Анатолий Матвиенко - Аэропланы над Мукденом

Больше не считая компаньонов единомышленниками, Петр сделал ставку на своих наемных сотрудников: Кшесинского, Таубе, Пля, Аюка. Господи, в мозговом центре ни одного русского, не считая меня, думал авиастроитель.

Через полгода после Арендта в Крыму случилась еще одна смерть, на этот раз встряхнувшая всю страну — умер император Александр III, так и не оправившийся от железнодорожного крушения. Как бы к нему не относились и не осуждали за консерватизм, для Самохвалова он стал первым в мире монархом, поднявшимся в небо на аэроплане, приказавшим создать первый центр подготовки военлетов и первую авиационно-разведывательную часть РИА.

За год в Воздухоплавательном парке насмерть разбились три летчика, двое из них — в штопоре. Парк, преобразованный в Офицерскую военно-воздушную школу, разделился на два отдела. Подготовку на аппаратах тяжелее воздуха возглавил бывший летный инструктор капитан-лейтенант Константин Константинович Арцеулов, который объявил своей целью найти выход из штопора и донимал Самохвалова своими опытами в аэродинамической трубе.

В том же году в Гатчину попал первый образец пулемета конструкции Хайрема Максима. Военные тут же начали умолять установить его в передней кабине «пятерки». До этого там побывала многостволка Гатлинга, с боекомплектом тянувшая под центнер и забракованная. Тело «максима» без воды и патронов весило всего двадцать четыре килограмма. Самохвалов посчитал, что при посадке в самолет стрелка веса пера — менее сорока килограмм — «пятерка» без нарушения центровки утянет пулемет, станок под него и боеприпасы. Деревянно-металлическую конструкцию, выдерживающую отдачу пулемета, придумали втроем Кшесинский, Аюк и новый мастеровой Йордановский.

Так самолет, задуманный военный моряком Можайским, вернулся к своему исходно запланированному назначению — убивать, а в летную школу начали набирать женщин — пулеметчиц и летных наблюдателей, легко укладывающихся в весовой норматив. Если не переедать на ночь.

Британские гастроли Самохвалову высочайшим повелением навязало лично его императорское величество. Оно рассчитывало произвести на престарелую королеву Викторию, бабушку императрицы Александры Федоровны, нужное впечатление.

Брак по любви не принес династической пользы, Британская империя по-прежнему оставалась главным конкурентом России в азиатском геополитическом соперничестве. Хорошо хоть, не врагом в открытой войне, как уже было в Крымской кампании в правление той же королевы.

Николай II отверг поползновения Петра отправить вместо себя на Запад команду из военных летчиков и техников «Садко». Совсем недолго протирая трон, царь не имел собственного мнения и пока опирался на слово отца, ценившего Самохвалова, посему был категорически настойчив.

Вдоволь натешив честолюбие восторгами берлинских и парижских болельщиков и не желая работать лишь ради престижа, Петр предложил компаньонам максимально продвинуть коммерцию, разместив на самолете рекламу «Садко» и судовых двигателей. Естественно, в этот раз на авиашоу отправилась двухместная модель, шестая по счету — одномоторный биплан с шестицилиндровой «звездой» воздушного охлаждения.

Выторговав у царя казенную финансовую поддержку, Самохвалов предложил крайне смелый вариант — перегнать самолет в Англию своим ходом. С учетом запаса дальности всего в триста километров по пути предстоит множество посадок для дозаправки, профилактики и отдыха. Компаньоны навесили запасные баки, одна емкость заняла место в кабине летного наблюдателя.

Город Кале показался под крылом спустя двое суток с момента вылета из Питера. Петр, измотанный донельзя, спавший за время перелета лишь урывками, просто свалился на руки встречающим и уснул во время пресс-конференции. Восторгов журналистской братии это никак не уменьшило. Репортеры взахлеб писали о скором открытии авиасообщения с русскими столицами, игнорируя факт, что на дозаправке и обслуживании аппарата во время промежуточных посадок было занято около пятидесяти рабочих, а цена билета, если кто-то захотел бы путешествовать во второй кабине и полностью оплатить издержки, составила бы тысячи рублей.

Пока авиатор отсыпался в отеле, Кшесинский с техником перелопатили самолет до винтика, заменили прежний мотор на свежеобкатанный, поставили новые шины, тяги управления, трубопроводы. Никогда до этого не летали над открытым морем, лишь вдоль береговой полосы Финского залива. Не было и опыта аварийных посадок на воду — никто толком не знал, как долго аппарат продержится на поверхности до прихода помощи.

На рассвете хмурым утром 9 июля 1895 года Самохвалов принял аппарат у Яна, не спавшего ночью и лично сторожившего технику вместе с французской полицией — опыт парижского вредительства был весьма памятен. В пролив вышли два скоростных миноносца, на которых возлагалась надежда в случае, если авария случится до британского берега. Еще одна проблема, неизвестная в полетах над сушей, — отсутствие видимых ориентиров на поверхности, на которые Петр и другие пилоты ориентировались раньше.

Отсутствие солнца можно компенсировать ручным компасом, хотя из-за двигателя и иного металла, коим обильно наполнен самолет, компас давал погрешность. Хорошо хоть, Англия большая, пролив неширокий, а уж там как-нибудь разберусь, решил Самохвалов и закрутил магнето, когда Янек рванул лопасть винта. Новая «звезда» зашлась выхлопом, прогрелась.

Он сделал пробный круг, качнув крылом и поприветствовав немногочисленную публику, высыпавшую проводить его в шесть утра, уклонился на километр к востоку, выровнял курс на Дувр по наземному ориентиру — маяку — и направился вверх, вонзившись в облака. Вспарывая белесую муть, не имеющую ни верха, ни низа, где, казалось, само время вязнет в тумане, Петр про себя решил, что это — последняя модель, не имеющая приборов. На более мощном самолете придется пожертвовать несколькими килограммами дополнительного веса и установить компас, датчик уровня топлива, часы, приборы для измерения высоты и скорости. Теоретически, можно встроить маховик гироскопа, относительно которого вычислять крен и тангаж, когда не виден горизонт, вот только это устройство пока слишком массивно для авиации. Плюс циферблаты контроля за двигателем — обороты, давление и температура масла... Нет, хватит! Иначе придется постоянно пялиться в шкалы, на остальное времени не хватит.

Машина выскочила из облаков с легким креном, хотя внутри тумана казалось, что она держится ровно. Причуды вестибулярного аппарата в отсутствие видимых ориентиров, стало быть. Трудно дышать — набрана высота свыше двух с половиной тысяч метров. Солнце проступило за спиной. Значит, с направления не сбился и компас не врет, Альбион прямо по курсу, в каких-нибудь двадцати минутах.