Александр Белый - Славия. Паруса над океаном (СИ)

К борту фрегата подошли на нашей шестивесельной шлюпке, где закрепились к свисающему с перил штормтрапу. По вантам бегать не привыкать, поэтому, поправив перевязь со шпагой, наверх взобрался быстро. На палубе толпились матросы, а у перил борта встречали офицеры.

— Сеньор капитан де фрегата [59] Соответствует званию капитана второго ранга. ! — снял шляпу и поприветствовал присутствующих, — Сеньоры офицеры!

Они меня в свою очередь поприветствовали, а капитан, удерживая шляпу в левой руке, подошел ко мне и крепко постучал по плечу.

— Гляди, какая встреча на краю земли. А мальчик вырос и стал мужчиной, рад видеть. Да, наслышаны мы о тебе, сеньор капитан.

— И я рад тебя видеть, дон Перес. А о чем наслышаны? — перевел недоуменный взгляд на улыбающегося Луиса.

— Микаэль! — он посчитал своим долгом треснуть меня по тому же плечу, и с той же силой, — А в Сантьяго прибыл королевский инспектор его светлость дон Марко де Вальядо, герцог Леонский, он многое порассказал. А еще у меня есть тебе что-то такое рассказать, такое!..

— Подожди, дон Марко де Вальядо уже герцог?

— Да, старый герцог преставился еще осенью прошлого года.

— Теперь понятно, Луис! — не остался в долгу и так же крепко похлопал его по плечу. На душе было радостно, настроение такое, как когда-то у Третьяковки в Москве, куда приехал в гости к двоюродному брату перед самым уходом в армию. Тот день запечатлелся в памяти навсегда; как только собрался входить в здание музея, в двери столкнулся со своим бывшим одногруппником Серегой, отличным товарищем. В студенческие времена мы с ним дружили и частенько неслабо зависали в разных злачных местах, но с момента защиты диплома не виделись уже целый год. Он распределился во Владивосток, а я остался в Украине. Мы обитали в разных точках земного шара, а столкнулись в одном месте. Нашей радости от встречи не было предела, вот и сейчас испытывал подобные чувства. С Луисом не виделся два года.

Капитан Перес приказал передать команду кораблям каравана рыфить паруса и бросать якорь, а своему боцману распорядился изъять из специального загона двух овец и освежевать. По поводу неожиданной встречи он проявил неслыханную щедрость, приказал выкатить для рядовых матросов по малому бочонку вина, а всех капитанов кораблей и старших офицеров пригласил к себе на ужин.

Пока на шкафуте собирали и накрывали стол, моя шлюпка обернулась, и доставила на борт фрегата Полищука, Ангелова, Кривошапко и Рыжкова. В кои-то веки сегодня мы ели не солонину, а свежее мясо и пили сухое аргентинское вино. Офицеры насытились, развеселились и заставили меня стать главным рассказчиком о похождениях на землях Польской короны и о взятии Магрибского Агадира. Те из них, которые были помоложе, в первую очередь интересовались боевыми действиями, а те, которые постарше — объемами взятого хабара. В данном случае решил не раскрывать всю правду и серьезно поскромничал, заявив, что объем трофеев составил три миллиона, половину из которых отдал наемным Запорожским казакам, а половину взял себе. И то, большей частью моей долей являются захваченные торговые шхуны и боевые шебеки. Однако, даже этим сообщением вызвал шок среди присутствующих, которые еще добрый час обсуждали, в кого из известных семей может быть такое состояние, и какие сумасшедшие деньги повезли домой эти дикие казаки.

Обратил внимание, что Луис с некоторым неудовлетворением все время коситься на Антона.

— Микаэль, — не выдержал он, толкнул меня локтем и тихо спросил, — А что здесь делает кирасир Антонио?

— Это мой офицер в звании команданте, командир морского десанта, — пожал плечами.

— Так он разве дворянин?

— Да, Антонио Полищук дворянин, ручаюсь. В противном случае, я бы его за этот стол никогда не посадил.

— А почему об этом никто раньше не знал?

— Да я и сам об этом не знал. Обстоятельства у него так сложились, что он прятался.

— Ах, вот в чем дело! Что-то такое и раньше слышал, но думал, что он бывший крестьянин.

— Дворянин. И я принял у него вассальную клятву. К твоему сведению, в Польше развелось мелкого безземельного дворянства поболее, чем ныне в Испании. Правда, сейчас Антонио после всех этих походов стал вполне обеспеченным сеньором и в Новом Свете планирует обзавестись землей для крупного поместья.

— Неплохо! — захмелевший Луис стал разговаривать громче, чем привлек внимание сидящих за столом, — О, как бы и мне хотелось вместе с тобой побывать в Агадире! Постой-постой! А сеньорита Мария Полищук, одна из воспитанниц ее светлости доны Аугусты герцогини Астурийской, это не его родственница?

— Это его сестра. Но откуда ты о ней знаешь?

— Сестра?! — удивленно спросил и замолчал, наклонился над столом и взглядом встретился с Антоном, — Ах, да! Я же хотел тебе рассказать, что был представлен принцессам, и твоей супруге, синьорине Люба, и сестре, сеньорите Таня. Ангажировал кузину дону Розарию на бал в дом ее светлости. Герцогиня организовывает приемы два раза в месяц, куда приглашает молодежь из высшего света, особенно армейских и морских офицеров.

— Прошу прощения, дон Микаэль, так вы принц? — встрял в разговор один из сидевших напротив капитанов.

— Да, только в царстве Московском мой титул называется — князь. Но обращайся ко мне привычным образом, сейчас я принял подданство Испанской короны и владею феодом Картенара на острове Ла Пальма. Кстати, хочу выкупить у казны весь остров.

— Да, да. Очень недурно, — покачали головами старые мореманы.

— Так как там себя чувствуют наши милые синьорины и сеньориты? — с нетерпением толкнул локтем Луиса.

— Жаловались кузине, что ее светлость излишне строга с воспитанницами. Но дона Розария говорит, что и сама под Акульим воспитанием побывала, так что рекомендует строгие правила терпеть. А вообще, чего там терпеть, это не у нас в школе по вантам прыгать? Они все купаются во всеобщем внимании, за ними ухаживают знатные особы, впрочем, другие в доме герцогини и не бывают. У незамужних сеньорит поклонников много, принцессу Таня, например, обхаживают со всех сторон, но она неприступна, объявила, что помолвлена. Однако, дон Рафаэль граф Ла-Корунья надежд не оставляет.

— Ну, и каковы успехи ухажеров? — спросил и при этом заметил, как застыло от напряжения лицо Данко.

— Слабые, — с сожалением вздохнул он, а затем стал громко шептать, — Слушай, отрекомендуй меня брату Марии, сеньору Антонио, а?

— И ты туда же?

— Угу, его сестра мне нравится, — Луис помолчал, подставил кубок повеселевшему Данко, который ныне был на разливе, толкнул меня локтем и спросил, — А ты не знаешь, за ней есть приданое?

— Конечно, есть. Думаю, брат ей тысяч десять выделил.