Андрей Дай - Поводырь в опале

Но почему бы хотя бы до Перми железку не проложить? Там по дороге еще и Вятка — тоже не маленький промышленный район. Неужели в МПС одни идиоты собрались? Так ведь, на Мельникова глядя, и не скажешь…

Ну да ладно. Опять меня от датчан куда-то в сторону унесло.

Во-первых, гольфштинцев — так они официально назывались — в этом, 1865 году решившихся на непростое путешествие в Томск, оказалось всего шесть тысяч шестьсот шестьдесят пять. Причем меньшая, самая обеспеченная их часть — около трехсот человек, к началу июля уже ожидало оказии в богатом торговом селе Самаровском — будущем Ханты-Мансийске. Это практически в устье Иртыша, верстах в десяти от места слияния Иртыша с Обью. Остальные, частью еще брели трактом где-то между Екатеринбургом и Тюменью, частью — уже грузились на плавстредства в конечном пункте трудного пешего отрезка пути.

Первых «ласточек» можно было ожидать буквально с недели на неделю, а последние, по мнению Карла Васильевича Лерхе, прибудут в мою губернию не позднее конца сентября.

Конечно, труднее всего будет с первыми. Дядя ставил меня в известность, что с караваном управляющего Томского отделения Госбанка, князя Кекуатова, уже двигающегося Сибирским трактом, отправлено в мое распоряжение три миллиона рублей ассигнациями. Я не отказался бы от такого подарка, но, к сожалению, деньги частично предназначались на возмещение уже понесенных расходов и организацию второй волны переселения, ожидающейся уже этой зимой. А больше половина этой гигантской для Сибири суммы, должна была поступить в фонд помощи размещения иностранцев. Мне предлагалось самому выбрать надежный банк, организовать работу организации и решить вопрос с покупкой и передачей в аренду земли. Секретарь Его высочества, принца Ольденбургского полагал, что одних процентов с удачного размещения наличных будет довольно, для основных трат. Наивный. Я уже одних векселей более чем на триста тысяч выписал. И для поддержания, слепой пока, веры в мою чуть ли не бесконечную платежеспособность, эти долги я намерен был немедленно оплатить. Немедленно, по прибытии денег в Томск, конечно же.

Особенно порадовал перечень профессий мужчин первой волны орды. Два десятка врачей, тринадцать инженеров, два гидролога, более двухсот — это из примерно тысячи, люди знакомые с промышленным производством. Как мы и предполагали — большая часть, шестьсот семьдесят семей, намеревались заняться сельским хозяйством. Карл Васильевич рекомендовал изыскать возможность расселения гольфштинцев компактными группами, с образованием деревень с преимущественно датским населением. Возможно с теми, кто не поместится в предоставляемые казаками усадьбы, так и придется поступить.

А быть может, и нет. Особенно, если им показать на карте те места, где достаточно места для образования новых населенных пунктов. Юго-запад барабинской степи, обширное плато в верхнем течении Катуни — это где в мое время Усть-Кокса была, или отвоевывать землю под распашку у тысячелетней тайги на юго-востоке Мариинского округа. Такой вот, невеликий выбор. А вдоль трактов все давно заселено. Причем, очень плотно. Там раздвигать старожилов себе дороже. Народ тут лихой живет. Станут датчане в тайге целыми семьями «теряться», а мне потом отвечай.

Есть, правда, еще один вариант. Кулундинская степь! Но его я для второй волны решил приберечь. Дело в том, что тридцатого июня 1865 года, и это третья отличная новость, Высочайше утверждено Положение Комитета Министров, «О порядке переселения в Западную Сибирь»! И разговоры в кулуарах стали Законом Империи.

Жителям центральных и северо-западных нечерноземных губерний, прибалтийских, польских и финляндских губерний отныне дозволялось, своей волей отписываться в оставляемых общинах и переселяться на территории от Урала до Енисея. Паспорта вменялось в обязанность выписывать уездным и волостным исправникам, без согласования со старостами общин, на срок до трех лет. По истечении этого срока, рискнувшие отправиться на восток, обязаны были либо приписаться к существующим общинам, либо подать в присутствие заявление на образование «нового поселения на пустолежащих землях». Наделение пригодными для земледелия участками должно было осуществляться согласно положений Указа от 1843 года — по пятнадцать десятин на семью. Переселенцы освобождались от рекрутской повинности, всех поборов и платежей на пять лет со дня приписки на новом месте жительства.

Ни о какой финансовой помощи добровольным переселенцам речи не шло. Да я, в принципе, на это и не надеялся. Прекрасно понимал, что основному локомотиву закона — крупным землевладельцам Урала, хозяевам многочисленных заводов, сытые и довольные жизнью крестьяне были не нужны. Они, в отличие от меня, не безосновательно надеялись, что существенная часть народа, который неминуемо должен ломануться из голодной России в не бедствующую Сибирь, останется сразу за Камнем. И, рано или поздно, пополнит армию заводских рабочих.

Этим же законом, губернским правлениям предписывалось создать Переселенческие комиссии, состоящие из землемеров, полиции и врачей, под председательством вице-губернаторов или самих начальников губерний. А к шестнадцати пунктам всеподданнейшего отчета, для сибирских регионов добавлялся семнадцатый — «Сведения, касающиеся вновьосвоенных пустолежащих земель, и их населении». То, что мы делали полуофициально, Высочайше дозволено. Ура! За зиму нужно было приготовить фотоальбомы, а весной отправлять моего «капитана» Кухтерина на запад.

Порядок и правила поселения добровольцев на Кабинетных территориях, в пределах АГО, существенно отличался. Там, например, пятилетней амнистии по податям не существовало. Однако, кто-то очень умный, или хитрый, внес в параграфы, касающиеся царевой вотчины интересный пунктик. Мой личный юристконсульт — Герочка, сразу оценил и обратил на это мое внимание. Теперь дозволялось, во-первых — покупать кабинетные пахотные земли с оплатой ежегодных, но сильно уменьшенных податей. А во-вторых, впервые, применительно к частной собственности монаршей семьи, прозвучало слово «концессия». Законом устанавливались правила получения разрешения на разработку любых, кроме золотоносных, месторождений, и приводились таблицы для расчета ежегодных платежей.

У меня даже ладони вспотели от осознания открывающихся перспектив! Железо Кузнецкого округа. Медь, асбест, графит — Бийского. Да чего это я! Теперь можно было совершенно легально затевать разработку гигантского Озерно-Асгадского серебра. Вот закончит Суходольский Чуйские бомы взрывать — и сразу… И рудники в Мундыбаше. Там такая богатая руда, что Чайковский плакать от счастья будет! В чугун ее прямо там переплавлять, и по Томи сюда сплавлять. Там, к югу от Кузнецка и угля полно!