Дмитрий Светлов - Черный князь

— Много ли городская казна берет с жителей? — зацепившись за тему, невинно поинтересовался Норманн.

— Немало, — сотник пригладил свою жиденькую бороденку, — в казну уходит одна доля с дохода да подушная подать.

— Что такое подушная подать?

— Каждый год глава семьи вносит четверть доли от стоимости всего имущества, — пояснил Нил.

Ха! Вече устроило в Новгороде налоговый рай! Жители платили мизерный подоходный налог и совсем смешной налог на недвижимость! В подобных условиях только ленивый не начнет строиться и торговать! Незначительные поборы с лихвой компенсировались добровольными пожертвованиями на ремонт дорог, мостов и городских укреплений. В свою очередь городская власть выдавала жертвователям «похвальные грамоты». На дома особо отличившихся людей вешались таблички «почетного горожанина» с полным перечнем заслуг. Нехитрая система поощрений не только повышала авторитет меценатов, но и стимулировала других состоятельных жителей. Нет ничего удивительного в том, что в подобных условиях бурно развивалось производство. Взять бронников и скобарей, их союз превышал пять сотен человек, причем более двухсот владели плавильнями. Так что не только Псков славился отличным железом.

В Салми коляска остановилась у построенного рядом с верфью гостевого дома. Николаус фон Кюстров еще не вернулся из Швеции, по этой причине Норманн не решился ночевать под одной крышей с юной баронессой. Мало ли что, не следует давать повод для досужих сплетен, тем более что его рыжая Леанта собиралась выйти замуж за Локсельва. Тем не менее подарки для семейства фон Кюстров вместе с извинениями он не забыл отправить в замок.

— С приездом, Андрей Федорович! — Главный строитель Соян встретил низким поклоном.

— И тебе здравствовать! — поклонился в ответ князь. — Покажешь заложенные корабли?

— А как же, для тебя строим, — серьезно ответил Соян.

— Все для меня? — Норманн указал на километровую линию стапелей.

— Дальние на продажу, там не на что смотреть, обычные коги да поморские ладьи, — пояснил главный строитель.

— Проданы они, все проданы! — Из-за спины Сояна бочком высунулся дьяк корабельного приказа.

— Осилишь столь большое строительство? — глядя на главного строителя, спросил Норманн.

— Мы еще киль не закладывали, а Кузьма уже купчую подписывает, — недовольно ответил тот.

— Я правильно подписываю! — возмутился дьяк. — Купцы за год вперед полную цену дают!

— Господа, господа, оставьте споры! — вмешался Норманн. — Лучше похвастайтесь новинками кораблестроения.

Постельничий крепко держал в руках бразды правления многочисленными мануфактурами. Не вникая в технологические нюансы, Михаил Симеонович четко наладил поставки сырья и продажу готовой продукции. Собираясь с открытием портала покинуть этот мир, Норманн практически не вникал в хозяйственные дела и не мог разрешить спор главного строителя с дьяком. Все его знания о деятельности верфи ограничивались общей концепцией. Здесь, на Ладоге, было организовано судостроение для Балтийского моря, корабли для севера собирались рядом с Медвежьим замком. Подобное решение связывалось с поставками лиственницы, которую везли с далеких Пермских и Печорских земель. Для плавания в пресноводной Балтике и слабосоленых водах Северного моря прекрасно подходила сосна. Между Колой и Грумантом [31] Шпицберген, в 1924 году передан Норвегии. огромное расстояние, и корабли совершали настоящее океанское плавание.

Различие между верфями в Салми и Медвежьем замке заключалось не только в использовании негниющей лиственницы. Поморские корабли конструктивно значительно превосходили европейский каботажный флот. Ладьи легко справлялись с океанскими штормами, трехмачтовое парусное вооружение позволяло совершать плавание при любом направлении ветра. Русские кораблестроители опережали европейских коллег как минимум на триста лет. Холмогорам принадлежит пальма первенства в идее деления корабля водонепроницаемыми переборками на несколько отсеков, что повышает шансы выжить в случае повреждения корпуса. Не следует забывать про уникальные корабли новгородских купцов, совершавших регулярное судоходство в Югоскую волость. [32] Находится в Западной Сибири, в бассейне рек Обь и Иртыш. Плавание по Баренцеву морю ничем не отличалось от океанского, после Карских Ворот или Югорского Шара корабелов в качестве специального приза поджидали айсберги и многолетний лед. Плавая в арктических водах, поморские корабли не опасались ледового сжатия, их не страшили сильные приливные течения с риском оказаться на осушке.

— Вот, полюбуйся, Андрей Федорович! — Главный строитель любовно погладил борт стоящей у сдаточного причала галеры.

Эти легкие и быстроходные суда предназначались для плавания по Волге, вместе с тем боевое крещение уже получили при захвате Норчепинга.

— Не слишком ли мало построил? — пересчитав ошвартованные галеры, озабоченно спросил Норманн.

— Что ты, Андрей Федорович! Здесь последние из твоего заказа! Готовые корабли без задержки уходят в Медвежий замок, — несколько хвастливо ответил Соян.

— Что-то я их не видел ни у княжеского причала, ни в Заводской гавани.

— Долго ли ружейникам установить пушки да Фальконеты? Флот без промедления уводят на зимовку в Шексну, — пояснил главный строитель.

— Погоди, — насторожился Норманн, — орудия сначала отстреливают, [33] Отстрел — проверка прочности батарейной палубы методом выстрела установленных там пушек. затем выводят юстировку. [34] Юстировка — установка орудий в едином направлении, устраняет разброс снарядов в вертикальной и горизонтальной плоскостях.

— Стрельбище на восточном берегу Онежского озера, — пояснил Соян. — Нашли удобную скалу, затем разрисовали горизонтальными и вертикальными полосами.

К созданию полигона Максим не имел никакого отношения, это точно, иначе непременно нашел бы возможность в очередной раз подколоть Норманна. Возможно, Антонио приложил к этому руку, он последнее время целиком посвятил себя преподавательской работе. Решившись уйти в портал, архитектор спешил подготовить себе замену, а канонада под боком помешала бы любому делу. Хотя… вряд ли, за прошедшие два года на западном побережье Онеги не осталось ни одного незаселенного клочка земли.

Монастырь по-прежнему жил умиротворенной размеренной жизнью. Дежуривший у ворот белый монах поклонился князю, словно давнему знакомцу. Монах, поджидавший у входа в странноприимный дом, безмолвно повел на второй этаж в знакомую келью.

— Когда я смогу увидеть игумена? — бросая на кровать походный саквояж, спросил Норманн.