Андрей Посняков - Щит на вратах

Бесплотным духом затаившаяся в развалинах Ирса, увидев вспышку, удовлетворенно кивнула. Значит, Ждану пока ничего не грозит, о чем утром и надобно доложить хозяину Конхобару и князю. Девушка радостно улыбнулась — хозяин не стал прогонять ее и не продал, пусть даже это была военная хитрость. О, господин Конхобар — благородный человек, необычайно умный, во многом сведущий и добрый. Ни разу за все время службы не ударил Ирсу, ни разу не оскорбил, не велел высечь! Как не служить такому хозяину? К тому же девушка чувствовала — господин ей доверяет, поручая довольно щекотливые дела, которые она выполняла с честью, как и в последний раз, у трясины, куда ни с того ни с сего вдруг попал конь Квакуша-дурачка, на которого, однако, ставили новгородские враги господина. Ирса тогда каждую ночь неслышной лисой приходила на конюшню Квакуша, приучала коня идти на тихий свист. Вот он и пришел — в болотину. Ухнул в трясину по самое брюхо, туда же через голову коня слетел и всадник, коему, для надежности, прятавшаяся в камышах Ирса резким ударом перебила шею. Все сделала незаметно, как учили когда-то в далекой Хазарии… Господин Конхобар был очень доволен и даже подарил Ирсе красивый, отделанный серебром кинжал. Девушка-убийца, конечно, обрадовалась подарку, но… уже не так, как раньше. Ей захотелось вдруг, чтоб не холодным клинком одарил ее хозяин, а красивым жемчужным ожерельем, браслетом, сережками… чем-нибудь таким, женским…

Ирса вздохнула и потрясла головой, отгоняя нелепые мысли. Она — орудие убийства, безжалостное, как острие меча, а вовсе не женщина… Хотя так хотелось бы. В последнее время — все больше…

Загремев цепью, у ворот спросонья залаял пес, появившийся после того прискорбного случая с гибелью привратника и побегом. Стражник что-то глухо сказал, успокаивая собаку, — Филофей не разобрал слов. Лишь подойдя ближе, подозвал стража. Пока все спокойно. Что ж, даст Бог — так и будет. Впрочем, уж недолго осталось, недолго.

Жаль вот, нельзя трогать того красивого юношу, недавно привезенного Евтихием и Харитоном. Он не похож на всех остальных — постарше, посветлее лицом; Филофей Мамона не отказался бы разделить с ним ложе. Но Овидий запретил его трогать, и Филофей, как верный пес, выполнял приказ. А нового мальчика, честно говоря, ему даже было немного жаль — подставной хозяин притона хорошо знал, что с ним вскоре случится… Филофей поднял голову, посмотрел на оконце той кельи, куда был помещен новенький. Кажется, зажегся свет… Не спится? Откуда там свеча? Ах, не свеча — лампада. Но зачем так ярко? Вот разгорелась… И вдруг резко погасла… И вспыхнула вновь… А парень не так-то прост! Но и мы не лыком шиты! Филофей ехидно скривил губы.

Диомид и рыжий судья-эпикуреец Антоний столкнулись с Хельги на форуме Тавра. Князь был не один, с Никифором, которого, почти не погрешив против истины, представил как своего старого друга, настоятеля и владельца небольшого монастыря неподалеку от Адрианополя.

— О, сразу видно, твой друг — почтеннейший человек! — Юноша и судья вежливо поклонились. — Жаль, он, наверное, не очень-то хорошо относится к светской поэзии.

— Отнюдь! — улыбнулся Никифор. — Я люблю многих поэтов… Вот, к примеру:

— Позвольте… — Тряхнув рыжими кудрями, Антоний уставился в небо. — Кто же это? М-м-м…

— Паллад, — подсказал Диомид. — «На дом Марины». Весьма смелый выбор для клирика!

Никифор молча поклонился.

— Кстати, о плавильных тиглях, — вспомнил вдруг судья, обращаясь к Хельги. — Тебе, любезнейший друг наш, надобно заказать серебряное зеркало у лучшего аргиропрата — мы тожественно повесим его на стену в доме братства. Кстати, что ты такое в зеркалах тогда, после ипподрома, увидел? Впрочем, не хочешь — не говори… — Антоний вдруг заторопился: — Идем, Диомид. Скоро начнутся бега!

— Вы опять на ипподром? — усмехнулся князь.

— Нет. — Судья отрицательно покачал головой. — Есть тут еще одно местечко…

— Он говорит о тараканьих бегах, — смеясь, пояснил юноша. — Хотите, так пошли с нами!

Хельги задумался. Он сегодня не случайно оказался на форуме Тавра — надеялся на встречу с Диомидом, и, как видно, не зря. Переговорить бы с парнем с глазу на глаз, так ведь, похоже, не удастся… А, впрочем, почему бы не переговорить так?

— У меня к тебя одна просьба, Диомид. — Князь взял юношу под руку. — Дело касается ведьмы. Той самой, вхожей во дворец…

— Гездемоны? — Парня передернуло. — Это такая тварь, что я бы порекомендовал тебе держаться от нее подальше.

— И все же… говорят, она неплохо гадает.

— Да, гадает она хорошо, — кивнул юноша. — Только вот увидеть ее можно, пожалуй, лишь во дворце, там она частенько бывает, а где живет — не знает никто.

— Во дворце… — тихо повторил князь. — А где конкретно ее искать? В Мистерионе, Сигме, Маг-навре?

— В покоях базилевса! — цинично захохотал парень.

Распрощавшись с Диомидом и Антонием, «компаньоны» неспешно направились к церкви Святой Ирины, где Никифор должен был встретиться с Евтихием и попытаться разговорить его насчет недавно купленного раба — Ждана. Как, мол, удачной ли оказалась покупка? Может, и разговорится клирик, о чем-нибудь проболтается. Хотя главное, конечно, не это — ведьма! Вот кого захватить бы, да хорошенько порасспросить, этак не спеша, с пристрастием… И спугнуть друида, который наверняка затаится либо сразу же нанесет удар? Нет, тут надо было действовать тоньше.

— Вы говорили об аргиропратах, — на полдороге вдруг остановился Никифор.

Хельги согласно кивнул.

— Да, именно о златокузнецах шла речь. Помнишь, я рассказывал о братстве зеркал? Так вот, как видишь, пришел и мой черед заказывать зеркало. Закажу, что ж… Может, и пригодятся еще братья-поэты.

— Тут неподалеку находится мастерская некоего Козьмы Левантийца…

— А, который когда-то выковал тебе крестик, — вспомнил князь. — Вернее, не тебе, а твоему почтеннейшему отцу. Помню, помню, ты как-то рассказывал. Он хороший ювелир?

— Отличный.

— Что ж, зайдем, время есть.

Аргиропрат Козьма Левантиец — чернобородый, темноликий, ухватистый — узнал Никифора почти сразу, как только они вошли во двор мастерской. Ювелир сразу углядел возможных клиентов, вышел навстречу, поклонился.

— Приветствую вас, уважаемые! — Потом присмотрелся к Никифору. — Ого! Рад, что и ты, мой господин, жив и, похоже, вполне благоденствуешь. Будете заказывать церковную утварь?

— Нет, зеркало.

— Зеркало? Может быть, для начала посмотрите уже готовые? Прошу…

Ювелир распахнул двери мастерской. На широкой лавке были разложены серебряные зеркала в золотых окладах, браслеты, кольца, крестики… Один из них вдруг привлек внимание Никифора. Монах нагнулся, взял крестик в руки и вздрогнул: крест был точно такой же, как и у него! Один к одному — близнецы-братья.