В. Бирюк - Косьбище

Истинно говорю вам: не ждите слова доброго от людей нынешних, а уж от грядущих — тем паче. Не в памяти их честь наша, но в том, что есть они.

Трое повязаны. Но все ли это тати? Или кто ещё на мою тощую шейку «мылится»? Надо как-то проверить, как-то прояснить истину. И ежели есть «намыливатель», то и «слить за ненадобностью».

Кто у нас «критерий истины»? — Эксперимент. Ну давай, Эксперимент, экспериментируй.

– Ивашко, давай двух коней. Одного под седло. Тебе. Второго — под большой мешок. Мешок тоже давай. Брюхом не топорщись — клизму вставлю.

– Чего?

– Бегом. Бегом, я сказал.

Факеншит! Среднее, вполне уелбантуренное средневековье: что такое «клизма» — не знают. Нет тут клизм. Как же всё запущенно… А с запором они как? — А тужатся они. У Пушкина так и сказано:

«Бурый волк» в качестве слабительного? Оригинально! Хотя… Если внезапно, среди ночи… Лишь бы сердце выдержало… И «мадемуазель царевна, примите мои искренние поздравления ввиду столь радикального облегчения…». Да, без клизмы да при запущенном состоянии приходиться и «братьев наших меньших» использовать медицински.

Побежал. Как корова на сносях…

– Ноготок, Перуновой бабе набить морду. Не сильно. Но губы — в оладьи, нос — в комок. С юшкой. Пару-тройку синяков. По морде. Но без… членовредительства.

– А можно я? Ну, морду гадине набью?

Не ожидал от трусоватого, чистенького, интеллигентненького Николая такой инициативы. Вот что с человеком делает всего один удар поленом по лицу. Да уж, у меня каждый человек — клад. С разнообразными и ещё не понятыми возможностями.

– Можно. Руки тряпкой обмотай. Чтоб костяшки не сбить. Ноготок — покажи.

А вот что делать с Кудряшком? Ловок, парнишечка, ловок. Бегать горазд. И придавить жалко. У меня недавно была такая же ситуация. С Корькой. Нет ниточек для дёрганья и приходиться ликвидировать потенциально полезный ресурс. Жаба давит. Жаба мешает пришибить крысу… При наличии неразрешимого противоречия надлежит выйти из плоскости исходных условий. Это — из софистики. Или поручить решение проблемы подчинённым. Это — из практики управления.

Мужики отрабатывали своё. Ивашка, тяжело отдуваясь, притащил большой мешок и пошёл седлать лошадей. Николай, под присмотром Ноготка брал первые уроки «избиения по лицу бабы связанной». Баба очухалась и высказывалась. Молодка пришла в сознание и снова начала стонать. Похоже, у неё произошёл срыв беременности, и подол её многострадальной сегодня рубахи постепенно пропитывался кровью. А Кудряшок явно «маракует стибрить клятуру под месяцем». В смысле — как бы убежать.

– Пердунову жёнку раздеть, волосья расплести. Увязать. Кляп её, чтоб не мявкала. И — в мешок. Мешок на коня. Пердун со своими мужиками сегодня на этой стороне реки косить собирался. Вот туда и пойдём. Я, Сухан — пешие. Ивашка — конный и бронный. Отвезём деду его бабу. Здесь старшим остаётся Ноготок.

– А я?

– А тебе, Николай, рано ещё. Нечего на бабе спать, да морду под полено подставлять. Ноготок, сделай так, что эта парочка более не бегала. Ещё: Сухану быстренько подобрать кольчугу, шлем. Оружие — не надо. Не совладает. Делаем.

Насчёт доспехов — мы же с собой ещё и Храбритово барахло таскаем. По размеру подошло. Но не по чину — доспех богатый, Ивашка сразу коситься начал. Но и своё не отдаёт. Интересно смотреть, как другой со своей «жабой» воюет. Не один я такой… «хозяйственный».

Вот ещё один общий прокол: и попаданцев, и вообще — авантюрников — нет чёткого описания как везти пленницу на коне. У ногайских татар было… не гигиенично, но надёжно. Пленницу сажали сзади на круп коня, руки связывали, а большие пальцы её рук татарин брал в рот. Как только пленница начинала дёргаться, хоть бы просто кричать — пальцы откусывали. А здесь как? Перекинуть через седло?

Человеку на седле удобнее лежать грудью или животом. Человеку-то — да. Но у женщины…

«В джазе только девушки», Мэрилин Монро исполняет проходочку по перрону девушки, спешащий на поезд из мокрого и холодного Нью-Йорка в солнечную Флориду. Диалог между двумя главными героями:

" — О! Как ей это удаётся?!

— У них центр тяжести в другом месте».

У «бабы усадистой», например, центр тяжести существенно ниже поясницы. И мешок с пленницей начинает сползать на сторону. Привязать мешок к подпруге? При сильном перекосе — поползёт вместе с подпругой. Да и лошади неудобно. Чтобы баба не сползала — нужно её «пятую точку» сделать самой высокой. Такое… неустойчивое равновесие. Где и придерживать. И сразу проблемы.

Во-первых, человек, подвешенный вниз головой, имеет привычку умирать. От притока крови к голове. Нормальный, не тренированный «в космонавты» мужчина, подвешенный за ноги, умирает через 20–30 минут. Женщина, крестьянка, привыкшая стоять рачки, то на прополке, то на жатве, продержится дольше. Но отнюдь не беспредельно.

Во-вторых, как только лошадь идет любым аллюром выше спокойного шага — поклажа на каждом шаге подкидывается. И бьётся о седло. Животом, рёбрами, тазобедренным…

" — Господа офицеры, отгадайте загадку: чёрное, круглое, обо что яйца бьются.

– Так это ж седло, мадемуазель!

– Ржевский! Причём здесь это! Правильная отгадка: сковородка.

– Сковородкой по яйцам? Оригинально!»

В-третьих, если только пленник не привязан в натяг, у его коленей и локтей появляется свободный ход. И он ими бьёт лошадь в бок. Лошадь обижается и ведёт себе… соответственно. А привязать в натяг означает остановить кровообращение в местах вязки. Два часа — предельное время для кровоостанавливающего жгута. Дальше — омертвение тканей. Ну и фиг с ним — мне Перунова жёнка дальше не нужна будет, ежели гангрена и начнётся — туда этой хитромудрой сволоте и дорога.

И ещё — я не хочу, чтобы у этой бабы была возможность самостоятельно вытащить кляп изо рта. И при транспортировке, и после. А то она нас опять… «разведёт как лохов». Соответственно, руки — назад, кисти — к голове, головой — в мешок. Хорошо, что мешки под траву всегда дырявые. Почему — не знаю, но факт. Наверное опять от пришельцев переняли — иначе не объяснить.

Выводим ремень от кистей через дырку в мешке, натягиваем до воя, и вяжем к подпруге. С другой стороны — аналогично, до визга, ноги. То и другое — максимально жёстко, чтобы она коленками своими лошадку не пинала.

Я понимаю, что кому-то все эти подробности кажутся мелкими и не интересными. И я так думал. До сегодняшнего момента. Когда неправильно завязанная бабёнка чуть не ухайдокала двоих моих людей. Двоих взрослых и оружных мужиков. Которые мне край нужны для дела. Для самого важного, по моему мнению, дела — выживания меня, единственного. Единственного в этом мире, который знает, что коса — это всегда «литовка», а изба — это только «по-белому». И считайте меня занудой, но инженерная мудрость гласит: «Давайте делать «хорошо». А «плохо» — и само получится».