Лев Портной - Хроники похождений

Мирович с компанией привели себя в порядок и вышли вон. Перед выходом Василий Яковлевич бросил на стол деньги. Мазунчик Овчар покосился на монеты и с удовлетворением хмыкнул. Каналья Лепо, с рожей, перемазанной кровью, несколько мгновений метался, не решив для себя, что лучше: остаться со мною или примкнуть к Мировичу.

— Сударррь вы мой! Я же лучшие-с годы свои потррратил на службу вам-с! Я же-с на коленях-с вас младенцем-с деррржал-с! А вы вот-с, значит, как-с?! — выкрикнул Жак и направился к выходу.

— Что ты городишь, скотина?! — ответил я. — На каких коленях ты держал меня?! Мне тринадцать лет было, когда папенька нанял тебя!

— О, какие интересные подробности! — съехидничала Абигейл.

— Вот, значит-с, как, сударррь вы мой! — взвизгнул французишка и выбежал из трактира.

С улицы донесся возмущенный голос Мировича:

— А тебе чего?! Пшел прочь, болван!

Отворилась дверь, вернулся каналья. Он развел руками, выпучил глаза и выдавил:

— И все ррравно, сударррь! Не могу-с я вас бррросить! Как же-с вы без меня?! Пррропадете ж!

— Понравилось ему на коленках-то тебя держать, — прошептала аэронавтесса.

Я покрутил пальцем у виска и показал кулак каналье.

— Вот всегда-с вы так, барррин, — захныкал он.

Я отвернулся. Меня беспокоил только один вопрос.

— Ну а где же та миловидная барышня, что наняла вас? — спросил я Абигейл и Клавдия.

— Кто о чем, а вшивый о бане, — пробурчала летунья.

— Мы договорились встретиться здесь, — ответил велетень. — Должно быть, задержалась в пути.

Аэронавтесса посмотрела на меня исподлобья, а встретившись со мною взглядом, опустила глаза. У меня пропало желание говорить о Валери. Я решил набраться терпения и дождаться Лерчика. Я верил, что ждать осталось недолго.

Абигейл попробовала горячую похлебку и, поморщившись, отодвинула тарелку. Но даже несвежий аромат съестного пробудил во мне зверский аппетит, и я набросился на содержимое железной миски. Велетень ковырялся в своей тарелке без особого энтузиазма.

— Эй, хозяин! — окликнул он трактирщика. — А что у тебя вся посуда такая помятая?

Тарелки и впрямь были кривобокими.

— А вы как думаете, если по голове ими бить?! — ответил хозяин.

— Ах да! И как это я сам не догадался?! — пробормотал велетень.

Не успел я и пары ложек до рта донести, как дверь опять отворилась.

— Скажите, это заведение Мазунчика Овчара? — раздался знакомый голос. — О да, вижу, так и есть. Вот и наши друзья.

На пороге стоял мосье Дюпар. Следом за ним вошла Мадлен.

— Я, пожалуй, пррройдусь, свежим-с воздухом-с подышу, моцион сделаю, — заявил французишка и выскользнул за дверь, даже не поздоровавшись с эльфийкой и корриганом.

Мадлен проводила его смущенным взглядом.

— А где Валери? — спросил я, глядя на эльфийку.

— Я не знаю. А кто эта госпожа? — Мадлен смотрела на меня виноватыми глазами.

— Клавдий, а где Валери? — я повернулся к велетеню.

— А кто это? — удивился он.

— Барышня, которая наняла тебя.

— Вот она, стоит прямо перед тобою. — Клавдий обнял за плечи Мадлен.

Мне показалось, что в харчевне стало совсем темно. Весь интерьер перекосился и куда-то поплыл. Вокруг меня поднялась суета, кто-то потребовал воды. Эльфийки прикладывали мокрый платок к моей голове.

— Зачем, зачем ты это сделала? — глядя на Мадлен, лепетал я, а самому мне слышалось: «Отправьте меня назад в гнездовье вампиров!»

Спасительницей оказалась не Валери, и для меня это стало слишком сильным потрясением.

Меня уложили на скамью, под голову подсунули чей-то сложенный втрое кафтан.

— Зачем ты это сделала? — вновь спросил я Мадлен.

— Здравствуйте, сударь, — произнес мосье Дюпар.

— Вы, — промолвил я. — А где Жак? Куда он убежал?

— Сударь, он присвоил деньги, которые вы оставили Мадлен, и скрылся, — сообщил корриган.

Мадлен шикнула на него.

— Я же говорил вам, что он скотина! Мадлен, говорил же я тебе! И просил не доверять ему денег, — произнес я.

— Простите меня, сударь, — эльфийка опустила голову. — Мне удалось утаить от Жака пятьсот талеров. Сто пришлось заплатить пану Розански. Вы сняли очень дорогой номер, сударь. И потом — счета за термы, за портного…

— Да бог с ним, — прошептал я.

— А четыреста талеров я заплатила вот ему, — Мадлен кивнула на Марагура.

— Ты же истратила все деньги, что я оставил тебе! — я мотнул головой. — Ты не обязана была…

— Сударь, это были ваши деньги. И потом — вы были так добры к нам, — ответила Мадлен.

— Аннет, Валери, парочка вампирелл, кто еще там в твоем списке? — укоряла меня аэронавтесса.

— Малгожата, Элайс, Вишенка, Марго, Жанета, Мэри-Энн, Гретхен, Абигейл, — дополнил я список сердитым голосом. — И кстати, как тебя зовут здесь?

— По-прежнему Абигейл. А ты не хами, — ответила темная полукровка. — Мадлен считает тебя благородным человеком. Не разочаровывай ее, она ангел.

С этими словами летунья прижала к себе светлую эльфийку и поцеловала ее. Я понял, что если и должен ревновать аэронавтессу, то не к Клавдию Марагуру, а к Мадлен. Летунья не отпускала девушку, они так и стояли в обнимку. Интересно, какова будет реакция Мадлен, когда она поймет, что в прикосновениях Абигейл скрывается не просто дружеский, а куда более интимный умысел?

— А Аннет-то в списке и не было, — произнес я.

— Что? — переспросила Абигейл.

— Я говорю, что Аннет в списке не было. Это Валери выдавала себя за Аннет.

— Бедный, он бредит, — прошептала Абигейл.

— Еще бы! Ему там еще досталось! Таким булыжником в лоб получить! И потом все эти передряги! — высказался Марагур и крикнул. — Эй, трактирщик! Накрой-ка нам стол по-новой! А то все остыло уже!

— Дубль-два! — прокричал Мазунчик Овчар.

Он быстро убрал с нашего стола и снова накрыл его.

— Кухня не самая лучшая. Но не помирать же с голоду. Прошу вас. — Марагур жестом пригласил к столу Мадлен и мосье Дюпара.

Я принял вертикальное положение и склонился над миской с дымящейся похлебкой. Аппетит пробудился с удвоенной силой.

— Откройте окно, что ли. Духотища страшная, — предложила Абигейл.

Мосье Дюпар отворил форточку. Большие синебрюхие мухи влетели в помещение и с громким жужжанием замельтешили над головами посетителей. Самое жирное из насекомых плюхнулось в мою миску.

— Милочка, — процедил я сквозь зубы, вытаскивая ложкой муху на свет, — я, конечно, понимаю, что в Судане и Эфиопии паштетъ из насекомых пользуется большой популярностью…

Тут я запнулся, потому что муха как ни в чем не бывало встрепенулась и улетела. А похлебку-то только-только с огня сняли. Я не мог поднести ко рту ложку, не подув на нее.

— Тише все! — выкрикнул я. — Замрите!

— В чем дело? Что случилось? Что стряслось? — раздалось в ответ.