Попова Александровна - Пастырь добрый

— Нет, Финк, — отозвался он твердо, и когда придирчивый взгляд поднялся навстречу, выдержал его спокойно. — Изобразить насилие, особенно, когда труп так исполосован — это несложно. Ты ничего такого не делал.

— Так ведь — помнишь, я говорил?.. сквозь сон что-то такое… в памяти осталось…

— Та щуплая, что была в «Кревинкеле», — пояснил Курт, не дрогнув. — Именно на случай, если что-то останется в памяти, ее и подложили… Ты чист. Можешь успокоиться.

— Не врешь? — с надеждой уточнил Финк, и он кивнул на Распятие напротив, придав лицу выражение такой строгости, что бывший приятель покривился:

— Поклясться? Слову уже не веришь?

— Да ладно… — смятенно отмахнулся тот. — Просто, чтоб успокоиться. Не хотелось бы, знаешь, о себе такое узнать. Точно извращенец какой. Волей, там, или неволей… все равно, погано как-то…

— Успокойся, — безмятежно улыбнулся Курт, поднимаясь. — Ты нормальный парень, пробавляющийся исключительно взрослыми живыми девицами… как ты там сказал? с сиськами. Судя по Эльзе, это в твоих предпочтениях основное.

— Не трожь девку, — строго возразил Финк. — Она нормальная… Ну, ладно, Бекер, если ты все сказал… Хорошо, договорились. Стану вторым Бюшелем и буду верховодить в старых кварталах, если прежде не упокоят… Я только вот еще что хотел сказать. Ты, когда узнаешь, в какой город тебя направят отсюда, если хочешь — свистни. Может, у меня там знакомцы какие водятся; так я им нужный слушок пущу. В смысле, что с тобой нормально можно, если что. Мало ли, что тебе может понадобиться… Так где подписывать, майстер Сатана?

Финка он все же проводил почти до самых до дверей, остановившись вне зоны видимости стражей и пронаблюдав за тем, как тот и в самом деле беспрепятственно миновал вооруженную охрану. А ведь он прав; сколькие из агентов и свидетелей вот так, запросто, входили и, что главное, выходили из Друденхауса, никем не останавливаемые и, если подумать, неведомо что в этом Друденхаусе натворившие. Ведь если кто-то из них, убив Керна, вот так выйдет, его смерть могут обнаружить вообще дня через три — по запаху. К тому, что тот почти не уходит домой, все привыкли, разгуливать по коридорам у майстера обер-инквизитора привычки нет, и если никаких расследований, требующих частого явления к нему подчиненных, не ведется… Следует обратить на это внимание вышестоящих; быть может, не только Керна. И внедрить что-то вроде особых пропусков во все отделения Конгрегации Германии…

Когда в массивную створу позади постучали, Курт приостановился, полагая, что Финк внезапно припомнил нечто, что забыл сказать или спросить, однако в отворенную стражем дверь осторожно, словно ручей между камнями, просочился тот, кого увидеть он не ждал — особенно в Друденхаусе и особенно после всего, что с ним было учинено.

— Господин ювелир? — не скрывая удивления, уточнил Курт, словно в ответ мог услышать возражение. — Каким ветром?

— Доброго вам утра, майстер инквизитор, — с уже привычной смесью достоинства и опасливости поприветствовал тот, оглянувшись на неподвижных стражей. — Я, собственно, к вам менее чем на минуту, однако хотел бы… Прошу меня простить — быть может, отойдем в сторонку? Хоть вот сюда, за колонну; я не займу вас надолго.

— Это смешно, господин Афферман, — снисходительно улыбнулся он, шагнув, тем не менее, в сторону. — Ведь кто-то видел, как вы входите; стража, в конце концов, отпирала вам дверь — от кого теперь прятаться?

— Привычка, майстер инквизитор, — пояснил тот с плохо скрытым сарказмом. — Многовековая.

— Ну, Бог с вами… То есть — я вас слушаю, — поправился Курт, когда губы посетителя дрогнули в слабой усмешке. — Что же заставило вас отринуть уже не в первый раз многовековые привычки и добровольно явиться в стены Друденхауса, господин Афферман?

— Леви -Афферман, — поправил ювелир. — Я не настаиваю, уже привык к тому, что… гм… коренное население как правило опускает эту часть, однако… Знаете, что это означает, майстер инквизитор? Что я из семьи раввинов. Вы уже многое знаете о нашей общине; замечу, вы первый, поинтересовавшийся истинной информацией, причем не для того, чтобы… гм… Имейте в виду и это, быть может, пригодится в будущем…

Нервный смешок Курт едва сдержал, подумав о том, что покинет Кельн, наверняка завербовав город целиком. Полная победа идей Конгрегации в одном отдельно взятом городе…

— Интересно, — отметил он, кивнув. — Возможно, и пригодится. Так чем я могу вам помочь?

— О, боюсь, теперь уже ничем, — возразил ювелир, понизив голос еще больше. — Вы уже помогли, майстер инквизитор. Благодаря вам уже назревающий погром не приобрел своего продолжения.

— Вот вы о чем; но это не по адресу, — возразил он настойчиво. — Работал весь Друденхаус, а человека, обвинение которого спасло вашу общину от погромов, отыскал Густав… майстер Райзе. Это его заслуга.

— Не рассказывайте мне, — несколько снисходительно отозвался ювелир. — Все знают, кого следует благодарить. Майстер Райзе провел допрос, обнаружил виновного среди арестованных — арестованных вами , и это была ваша мысль подойти детально к вопросу; на вашем месте многие попросту взяли бы традиционных виновников — то есть, кого-то из нас…

— Не сейчас, не нынешние и не здешние служители.

— И тем не менее — не скромничайте, майстер инквизитор. Благодарить мы должны вас.

— За то, что упек всю вашу семью в Друденхаус? — уточнил Курт, и тот невесело улыбнулся:

— Если сия… некоторая жесткость в ваших методах… гм… позволила уберечь общину целиком… гм… Сами понимаете… Словом, явился я сегодня исключительно для того, чтобы выразить вам нашу благодарность; и имейте в виду, что я говорю от имени всех . И теперь, майстер инквизитор, если вам понадобится информация, подобная той, либо же какая-то помощь вам лично — в любом городе Империи вы можете рассчитывать на содействие.

— В любом городе Империи?.. — повторил он с сомнением, и ювелир кивнул:

— Вы верно поняли. Это не есть метафора, это выражение обозначает именно то, что я сказал. В любом городе. Если вы обратитесь за помощью к общине, и если эта помощь не будет противоречить… ну, вы… гм… понимаете… то вам ее окажут.

— Боже, нам бы такое взаимодействие… — пробормотал Курт, не скрывая зависти, и ювелир улыбнулся в ответ:

— Полагаю, немецкая община в ином государстве столь же тесна в сотрудничестве и помощи соплеменникам.

— Слишком хорошо о нас думаете, — покривился он. — Оберут до нитки и выставят вон, обвиняя в краже, если не вовсе отравят; в лучшем случае — пошлют куда подальше… Что ж, даже не знаю, что вам ответить. Простого «спасибо» навряд ли хватит.

— О, что вы, этого вполне довольно, — возразил ювелир, отступая назад. — К прочему — полагаю, если в будущем возникнут какие-либо неприятности, то наша готовность помочь и ваша готовность проявлять столь свойственную вам терпимость принесут добрые плоды и вам, и нам, а посему благодарить меня сейчас не за что. Наше решение имеет и практическую сторону, выгодную, можно сказать, в первую очередь нам самим.