В. Бирюк - Шантаж

Диалектика, факеншит, в чистом виде. Как же она меня достала в молодости! Но вот в лоб: «переход количества в качество». Поставить пару-тройку глинобитных печей за лето всем селом — нормально. Можно и полнолуния подождать, и хозяйкин цикл всей деревней посчитать. Праздник… Полторы сотни печек… При всём моём уважением к «этнографам» — наплевать и забыть. Выбросить и технологию, и обеспечивающую её организацию. Которая называется «русская община». Поскольку — избыточность, роскошество. Как вторая рубаха в хозяйстве — можно пустить на половую тряпку.

Сие был первый случай, когда размышляя о надобностях моих, понял я ясно, что община, «мир русский», делам моим — не надобен. Привычки сии, обычаи — вредны.

«Делай что должно и пусть будет, что будет» — добрые слова, полезные. Только что делать с тем, что «должному» — помеха? Выбросить? А коли на том выбрасываемом вся жизнь построена? Коли оно — всему основа? Людям, душам их — основание. А сколь много пота, да слёз, да крови прольётся? Или «должное» — не делать? Но жить-то так нельзя.

Значит — обожжённый кирпич.

Как говаривал Мефодий Буслаев: «Кто к нам с мечом, того мы кирпичом». Мысль мне нравится. Где взять? Вот этого самого, которое «наш очередной асимметричный ответ» против меча.

«Тюрьмы строятся из камней закона, публичные дома — из кирпичей религии». Я не против разобрать «по кирпичикам» какой-нибудь здешний «опиум для народа», следуя этой фразе Уильяма Блейка. Я даже готов подождать с публичным домом — это можно «здеть» и позже.

На печку уйдёт две-три сотни кирпичей — печки нужны разные. На подворье надо ставить три. Полста подворий к этой зиме, ещё столько же — на будущий год… Нужно ставить кирпичный заводик….

Ну почему никто из попаданцев не считает потребностей своих людей?! Боятся за целостность своей «молотилки»? Или у них на «свалке» только прейскуранты из бутиков?

Ваня, перестать грустить о попаданском сомнище — погрусти о себе любимом. О мозгах своих, или что там у тебя есть. «Большинство месторождений содержит многослойную глину, поэтому лучшими механизмами, способными при добыче делать глину среднего состава, считаются многоковшовый и роторный экскаваторы. При работе они срезают глину по высоте забоя, измельчают её, и при смешивании получается средний состав. Другие типы экскаваторов не смешивают глину, а добывают её глыбами».

«В процессе обжига керамического кирпича легкоплавкие минералы образуют стекловидную, а тугоплавкие кристаллическую фазы. С повышением температуры всё более тугоплавкие минералы переходят в расплав, и возрастает содержание стеклофазы. С увеличением содержания стеклофазы повышается морозостойкость и снижается прочность керамического кирпича».

Ну и как это… переварить? «Ротор заклинило не в проворот…»… — это я уже пел. Истерики по поводу «тока электрического трёхфазного» и «черепицы деревянной с дырочками» — у меня уже были. Не помогло. Не конструктивно. Конструктивно — «смотреть, думать».

«Первая — колом, вторая — соколом, третья — залётной пташечкой» — русская народная мудрость. Я, явно, уже начал адаптироваться к тому «пойлу», которое здешний мир впихивает в меня под брендом «Решение текущих задач». Уже нет особо сильного удивления по поводу: «да как же они так живут?». В смысле: без роторных и многоковшовых. Нет и истерики: «так жить нельзя! И не «так» — невозможно!». Как советовал Барух Спиноза, смотри на это с точки зрения вечности, «Sub specie aeternitatis».

Вот сижу я, смотрю на кирпич, где-то даже — «с точки зрения вечности», и думаю.

" — О чём ты думаешь, глядя на кирпич?

— О женщинах.

— Почему?!

— А я всегда о них думаю».

Старая шутка из нашего фолька. И, как оказалось в очередной раз, правильная. О женщинах нужно думать всегда. А то хуже будет.

Я сидел в закутке между сараями, грелся на заходящем солнышке, морочил мозги по теме: а вот как бы оно нам того, уелбантурить… А вокруг продолжалась жизнь. «Святорусская», живая. Даже — животрепещущая. Даже слышно стало как на усадьбе кто-то начал «живо трепыхаться».

Торчавший рядом со мной Сухан вдруг закрутил головой и прислушался.

— Ты чего?

— Скулит.

— Кто? Где?

— Там, баба.

Ну, ясно, не кобель хозяйский. Там такая морда… только рычать басовитенько. Пойдём, глянем.

Солнце опускалось к закату, мужички рябиновские уже навечерялись. Хозяйка пошла в пристройку возле поварни, видимо, за остывавшим там очередным блюдом. Ну, и один, из сегодня мною спасённых из посадникова поруба персонажей, решил разнообразить меню праздничного ужина ещё и внеочередным блюдом — «бабёнка поятая». Заскочил за ней следом и стал лапать.

Нормальная баба или приняла бы эти намёки благосклонно и, малость поломавшись, предоставила бы молодцу желаемое. Или бы наоборот — врезала бы хорошенько да крик подняла.

Хозяйка сделала самое скверное — молча сжалась. Дядя воспринял такую реакцию как положительную: Silentium videtur confessio — «молчание есть знак согласия». Папа Бонифаций Восьмой, от которого эта норма попала в каноническое право, ещё и не родился, а вот правоприменяемость, при опрокидывании бабёнки на спинку, у угрянских мужичков уже прорезалась.

Дверь в пристройку была открыта, и я мог свободно, так сказать — «воочию», наблюдать процесс «раскалывания коленей». Прикрытых только полупьяным мужским телом, поскольку подол её рубахи был уже задран выше грудей. Они тоже были наблюдаемы, но лишь частично. Поскольку мужское тело довольно беспорядочно елозило по женскому, постоянно перекрывая мне все возможные директрисы.

Мне-то что? Процесс естественный, широко распространённый, общеупотребительный. Не дерутся же. И вообще — не моё это дело.

" — Гражданка, расскажите, как было дело.

— Иду я, смотрю — в кустах трахаются.

— Гражданка! При составлении протокола нужно использовать только литературные слова и выражения. Говорите: «сношаются».

— Ага. Смотрю я: в кустах сношаются. Подошла ближе, пригляделась… Нет, всё-таки, трахаются!».

Дядя завозился со своими штанами, подол сполз с её лица. Мда… «Не по согласию». Плотно зажмуренные глаза, плотно сжатые губы. Из которых рвётся вот этот тихий противный вой. И выражение на лице… Смесь ужаса и отвращения. Последнее время я такие… «венецианские маски» несколько раз видел. Точно — это же мимическое выражение главного условия моего выживания здесь: «Ванька страшный и ужасный»!

Но такая физиономия должна быть результатом моих собственных… поползновений. А не кого-то Рябиновского… «члена челяди». Не по чину берёшь, дядя.

Мужик никак не мог справиться сперва с поясом, потом со штанами. Наконец, избавившись от препон искусственного происхождения типа «одежда мужская», он столкнулся с препонами природными.