Дмитрий Полковников - Опытный кролик

Те два дзота обошлись Ненашеву очень дорого. Вернее так, работали добровольцы, которых вроде бы никто не назначал. Еще пришлось немного порушить старый форт, но дело стоило.

Укрепления с фронтальной стороны и крыши должны выдержать огонь минометов и пехотных орудий немцев. Если, конечно, фрицы не попадут снарядом прямо в амбразуру. Шанс небольшой, но он возрастал в случае приближения пушки на сто метров.

Генерал усмехнулся. Чтобы армия официально помогала пограничникам? Решение должны принять, как минимум два Наркома.

А они с военными заклятые друзья. Пусть Берия и пытался всячески сгладить ситуацию, но Нарком обороны, не забывая старые обиды НКВД, тихо их ненавидел и после войны с финнами добился решения подчинить себе особые отделы. Еще раньше Указание о совместных действиях по охране границы пришлось проводить отдельным решением ЦК, иначе они никогда бы не договорились [472].

Явно попахивает местной инициативой, но понятной, разумной и объяснимой. Решение строить доты прямо на границе поставило батальоны УР в положение пограничников. Хорошо, кто-то сам понял ситуацию и двинулся гораздо дальше ведомственных регламентов и инструкций.

— Я хочу посмотреть.

— Товарищ генерал-лейтенант, — взмолился Михаил, — прошу, не надо. Даже местные не знают, что там, в подробностях. Появитесь вы в форме, агентура немцев засечет. Я могу в штабе лично доложить все подробности.

Разумно, да и Колосов готов следовать дальше.

Эх, слышал бы Баданов, как в понедельник матерился комбат на заставе.

Самое нежное выражение было: «братская могила».

В ответ разведчик возмущенно объяснил, что блокгаузы и укрепленные подвалы нужны пограничникам не против танков и пехоты врага. Все, что видит Ненашев, внутреннее оборонительное кольцо [473].

Жить на границе беспокойно.

В тридцать девятом году банды по две-три сотни штыков и сабель — не редкость. Шатались всякие, в том числе и белополяки, желавшие добраться до вожделенной Румынии. Бывало, заставы полностью окружали, желая покончить с назойливыми пограничниками. Тогда они отстреливались, ожидая подмоги.

На заставе человек сорок пять, мало, где шестьдесят, но вместе их там не встретишь. Дозоры, наряды на границе. Кроме проверенных трехлинеек, один-два «Максима», от двух до четырех «ДП». Недавно вот дали автоматическое оружие: «СВТ» и «ППД», а где-то лежат в масле «ППШ», принятые на вооружение в прошлом году.

Оборудовать внешний периметр не хватает ни сил, и ни материалов. Пограничники границу охраняют, нет такой задачи — долго обороняться против регулярных войск. Вот и заняты они, придя на голое место, прежде всего обустройством участка. Один саперный взвод, предусмотренный штатом в отряде, не справится. Налаживая пограничную службу, «зеленые фуражки» сами ставили проволочные заграждения, сами распахивали контрольно-следовую полосу, сооружали наблюдательные вышки.

Максим сразу заткнулся. Вспомнил, как в девяносто третьем году сорок пять пограничников и трое солдат отбивались от банды в две с половиной сотни моджахедов. Заставу те не взяли, но полегла половина ребят в зеленых фуражках. В голове мелькнули прочитанные где-то слова: «командование бездействовало, что убедило молодого начальника заставы — противник опасности не представляет».

Елизаров к поведению комбата давно привык, но Мешков удивленно посмотрел, как привезенный разведчиком капитан затряс головой, словно отгоняя наваждение: «они что, в артиллерии, через одного контуженные?»

Заставы привязаны к границе, а не к тактически выгодным рубежам обороны. То, что ребята в зеленых фуражках скоро сделают — двойное чудо. Но десятая застава должна держать немцев больше часа.

— Значит так, с точки зрения охраны границы положение ваше идеально, никакой бандит скрытно не подберется, — начал капитан.

Фольварк с трех сторон окружали поля. С четвертой — небольшая полоска воды, оставшаяся после разлива Буга. С разбегу не перепрыгнуть, ширина около шести метров.

— Да, мы тоже оценили, — подтвердил младший лейтенант.

— А вот оборонятся плохо, все как на ладони. Батареей гаубиц я разнес бы заставу за пятнадцать минут. Дальше минометы, головы бы подняли. Как начнете отходить, ставлю заградительный огонь, и деваться вам некуда.

— А кювет вдоль дороги?

— Условное обозначение на карте немцев. Или, думает, они идиоты?

Панов сценарий не придумал. Оказавшись в полосе главного удара, начальник заставы Мешков и девятнадцать бойцов навсегда остались здесь. Отойти под огнем они не смогли. Те, кто вышел из окружения, смогли прорваться лишь вечером, остальных блокировали в кирпичном сарае и, после отказа сдаться, растеряли из орудий.

Младший лейтенант искоса посмотрел на гостя, понимая его правоту. Только спросил:

— А как же вы? Не придете к нам на помощь?

Ненашев поморщился, а пограничник, глядя на выражение его лица, невозмутимо перевел:

— Капитан Ненашев из укрепрайона, он к тебе точно не придет, их дело держать свой рубеж. Максим, что ты предлагаешь?

Комбат расстелил карту.

— Заставу придется оставить. Отойти вправо, — он показал новую позицию.

— Хочешь пулеметами, во флаг?

— Скорее, в лоб! Позиция, с одной стороны, выгодная. Но если корректировщика посадят вот сюда, — Ненашев карандашам показал точку на внешнем валу, — снимайтесь и валите на восток вдоль Мухавца.

— А если мы посадим туда своих бойцов?

— Смотрите, — Ненашев пожал плечами, Елизаров должен помнить, это он говорил и генералу, — Немцы в тридцать девятом году уже штурмовали крепость. Кровью умылись, потому, как поляки крепко держались как раз за эти валы. И в этот раз за них будут драться, но сначала грохнут туда артиллерией. Так что, тебе в этом случае нужен очень хороший, личный контакт с армейцами, чтобы действовать сообща. Вот и думай. Если решитесь, то помогу. Исключительно по-соседски, и саперов уговорю.

Они должны согласиться, подумал капитан. Мост за их спиной смущал Максима. Когда его отдали, лишись последних ворот. А там, кроме заставы, да моряков-топографов, в первый час никого не будет.

— А кто даст приказ? — младший лейтенант вопросительно посмотрел на Михаила.

— Найдутся люди. Не за смертников же нас считают, — буркнул Панов, вспоминая многостраничную дискуссию. Сначала заклеймив слова «трупами завали», граждане достигли консенсуса. Потом, оперируя термином «смертники», долго исчисляли потребное число людей и куда их сажать для остановки блицкрига. Он не помнил, сколько армий и дивизий в итоге вышло.

А еще он знал будущие слова Жукова, сейчас начальника Генштаба: «Виноваты мы перед пограничниками. Отдали на съедение…» [474]