Андрей Саргаев - Партизаны Е.И.В.

- Твои?

- Мои следят, чтоб не забили совсем.

Наполеон кашлянул, намекая на то, что в приличном обществе принято разговаривать вслух. Деликатный, но настырный тип. Ладно, выпросил...

- Вопросы снабжения будут решены сегодня же, Ваше Величество, в долг и без лихвы. А пока предлагаю обсудить финансовые условия нашего соглашения о прекращении военных действий. Господин Державин, вы готовы озвучить российскую точку зрения в цифрах?

Гавриил Романович не только готов, но и рвётся сделать это. Удивительно, но поэт и государственный чиновник сочетаются в нём столь органично, что глядя на одухотворённое лицо, можно твёрдо сказать - вот человек, способный поверить алгеброй гармонию. Или измерить? Да какая, в общем-то, разница! Пусть хоть доказательство теоремы Пифагора в стихах напишет.

Может быть когда-нибудь и напишет, но пока двенадцать томов in folio заключали в себе банальную прозу, разбавленную скучными цифрами. И отдельно, на мелованной бумаге с тиснёной золотом печатью министерства финансов, итоговая сумма. Вот она как раз не показалась Бонапарту скучной.

- Два с половиной миллиарда франков? - потрясённый французский император на всякий случай пересчитал ноли пальцем. - Это немыслимо!

Ага, а сам не меньше пяти в войнах заработал. Пополам, это честно.

- Рублей, а не франков, Ваше Величество, - поправил Державин. - За время вашего отсутствия начали чеканить монету с пониженным содержанием золота. Так что увы, только рублями.

- Кто? - прорычал Наполеон. Кажется, его перестала беспокоить сумма, но появилась другая забота - выяснить имя мерзавца, покусившегося на святое право монархов. Да, только император может урезать франк. - Кто это сделал?

Не подлить ли масла в огонь? В самом деле, почему бы нет?

- Мой дорогой друг, - я доверительно склонился к корсиканцу через стол. - Вы позволите так называть? Вот и хорошо... Уже месяц, как чеканкой французской монеты не занимается только ленивый.

В реальности всё обстояло не так печально, как мы пытались изобразить. Да, герцог Бентинк привёз с собой пару кораблей фальшивок, но массовое их производство находится под контролем Александра Христофоровича, и ещё не запущено на полную мощность. Так, шлёпают потихоньку худосочные наполеондоры, но лишь для того, чтобы не потерять навык. Немного заработать - не грех. Не знаю, правда, как собирается из этого извлекать выгоду Гаврила Романыч, но, честно сказать, это не моя забота. Но внакладе не останемся - знаю наверняка.

- Где и что подписывать? Я согласен!

Ошарашенный таким заявлением Державин потерял дар речи, и если бы не помощь канцлера, молчание могло бы затянуться надолго. Мне тоже сказать нечего, готовился-то к ожесточённому сопротивлению по примеру вчерашнего вечера.

- Ваше Величество, зачем торопиться? - Ростопчин с ласковой улыбкой санитара, уверяющего буйного сумасшедшего, что смирительная рубашка тому очень к лицу, повторил вопрос. - Зачем торопиться?

- Франция в опасности!

- Согласен, но ваше недолгое присутствие поставит вашу же страну в более опасное положение.

- Почему недолгое?

- Без армии... Гибель императора ввергнет империю в хаос.

- Кто говорит о гибели?

Ростопчин пожал плечами:

- Все говорят. Давайте посмотрим правде в глаза - живым вы нужны только России.

Мог и не объяснять - корсиканец не дурак, и вам всё прекрасно понимает. Даже не удивлюсь, если он где-то глубоко внутри себя потешается над идиотами, для отъёма денег разыгрывающими целое представление. Но в тоже время Бонапарт знает, что без него эти деньги получить крайне трудно. Возможно, но трудно. И нет ли в его пафосном заявлении ответного спектакля? Мол, утром войска против англичан - вечером стулья... Тьфу, то есть возмещение расходов на войну. И шантажирует, гад.

- Да, Ваше Величество, - поддерживаю высказывание Ростопчина. - Нам не нужны великие потрясения, нам нужна великая Франция.

Всё равно смотрит с недоверием. И с ожиданием, конечно.

- И чтобы не было недомолвок, предлагаю рассмотреть прожект одного документа.

- Одного?

- Их несколько, но главный один. Прошу вас, Фёдор Васильевич, зачитайте.

Канцлер кивнул, обозначая почтительный поклон, и взял со стола тонкую красную папку:

- Мировой Имперский Кодекс, параграф первый...

- С боевым крещением, казак! - капитан-лейтенант Зубков хлопнул Великого Князя по плечу. - Вижу, в первый раз в деле был?

Командир "Забияки" немного не соразмерил силы, и Николай от одобрительного жеста чуть не упал на колени.

- Так точно, ваше благородие! - возбуждение от только что закончившегося сражения ещё не прошло. И цесаревич чуть ли не кричал. - Только так ни разу и не стрельнул! Это линейные корабли были, да?

- Они самые, - подтвердил Зубков. - А что не стрелял, так не велика беда - победа складывается не только из выстрелов. Зато ты два пожара погасил.

- Да какие там пожары, - отмахнулся Николай. - От ракетных хвостов чуть-чуть затлелось...

- На войне мелочей не бывает, друг мой.

Капитан-лейтенанту нравилось учить юного казака уму-разуму. Самое трудное - не подать виду, что знает его истинное происхождение и не перейти на титулование. А в остальном это обычный смышлёный мальчишка, в меру любопытный и без меры стремящийся к подвигам. И очень похож на оставшегося дома младшего брата. Ну, не совсем дома, Нижегородское Суворовское училище вряд ли можно считать таковым...

- Не бывает мелочей? - переспросил Николай?

- Конечно. А победа, кстати, куётся в тылу. На военном корабле за тыл принимаем всё, что не стреляет в неприятеля. Вот скажи. Смогли бы мы потопить два линейных корабля без превосходства в скорости и независимости от ветра?

- Нет, наверное.

- Так оно и есть - без паровой машины стали бы мишенью. Пусть и пребольно кусающейся, но мишенью. Значит, будем считать кочегаром и механиков участвующими в бою? Как и пожарные расчёты?

- Пожалуй, да...

- Вот! И поверь мне, казак, на суше примерно то же самое. Крестьянин, вырастивший поросёнка, и заводчик, укупоривший в банку тушёную свинину, тоже внесли определённый вклад. На голодный желудок много не навоюешь, значит, каждое зёрнышко, выросшее на полях - выпушенная по врагу пуля.

Зубков неуклонно подводил цесаревича к мысли, обозначенной в личном письме императора Павла Петровича. И, кажется, кое-что получилось.

- То есть, простой мужик тоже воюет, даже оставаясь дома?

- Народ является инструментом, с помощью которого монарх строит государство. Почему бы не содержать его в исправности? Мы каждый день чистим и смазываем оружие, не так ли?

- Так это оружие! Хотя... - на лице Николая отразилось понимание. - Богатый крестьянин всегда грамотен, многодетен, здоров... Идеальный рекрут!