Илья Кирюхин - Искушение. Книга 2. Старые письма

Надо признаться, сын лукавил. Дел у него не было, было огромное желание побездельничать еще несколько дней с Дашей под еще теплым болгарским солнцем.

— Если хочешь, я сама позвоню, — Ксения понимала, разбудила сына ни свет, ни заря и хотела хоть как-то загладить вину.

— ОК! — Илья обрадовался тому, что сейчас свалит с холодной лоджии под одеяло, одним глотком допил сок, чмокнул маму в трубку и дал отбой.

Мама позвонила в понедельник к вечеру. Как всегда обстоятельная, Ксения Васильевна узнала, что действительно получить конверт может только сын собственноручно. Время терпит, ведь, пока шли поиски адресата, конверт пролежал более полувека, но нотариус все же просил поспешить.

11:00. 25 октября 2012 года. Россия. Санкт-Петербург. Площадь Восстания.

В четверг 25 октября 2012 года в 11.00 загорелый молодой человек в черной дубленке, джинсах, с небольшой сумкой на плече вышел из здания Московского вокзала в Санкт-Петербурге. Ветер гнал по небу облака, сквозь которые прорывалось пронзительно яркое осеннее прибалтийское солнце. Погода для Питера была отличная, и молодой человек похвалил сам себя за предусмотрительность, что обратный билет на «Сапсан» он взял на 19.45 и у него будет время пройтись по городу, который ему нравился с детства. Молодым человеком, вышедшим на площадь Восстания, был Илья Ильин.

Посмотрев на вокзальные часы, Илья прикинул время и решил пройти до нотариальной конторы пешком. Заблудиться он не боялся — город он знал неплохо, а кроме того, под рукой был навигатор iPad-а.

В отличие от своих родителей, от бабушки он унаследовал любовь к этому городу. Ему нравился влажный ветер, вольно разгуливающий по прямым, будто по линейке, проложенным проспектам. Нравился простор невской набережной. Нравилась старинная архитектура дворцов. Усилия родителей показать детям один из красивейших городов мира не пропали даром. Трижды они посвящали летние отпуска посещению Ленинграда и его живописных пригородных дворцовых ансамблей. И цепкая детская память дочери и сына Ильиных навсегда запечатлели яркие картины дворцов, музеев и парков северной столицы. Ильины-старшие не очень любили «Город над вольной Невой, Город нашей славы трудовой» [70] Слова из песни «Вечерняя песня» Текст: Чуркин А., Музыка: Соловьев-Седой В. за холод, сырость и неуютные дворы-колодцы. Однако, они считали необходимым приобщать детей к сокровищнице мировой культуры.

Прошли годы, но и Алиса, и Илья с тех пор никогда не отказывались от возможности побывать в Питере.

Привычный к пешим переходам по Москве, Илья быстро прошагал по Невскому до Большой Морской и через арку Главного штаба вышел на простор Дворцовой площади. Ангел на Александрийском столпе [71] Александровская колонна — Воздвигнута на Дворцовой площади в честь победы над Наполеоном в 1834 г. Архитектор Огюст Монферран. , то озарялся на ярком солнце, то снова затухал. Илья порадовался, что рабочее время и холодный ветер разогнали туристов с площади, и она предстала перед ним во всей своей красоте и державности. Не удержавшись, он снял на планшетник всю панораму площади. Настроение было отличное, и молодой человек по набережной, мимо Адмиралтейства, Медного всадника, не спеша, дошел до цели.

Указатели на доме направили его сперва в переулок, а затем в арку мрачноватого дома дореволюционной постройки. Вынырнув из сумрака арки в традиционный для Питера двор-колодец, где безысходно тянулось к небу одинокое дерево с полуосыпавшейся листвой, он сразу увидел вывеску нотариальной конторы. Она располагалась на первом этаже в подъезде жилого дома.

«Не подъезд, а парадное, — поправил себя мысленно Илья, — я в Питере, а здесь почему-то эти мрачные места называют столь пафосно».

Действительно, в темном пространстве, куда попал Ильин-младший, никакой парадности не наблюдалось, разве что истертый мрамор ступеней и металлическое кружево лестничных ограждений в стиле модерн начала прошлого века. Однако, былую красоту лестницы перечеркивали толстый слой краски с подтеками, уже местами облупившейся, с бурыми пятнами ржавчины и острый запах проживающей где-то поблизости четы кошачьих. Тем не менее, над дверью конторы горела яркая лампа, а рядом с дверью была прикреплена латунная табличка, стилизованная под дореволюционную старину. На отливающей золотом пластине Илья прочитал: «Нотариус Санкт-Петербурга доктор юридических наук Александр Альбертович Ахтеоргский. Лицензия № 007».

— Лучше бы звали Джеймс Бонд, агент 007, лицензия на убийство — не удержался от реплики вслух Ильин.

— Да я бы и сам не отказался, — услышал он за спиной.

Реплика была настолько неожиданной, что Илья чуть не подпрыгнул и, резко обернувшись, больно ударился об угол стены.

— Вы, я так понимаю, Ильин Илья Кириллович, — перед Ильей стоял невысокий парень, примерно одного с ним возраста. Ростом он уступал Ильину, но был широк в плечах и в животе. Высокий лоб переходил в сильные залысины, длинные черные с проседью волосы были стянуты на затылке резинкой, в зубах была зажата незажженная трубка, — Ахтеоргский Алексанр Альбертович, — парень протянул Илье руку.

— Оч-чень п-приятно, — чуть заикаясь, пожал ее москвич, — Илья Кириллович.

— Странно, лучше бы Вас звали Илья Ильич, — подначил его нотариус, — проходите, Илья Кириллович, прошу, — и распахнул перед Ильиным дверь.

Свет в помещении нотариус зажег только тогда, когда дверь за ними закрылась. Спутники оказались в просторной прихожей, отделанной панелями из светлой карельской березы. Панели скрывали встроенные шкафы, куда хозяин предложил повесить дубленку посетителя.

Рабочий кабинет Ахтеоргского, куда они прошли из прихожей, представлял собой странную смесь антикварной мебели и суперсовременной электроники. Предложив гостю присесть в глубокое кожаное кресло, Александр Альбертович достал из сейфа, скрытого в стене под пожелтевшим от времени офортом [72] Офорт — разновидность гравюры на металле, когда создание изображения производится травлением поверхности металлической доски кислотами. , запечатанный сургучом тонкий конверт и устроился за письменным столом.

— Итак, Илья Кириллович Ильин, позвольте узнать, Вы привезли документы, удостоверяющие, что Вы являетесь младшим внуком Хаэрельнисы Ильиной, в первом браке Штейнбест, урожденной Байкеевой.

Илья открыл сумку, вытащил папку с документами и протянул ее нотариусу.

— Да ладно, я и так знаю, что Вы — это Вы. На ваши поиски я потратил несколько лет. Ваша бабушка умудрилась раствориться в великой общности «Советский народ» на просторах СССР более, чем на полвека и при этом абсолютно на законных основаниях. Выходила замуж, разводилась и снова меняла фамилию в ЗАГС [73] Отдел записей актов гражданского состояния — орган исполнительной власти в СССР и России, регистрирующий факты рождения, заключения и расторжения брака, перемены имени и т. п. -е. Одни архивы сожгли бандиты, другие архивы затерялись на полках, папа с мамой назвали так, муж — звал сяк, друзья — вообще и так, и сяк. Вот кто Бонд, так Бонд. Но я решил эту головоломку! Вуаля! — Ахтеоргский картинно воздел руки с растопыренными пальцами. Илья Кириллович, дело в том, что в нотариальную контору, в которой работал мой дед, поступил вот этот конверт с поручением найти вашу бабушку, или ее младшего сына, или младшего внука. Одним словом, или ее саму или ее самого младшего совершеннолетнего наследника. Поверьте, это было более, чем трудно. Моему деду и отцу не удалось справиться с этой задачей. Конечно, можно было бы отказаться от этого дела. Но, видите ли, во-первых, это было даже не поручение, а скорее дружеская просьба старинного друга моего деда, а во-вторых, поручитель вскоре скончался, то есть эта просьба была предсмертной. Не выполнить ее моя семья не могла. Если Вы не возражаете, мы должны по этому поводу сделать по глотку коньяка.