Попова Александровна - Пастырь добрый

— Крысолове. Вкратце история эта такова: запруженный крысами Хамельн некто освободил с помощью флейты — ее игра приманивала крыс, лишая воли и принуждая делать то, что требовалось ее обладателю, а именно — войти в воду местной речки и там благополучно утопнуть. Когда местные не пожелали оплатить его труды, он провернул тот же фокус с детьми горожан — они точно так же ушли за ним, ведомые звуками его флейты.

— И были утоплены? — чуть слышно уточнил Ланц; Курт на миг обернулся к нему, пожав плечами:

— Это одна из версий той истории; сдается мне — самая логичная. Предлагаю всерьез воспринять следующую цепь понятий: дети — флейта — речная вода…

— А насколько всерьез можно принимать саму эту историю? Хоффмайер?

— Ну, — пожал плечами подопечный, — если не соврать…

— Уж сделай милость, — покривился Керн. — Вранья по долгу службы не сношу.

— Я не знаю, майстер Керн. Меня этим Крысоловом пугали в детстве, о нем в городе говорили; есть на отшибе взгорок — болтали, что когда-то там стоял его дом, и после этой выходки с детьми горожане его сожгли, но при этом же говорят, что Крысолов родом не из Хамельна, что — пришлый, и никакого дома, соответственно, у него там быть не могло… Я не знаю, — повторил он. — Лет примерно сто назад жителей и впрямь поуменьшилось, стариков было полно, молодых — почти не осталось, в Хамельне и теперь народу не ахти как и много, но я бы не стал почитать это доказательством. За правдивость не поручусь, если вы это хотели услышать.

— Кроме того, абориген, — вклинился Ланц осторожно, — мы — в Кельне; что твой Крысолов здесь забыл?

— Его призвали, — убежденно откликнулся Курт. — Для того и ритуалы с использованием флейты. И — двери; в обоих известных нам случаях оно (или он, если я прав) возникало за дверью. Дверь подпола, шкафа — неважно. Дверь. Проход. Porta.

— Приемлемо, — отметил Ланц, — однако же, если так, то — почему не топили жертвы? Почему — нож?

— Скорее всего, Дитрих, жертвы были принесены не ему самому; сомневаюсь, что в мире потусторонних сущностей он поднялся столь уж высоко. Вернее, что предназначались они его покровителю, дабы задобрить и позволить выпустить его в наш мир; флейта — быть может, опознавательный знак, чтобы не ошибся, кого именно. Или флейта — артефакт самог оэтого покровителя. Ну, или оформление для настроя жрецов, как пение клира на мессе.

— Но-но, — привычно одернул Керн. — Принять к рассмотрению еретические теории я еще могу, но в аналогиях, Гессе, полегче… Итак, по твоему мнению, в Кельне действует хамельнский дудочник, призванный — кем и для чего?

— Не спрашивайте, Вальтер, не скажу. Это нам предстоит выяснить.

— Каким образом?

— Идти к истокам. В буквальном смысле.

— То есть, отправляться в Хамельн?.. Допустим, я приму твою версию; все впрямь весьма похоже на правду, и основной нестыковкой является тот факт, что в нашем городе отчего-то проявилось проклятие города другого, однако я готов списать это на factor hominis [73] человеческий фактор (лат.). . Но что ты намерен делать, когда прибудешь на место?

— Понятия не имею, — передернул плечами Курт. — Выясню меру правдоподобности всей этой истории, детальности, если существенная доля правды все же отыщется…

— И с каждым словом все неуверенней, — заметил Керн угрюмо; он вздохнул.

— Не стану отрицать. Что делать далее — я не совсем себе представляю; найти могилу, in optimo [74] в идеале (лат.). … выкопать… «посыпать солью и сжечь»… Если я окажусь прав, моим действиям, скорее всего, попытаются воспрепятствовать, и я не знаю, какими методами; словом, Вальтер, отпустите со мной кого-нибудь из старших. Не хочу снова напортачить.

— Гессе, — укоризненно протянул Керн, — и это я слышу от следователя второго ранга?

— Может, напрасно повысили так скоро…

— Дело фон Шёнборн ты провел не просто отлично — блестяще. Что тебя все еще смущает?

— Еще одна цепочка понятий, Вальтер. Отдаленный маленький городок — я один — дело провалено; в общем, все умерли. Я не стану разыгрывать скромность; да, возможно, я могу увидеть то, чего не увидит кто другой, однако кое в чем мне может просто недостать опыта, а помимо того — понадобиться обыкновенная поддержка силой. А ведь люди, которые за этим стоят, наверняка ребята серьезные; ключи ключами, однако, чтобы пробраться мимо сторожевых собак и сторожей, пусть и полусонных, внутрь бойни, да еще протащить с собою жертву — на это нужны особые умения, обычные людские ли, сверхъестественные ли… Как знать, что еще они могут. Соучастник найден, обыски закончены, сейчас не требуются все; дайте мне кого-нибудь.

— Я могу отлучиться из Кельна, — предложил Ланц из своего угла. — Густава отпускать нельзя — на нем агентура, а она сейчас необходима, дабы хоть как-то держать в узде горожан; с другим они станут работать, лишь если его внезапно упокоят.

— Ну, пусть так, — отмахнулся Керн. — Concedo [75] Согласен (лат.). .

— Id est [76] То есть (лат.). , на поездку в Хамельн вы благословение даете? — уточнил Курт; тот вздохнул:

— Оно вам понадобится, если все, что ты высказал, имеет хоть какое-то касательство к правде… Да, езжайте. Возьмете с собою четверку голубей и Хоффмайера.

— Вальтер, помилуйте! Он в седле держится, как коза на поганом ведре!

— Спасибо, — покривился Бруно.

— Извини, но это правда. Что мы будем делать с тобой, если ты снова сверзишься наземь, да еще и, чего доброго, что-нибудь себе сломаешь?

— Тогда — я упал нарочно.

— Это не обсуждается, — оборвал обоих Керн. — Хоффмайер — местный, и это оправдывает любую задержку. Сколько это займет?

— На курьерских… — Бруно умолк на мгновение, задумавшись, и нерешительно предположил: — Часов десять, быть может, если не останавливаться.

— За десять часов ты сделаешь десять привалов по часу.

— Довольно, Гессе, — покривился Керн. — Все же, ты прав в одном — путь займет гораздо более десяти часов; учитывая, что Хоффмайеру придется припоминать дорогу, добавьте еще часа два, да и вы — не курьеры, сбавьте скорость и прибавьте время на отдых — еще те же два часа; а принимая во внимание тот факт, что дороги, к сожалению, прямо не лежат…

— А учитывая его умения наездника — на путь мы потратим весь день и еще кусок ночи. Да уж сутки, и не будем мелочиться. Вальтер, к чему он там…

— Я сказал — не обсуждается, Гессе, — чуть повысил голос Керн, и он вскинул руки, всем своим видом выражая глубочайшее смирение. — И последнее: ты покинешь Кельн только после трех часов сна. Это — не обсуждается тоже.

— Вальтер!.. — начал Курт возмущенно; тот нахмурился, пристукнув кулаком по столу:

— Всё! Ты и без того в последнее время обращаешь внимания на мои приказы не более, чем на зудение комара.