Александр Чернов - Владивосток - Порт-Артур

"Якумо" же, хоть и дымился, хорошо держался в строю, его артиллерийский огонь был весьма интенсивным, хотя когда я сравнил его с огнем необстреливаемого "Токива", сразу стало понятно, что 6" "Якумо" стреляют реже. Да и оставлось их в строю поменьше, огонь "Рюрика" не мог не повлиять на него. Я обратил внимание, что японцы примерно через 5 минут стрельбы на пару минут прекращают огонь. Мы стреляли шестидюймовками залпами и после каждых 20 выстрелов банили орудия (во избежание разрыва ствола), так что средняя скорострельность наших 6" была не больше 2 выстрелов в минуту. Японцы, по-видимому, тоже делали перерыв, чтоб пробанить орудия. (на самом деле из-за низких физических кондиций японской орудийной прислуги и малой механизации заряжания, им просто требовался отдых после 20-30 выстрелов, поэтому перерывы в стрельбе были связаны с подменой прислуги с другого борта. Таким образом, японские корабли не могли долго вести огонь на оба борта, но русские тогда об этом не знали. Прим. Ред.)

Японские бронепалубные крейсера подтянулись ближе, видимо тоже намереваясь принять участие в бою. В это время мне доложили, что подача снарядов исправлена, и я занял свое место командира башни. Первый выстрел после перерыва сделали по данным наших 6". Снаряд лег у самого форштевня "Якумо". Как выяснилось впоследствии "Идзумо" (и соответственно вся японская колонна) в это время начал сбавлять ход, поэтому у нас было слишком большое упреждение.

Поправили целик и следующим же бронебойным снарядом (дистанция 34 кабельтовых) попали в кормовую башню или погреб "Якумо"! Над башней взвился столб огня высотой с мачту, полетели какие-то обломки, японец прекратил стрельбу и покатился вправо, покинув строй. Мы дружно кричали "ура", полагая, что ему уже приходит конец. Но немцы на удивление прочно строят корабли, и через некоторое время "Якумо" потушил пожар на юте и снова занял место в строю. Его кормовая 8" башня больше не действовала.

Это было попадание именно наше, так как залп 8" и 6" орудий накрыл "Якумо" только секунд через 10 после взрыва. Я ясно видел парный всплеск с небольшим недолетом у борта уже окутанного пламенем крейсера.

Однако японцы скоро поквитались. Как мне потом рассказал наш старарт, немного погодя, на "Рюрике" попаданием в корму разнесло рулевую машину, и заклинило перо руля. Крейсер почти прекратил огонь и начал описывать циркуляцию, хотя и смог потом наладить управление машинами. Но его скорость на прямой упала до 7-8 узлов, и он начал быстро отставать от нас, так как Небогатов не снижал хода.

Впрочем, начала увеличиваться и дистанция от "Токивы" до "Рюрика", и ее огонь стал очень неточным. "Токива" затем перенесла огонь на нас. Мы же продолжали стрелять по горящему "Якумо", но уже не особо результативно. "Якумо" даже смог вскоре потушиться, так как нам существенно мешал огонь "Токивы". Наш командир предпочел синицу в руках (добить "Якумо"), журавлю в небе ("Токиве"). Хотя, возможно, и стоило попробовать пострелять по "Токиве", у нее броня Гарвея слабее, чем крупповская на "Якумо".

В это же время, видя бедственное положение "Рюрика", к нему направились все японские бронепалубные крейсера. Подпустив их почти на 20 кабельтов, "Рюрик" начал разворачиваться к ним неповрежденным левым бортом и поэтому настолько отстал от нас, что мы уже не могли своим огнем отогнать от него японцев.

Контр-адмирал Руднев на "Варяге", заметив это затруднительное положение "Рюрика", лег на обратный курс вместе с последовавшим за ним "Богатырем", и подняв сигнал "Броненосным крейсерам продолжать бой", контркурсом за нашей линией полным ходом поспешил на помощь "Рюрику". Я облегченно вздохнул, ведь где Руднев - там успех! Теперь, хоть и раненый, но еще достаточно сильный "Рюрик" и два наших больших бронепалубника не уступали в артиллерии четырем японским второклассным крейсерам. "Рюрик" тем временем окончательно стал к японцам левым бортом, открыв огонь по головному.

Дальнейшего боя этих трех наших кораблей с бронепалубными крейсерами японцев я не видел, так как мы еще примерно с час перестреливались с броненосными крейсерами Камимуры, направляясь к Осту.

Последним "приветом" кораблям японского вице-адмирала от "Рюрика" стал взрыв каземата на "Токиве". Я точно знаю, что мы по нему не стреляли, а "Витязь" вел огонь по "Ивате". Как они смогли попасть с более чем 50 кабельтов из своих допотопных пушек, я не знаю. Но что взрывом у "Токивы" вырвало половину борта, готов поклясться на чем угодно! Это опяь к вопросу о "разбрасывании" снарядов при стрельбе на большие дистанции. Может, вероятность попадания и падает, но зато эффект от удара снаряда крупного калибра по тонкой палубе или крыше каземата несравним даже с десятком попаданий в бортовую броню! Как вы этого у себя в аритиллерийском комитете не понимаете, я не знаю. Мне это стало ясно после первого же нашего дела.

В последние сорок минут сражения мы были в положении обстреливаемого корабля, и я не могу ручаться, куда именно попадали снаряды моего орудия. Помню только, что "Якумо" еще раз покидал поле боя, а по сообщениям с мостика, ход японской колонны упал до 16 узлов (на большее машинная команда "Идзумо", на котором были сбиты половина вентиляторов и труба, была уже не способна).

Когда по команде контр-адмирала Небогатова мы развернулись "вдруг" и легли на обратный курс, я успел развернуть башню на левый борт и сделал по японцам еще три выстрела. Однако они тоже повернули, причем последовательно. По неизвестной для меня причине оба броненосных отряда отвернули друг от друга практически синхронно.

Обратный путь во Владивосток запомнился посильным устранением огромного количества повреждений, в чем принимала участие вся команда, и печальным отпеванием погибших и умерших от ран наших товарищей. Ожидаемых ночных атак миноносцев не последовало, возможно из-за хитрости Руднева, который сначала увел эскадру на юг, и только в потом повернул к Владивостоку. Утром мы узнали, что бой закончился не всухую, оказалось, что "Варяг" добил-таки подраненную "Рюриком" "собачку".

Мы все же победили, и я внес в эту победу достойный члена семьи Тыртовых вклад, о чем имею честь тебе сообщить. В крепости нас ждало еще одно радостное известе: пока мы сражались с Камимурой, адмирал Макаров вывел из Артура свои броненосцы и напал на японцев у Эллиотов. Того был побит и удрал с поля боя потеряв броненосец "Фусо", бронепалубный крейсер и несколько миноносцев. И хотя нашим тоже от него перепало, никто, слава богу не потонул. Вскоре пришли к нам и "Ослябя" с "Авророй", "Алмазом" и "Смоленском". Броненосец был слегка поврежден: они повстречали у пролива "Адзуму".

После всех этих событий у нас на судах и в городе подъем необычайный. Много разговоров о 2-й эскадре. Вы, наверное, из газет знаете, что Безобразов идет уже в Индийским океане. У нас все силы сейчас брошены на ремонт повреждений. Поэтому в ближайшие две-три недели писем не ждите. Обними от меня маму.