Далия Трускиновская - Ничей отряд

— Что это за дрянь? — укусив, удивился Яшка. — Глина какая-то с опилками!

— Деревенский хлеб, — объяснил Никита. — Тут такой пекут. Ты ешь, ешь. Другого еще долго не будет. Так куда они поехали?

— Не знаю. Воду искать.

Никита задумался.

— Я тебя к избушке лесника выведу, — сказал он. — Будешь там сидеть, ждать меня. Скажу ему, что ты русский гусар и от своих отбился, лесник в мундирах не разбирается. Покормит хоть чем-то, в избушку пустит греться. А сам поеду наших искать. Нельзя, чтобы они встретились с французами. И нельзя, чтобы с русскими.

— А если ты опять нас вместе соберешь — что тогда? Так и сидеть в лесу?

— Говорю же тебе — выведу в тыл! По дороге придумаем, во что вас переодеть.

— А потом?

— Не знаю. Я должен вас доставить туда, где от вас не будет никакого вреда.

— Ни русским, ни французам?

— Вот именно.

— Ну, ладно…

Они поехали лесной тропой, впереди — Никита, за ним — угрюмый Яшка.

Избушка стояла в хорошем месте, к югу от холма, лесник расчистил землю под небольшой огород, держал кур и корову. Да и не совсем это была избушка — Никита рассказал, что старый барин Полянский раньше часто заходил после охоты к своему леснику, и для таких случаев имелась теплая пристройка, вполне благоустроенная. Возле нее-то и увидел Никита двух всадников в мундирах четвертого конноегерского полка Бонапартовой армии. Он опознал эти мундиры — зря, что ли, гипнологи вбили ему в голову целую энциклопедию Отечественной войны? Узнал мундиры болотно-зеленого цвета со светло-желтой отделкой, очень подходящие, чтобы прятаться в лесу, узнал и зеленые погончики с желтой выпушкой, и зеленые же штаны. У одного, постарше, были на рукаве серебряные остроконечные офицерские шевроны.

Узнал французских егерей и Яшка.

— Опять? — прошептал он без голоса, развернул коня и поскакал прочь.

Умчался он километра за три по меньшей мере. Придержал Хрюшку на берегу озерца с удивительно темной водой. И, переводя дух, услышал — приближается топот конских копыт. Стало быть, погоня. Стало быть, беда.

Вскочив ногами на конский круп, Яшка ухватился за ветку, подтянулся и ловко полез наверх, чтобы скрыться в древесной кроне. Конь, измученный жаждой, стал спускаться к воде. Яшка, глядя на него сверху, проклял день и час, когда перенял отцовский номер жокеев-сальтоморталистов вместе с лошадьми, вальтрапами и Маськиным панно.

Топот стал реже, незримый конь перешел на шаг, и к озерцу выехал Никита — в грязном армяке, но на хорошем егерском коне. Тут же Яшка, вспомнив свои должностные обязанности, закричал сверху:

— Ты куда Маську девал?

— Маська в безопасности, — запрокинув голову и высматривая Яшку в кроне ольхи, отозвался Никита. — И вообще всё в порядке! Меня нашли!

— Кто нашел?

— Свои! Теперь вы все в безопасности — вот только найдем ребят и посадим вас в карман!

— Какие еще свои? Французы, что ли?

— Да нет, наши из службы контроля. Они знали, что я могу где-то тут появиться, и патрулировали. Не веришь? Ну, подумай сам, — если бы это были французы, ведь они бы стреляли! Слушай, раз уж ты всё равно наверху, посмотри оттуда — может, увидишь ребят?

Пропавшие ребята меж тем были заняты делом. Им повезло — они, выйдя вслед за конями на лесную дорогу, уже непонятно откуда и куда ведущую, обнаружили в кустах двух полураздетых покойников. Своих или вражеских — никто не понял. Кто раздел парней до исподнего — тоже никто не понял. Влад сказал одно лишь слово:

— Война.

И он же обыскал их, причем внимательно и дотошно.

Но повезло Игорьку — он нашел поблизости солдатский ранец из черной кожи. Оттуда забрали всё, что показалось ценным, но оставили кисет с огнивом. Это был подлинный праздник для артистов. Потрясли ранец основательно — выпала катушка суровых ниток, привязанная к маленьким ножницам. Чуть дальше по дороге нашли пустую флягу, обнюхали — из-под спиртного.

— Рубахи вроде не очень грязные, — заметил Влад и, вздохнув, стянул их с покойников. — Простите, ребята. Нам это сейчас нужнее.

Пошли дальше, прихватив ранец, а Мишаню посадив на Руську. Таня с Игорьком высматривали грибы — хоть было куда их положить. Кони четко держали направление и привели к озерцу. Знал бы Влад, что на противоположном берегу околачивается Никита, — напоив коней, увел бы артистов подальше. Но он не знал — и, разведя на берегу костерок, послал Таню с Игорьком на поиски камушков. Нужно было разобрать ножницы, сделав из них два подобия ножей, и наточить лезвия.

Мишане было нехорошо. Начинался жар. Он то и дело просил пить. Ему всё обещали и обещали, что вот-вот придумают, как очистить озерную воду. Игорек хотел набрать немного во флягу, но трогать ее Влад запретил — там на дне осталось несколько капель то ли вина, то ли чего покрепче, необходимых, чтобы промыть рану. Наконец и ножницы распались на половинки, и удалось подточить одну, и даже, закрепив на толстой ветке, продезинфицировать огнем лезвие.

Тут-то Влад и растерялся.

Что-то в душе содрогалось при мысли, что нужно вот этой корявой штуковиной разрезать плечо товарищу. Испуг был неподвластен никакой логике — Владу казалось, что у него не хватит силы, чтобы проткнуть острием человеческую кожу.

Растерянность длилась лишь миг — и этого хватило, чтобы вперед вышла Таня.

— Дай-ка сюда… — Она забрала у Влада половинку ножниц. — Вот что — сядь рядом с ним на землю и держи его. Игорек, накрени флягу, пусть там вино скопится, держи наготове.

Опустившись на колени, она провела острием по коже черту, прикидывая, как резать. Влад смотрел на нее с тревогой — не валяет ли дурака, не корчит ли из себя бог весть что? А Таня вздохнула, выдохнула — и ударила самодельным ножом в Мишанино плечо. Мишаня заорал. Она же, запустив палец в рану, выковыряла пулю и показала Владу:

— Вот… Вот и всё! А вы, мужики, боялись!

Окровавленное плечо вымыли озерной водой, рану залили вином, перевязали располосованной рубахой. Плечо — не палец, накладывать повязку на такое место никто не умел, справились с трудом.

— А теперь бы поесть, — сказал Влад.

Игорек расхохотался. Смех был нехороший.

— С утра не жрамши, — вздохнула Таня. — Так-перетак, ну и денек. Что делать будем, Владик? Кони-то попили, а у меня в глотке пересохло, я эту воду пить боюсь.

— Никита хотел нас вывести в тыл, — сказал Влад, — а раз его нет, то я уж как-нибудь выведу. Невелика наука — всё на восток да на восток. А воду попробуем профильтровать, теперь есть куда, вон у нас рукав рубашки остался, сложим в четыре слоя, хоть головастиков не нажремся.

— А что, если через песок профильтровать? — предложил Игорек.

— А как?

Он объяснил несложное устройство, для которого требовался всего-то большой пласт бересты.