёл гаубицу, посмотрел на ствол, затем перенёс взгляд на цель. — Да. Они отодвинули бочонок, но не так далеко, как следовало бы. — Он поднял камень и, словно молотком, забил им подъёмный клин под казённую часть орудия. — Как ты думаешь, надо внести поправку на вращение Земли?

Даппа демонстративно не поддался на провокацию. Он совком на длинной ручке набрал пороха и теперь закладывал его в гаубицу. Диаметр совка был заметно меньше, чем диаметр дульного отверстия.

— Вот на этом шаге они скорее всего ошибутся, — задумчиво проговорил Даппа, силясь затолкать совок в узкую зарядную камору. — Надеюсь, что они набьют пороха от души и взлетят на воздух!

— Это было бы неспортивно, — упрекнул его товарищ, крюком соскребая окалину с запального отверстия. Гранату он взять не мог — для этого нужны были обе руки. Даппа заложил её в жерло и принялся вталкивать прибойником, не переставая внимательно поглядывать на второе орудие.

— Вот к чему привела твоя медлительность! — воскликнул он. Они с ван Крюйком оба видели, как Уайт, ухмыляясь, подносит фитиль к запальному отверстию заряженной и нацеленной гаубицы.

Облако пламени размером с приходскую церковь заслонило противников, затем погасло и превратилось в дым.

— А вот к чему привела их торопливость, — заметил ван Крюйк.