Александр Сапаров - Назад в юность

Над этой работой я сидел почти полгода и закончил только к экзаменам. Аркадий Борисович, когда прочитал мой опус, на следующий день долго рассматривал меня, как редкое насекомое и, наконец, сказал:

— Ты знаешь, что написал почти кандидатскую, Господи! Сколько студентов у меня было, но такого! И что мне с тобой прикажешь делать, может, отправим твой опус в журнал «Кардиология»? Вот только бы убрать упоминание о ЮАР, это было бы политически неправильно упоминать об успехах в стране апартеида.

— Аркадий Борисович, а может, отправите мой труд своему другу. Если он даст положительную рецензию на мою работу, то ее тогда уж точно опубликуют. И наша кафедра прозвучит.

Лицо моего руководителя просветлело:

— А что неплохая идея, сегодня же позвоню в Москву.

В ожидании вестей из Москвы я, тем не менее, продолжал самостоятельно изучать руководства по психотерапии и психиатрии. К сожалению, полностью скрыть от окружающих мой интерес не удавалось. Но пока мои однокурсники просто считали это моей блажью.

Так, как пока до пятого курса до цикла психиатрии мне было еще далеко, и тренировать мои способности было не на ком, я решил заняться аутогенной тренировкой. В первой моей учебе, я своему стыду даже и не слышал о такой. Но сейчас прочитал еще довоенные работы немецкого психотерапевта Шульца, и был полон энтузиазма, начав свои упражнения. Тем более, что жил я, заботами моей мамы один, и мне никто не мешал в этом деле. Первое время я долго и упорно сидя в кресле, твердил себе:

— Я спокоен, моя левая рука очень тяжелая.

Но проходили дни, и никакого эффекта в моих занятиях не было. Но однажды, когда я привычно сел в кресло и начал твердить свою мантру, то почувствовал тяжесть в руке. Испугавшись, я вскочил, и ощущение ушло. После этого у меня как будто прорвало плотину. Через неделю я уже мог немного управлять сердечным ритмом, доводя разницу до 10–15 ударов минуту. Через два месяца я садился в кресло и последовательно, в течении нескольких минут вызывал у себя тяжесть в конечностях, мог регулировать сердцебиение и дыхание, ощущение тепла в эпигастрии и прохлады в области лба. Так, что стандартные упражнения из учебника Шульца я смог освоить самостоятельно. Теперь я мог приступить к достижению высшей ступени тренировок — самосозерцанию.

И здесь, как и в начале тренировок, у меня долго ничего не получалось. Но постепенно, мои попытки вызвать в сознании яркий образ стали получаться, сначала яркий красный шар, потом разные геометрические фигуры и как завершение моя Аня, почти с фотографической четкостью запечатленная моей памятью.

Надо сказать, что мои тренировки очень положительно сказались на моей памяти, я очень многое вспомнил, из первой жизни, что казалось, забыл навсегда. Очень часто, выходя из самосозерцания, я хватал авторучку и лихорадочно записывал, все, что вспомнил в этот раз. Но вот дойти до глубины самосозерцания, погрузить себя в «нирвану», как выражался Шульц, у меня пока не получалось. Хотя считалось, что в этом состоянии человек может сам сформулировать ответы на себе же заданные вопросы, и получить их виде зрительных сновидных образов. Но я упорно трудился и надеялся, что дойду и до такого состояния сознания.

Вот в такой непрерывной учебе, работе у меня прошел третий курс. Экзамены я привычно сдал на пятерки и как говорили мои преподаватели, уверенно шел на красный диплом. Вот в один из июньских деньков меня нашел Аркадий Борисович:

— Ну, что ты выиграл счастливый билет. Чазов берет тебя к себе. Через три года ты оканчиваешь университет, и можешь собирать вещички и ехать в Москву. Твою работу он очень подсократил, убрал все, что ты там напророчил, кое какие методики приберег на будущее, и отдал в журнал, выйдет твоя статья, как сделанная тобой под нашим с ним руководством, цени! Мы не над каждой статьей подписываемся, короче работай над этой темой дальше. Когда через три года приедешь, у тебя будет уже готовая диссертация.

— Нет, наверно я все делаю правильно. — Думал я. — Пока все, что я делал, вело меня в Москву, наверно провидением, или кем-то там еще, кто отправил мою сущность на пятьдесят лет назад, предопределено такое развитие событий. И мне остается только смело идти вперед, не оглядываясь по сторонам.

После сдачи экзаменов у меня оставалось свободное время до практики, и я с Аней, которая тоже успешно сдала экзамены за первый курс уехали к моей бабушке. Моя бабушка или специально так делала, или действительно не понимала, но она опять упрямо поселила нас в маленькой комнатке с одной кроватью, мотивирую это тем, что у нее на первом этаже живет подруга из Ленинграда, а Лешка, который уже перешел в девятый класс таскает в дом кучу парней. А нам с Аней будет очень удобно в этой комнатке, в которой есть отдельный вход и нам никто не будет мешать.

Аня при словах бабушки слегка покраснела, но ничего не сказала, и, по-моему, была рада такому развитию событий.

И этой же ночью, то, что мы так долго ждали, случилось. И куда исчезла Анина стыдливость, она сама помогала мне раздеваться и, сняв с себя комбинацию дрожа всем телом прижалась ко мне. Слегка охрипшим от волнения голосом прошептала:

— Сережа, если бы ты знал, как я долго этого ждала, как ты меня дразнил своими прикосновениями. А сейчас ты мой и никто тебя у меня не отнимет. И она сама повернула меня на себя.

— Я старался быть, как можно бережнее, но все равно у Ани это была болезненная процедура, очень много крови и пришлось даже снять простыню. Потом мы лежали и признавались друг другу в любви, вспоминали прошлые наши встречи и строили планы на будущее. И потихоньку заснули.

Утром нас стуком в дверь, разбудил мой брат, заорав:

— Хватит спать, пора на рыбалку.

Я швырнул ботинок в дверь, чтобы он ушел, но он все равно прибежал еще раз и позвал нас завтракать.

Бабушка с понимающей улыбкой встретила нас блинами с соленой щучьей икрой и чаем. А сама куда-то исчезла. Уже потом она сообщила мне ухо:

— Простынку то я постираю, ты ее не ищи, а девку то ты, какую нашел, надо же, еще целочка была, ты держись ее, ой хорошая жена будет!

Мы всю неделю купались, загорали, ходили на рыбалку, а ночью занимались тем, о чем мечтали не один год. Правда моя взрослая сущность не преминула уточнить Анин цикл, чтобы не усложнить себе жизнь непредвиденным появлением нового маленького человечка. Ему было еще пока рано появляться на свет.

Когда мы через неделю с Аней ехали в автобусе домой, она, положив мне голову на плечо, спросила:

— Сережа, а когда у нас будет свадьба, я уже в голове список составляю, мы ведь одноклассников пригласим? Я очень хочу, чтобы Светка Ильина пришла.

От неожиданности у меня даже пропала сонливость, которая беспокоила меня всю неделю из-за регулярного недосыпа. Затем на меня напал истерический смех, который я судорожно старался подавить, из-за чего у меня началась икота. Встревоженная Анна сильно стукнула меня по спине.