StEll Ir - История Любви. Предварительно-опережающие исследования

– Ибрагим Каренович, мы на минутку! Я, кажется, забыла выключить компьютер! – сообщила я со столь неподдельной тревогой в голосе, что можно было подумать, что речь идёт о невыключенном утюге. – Леночка, выйди со мной, пожалуйста, мне нужно показать тебе кое-что кстати…

Леночка лишь немного встревожилась (робкий блеснувший из-под ресниц взгляд), но послушно поднялась, чуть качнувшись, и впойманная мною за ладошку последовала за мной.

Нот мой мерно жужжал вентилятором и скучающим вовсе не выглядел: на экране весело переливались новейшие анимационные достижения современного развития кама-сутры, которые были подарены мне в качестве хранителя экрана всё тем же американским университетом.

– Момент, малышка! – я усадила Леночку в приёмное кресло у стола, чмокнула её в носик и присела рядом с нотом, сдёрнув мышью заставку и нажав на «Доставить» в е-мэйле.

Текст, конечно, меня уже ждал. Нимало не сомневаясь в его содержании, я вывела строки письма в удобочитаемый формат и развернула экран так, чтобы обоим нам вместе с Леночкой было возможно проходить взглядом по листу.

– Это от Миши. Я рассказывала тебе – тот самый мой вчерашний и сегодняшний пациент с выходом из-под контроля. Вот, почитай, что он пишет мне уже второй вечер. Мне необходимо твоё мнение на этот счёт!

Я села на столе чуть поближе своей задницей к монитору и нагло всунула никуда не вмещавшуюся коленку к Леночке между ног. Следующие полчаса были посвящены сосредоточенному совместному чтению:

«LightFly!»

Хроника пикирующего бомбардировщика

(пылающий стиль, “моя 7-я весна”)

По дороге от Вас я немного рассказывал Маме и лишь только успел зайти в наш ларёк за коммерческим пивом и воткаю. Шутка. Я взял хлеба и сигарет, и пришёл домой максимум на пять минут позже моей милой Мамочки.

За это время наша Очаровашка успела: 1. Раздеться с порога, побросав свои платье, туфли-шпильки и прямо на них трусы, по всему пути следования из прихожей в комнату. 2. Разбудить смотревшего телевизор папу своим видом и спустить с него до коленок штаны. 3. Вынуть за хуй дядь Витю из попки моей младшей сестрёнки и препроводить его в папину комнату совсем не для просмотра телепередач центрального телевидения.

Поэтому я лишь глубоко иронично взглянул на это начинающее обретать черты устойчивости трио исполнителей и на затеваемый ими «концерт» в два смычка на виолончели. И прошёл мимо в спальню к Иринке.

Открыв дверь спальни, я увидел, что моя сестрёнка вовсю забавляется с нашим псом-овчаркой Джерри. Джерри у нас ещё молодой, пылкий и глупый. Ещё более пылкой и глупой может быть только моя любимая сестрёнка: она стояла на карачках возле дивана, под брюхом Джерри, и хихикала, дёргая у себя под животом покорно замирающего от кайфа пса за большой, красный и скользкий хуй. Так она, видимо, пыталась направить его в свою письку-мокрощелку (на определение «пизда» её почти голый девичий орган ещё явно не тянет, хоть Иринка и ебётся просто напропалую уже пару лет). Я спас бедного пса от любовных мук, взяв его за ошейник и оттащив от Иринкиных притязаний. Спасибо мне, правда, Джерри за это совсем не сказал, а посмотрел на меня с тоской, преданностью и полным непониманием в глазах, а потом уставился с вывалившимся языком на Иринкин сверкающий зад.

Иринка перестала содрогаться от хохота, повернулась и произнесла, увидев меня:

– Миха, ебаная мама твоя, где ты ходишь опять! Джерри – щекотный гавнюк! Миша, Мишенька, покажи мне, пожалуйста, человеческий хуй!

– Ринка, не матерись! Зубы чистить пойдёшь! – я скользнул ладонью по заднице ей, нащупывая маленькое коричневое кольцо.

– Ну Миш… Ай! Хорошо… – она выгнулась навстречу мне, и мой палец словно сам собой оказался в её маленькой заднице.

– Не пизди! – там было мокро уже. Я вытащил палец и поднёс к своим губам: запах явно радовал не только ароматом детских Иркиных какашек, но и вполне ощутимым благоуханием мужской спермы. – Вот кому ты уже умудрилась дать в жопу сегодня, моя малолетняя распиздяйка?

– Никому я не умудрилась! – надулась Иринка и села в лотос, схватив меня за хуй через штаны. – Дядя Витя налил разок, да и всё… Мама с папой забрали его себе, а Джерри только щекотится… Мишенька, ну покажи!

Делать было нечего, и я расстегнул. Причём, пока я копался в ширинке, я даже не успел увидеть свой член, опустив глаза, я застал на нём лишь уже жадно заглатывающий его ротик Иринки. Сестрёнка довольно мурлыкала и прикрывала глаза, пытаясь ухватить меня за яйца одной рукой и крепко сжимая ствол другой. Я сдёрнул подальше штаны, чтоб ей было удобней и только тут обратил внимание на волнующегося, поскуливающего Джерри. На пса, честное слово, жалко было смотреть. Он послушно сидел на месте, на котором я его оставил и тряс капающей на ковёр слюной, втыкая взором под сложенными в домик бровями в оттопырившуюся Иринкину щель.

– Зоофил какой-то! – обозвал я его, притворившись немного рассерженным, и дал команду: – Джерри, ко мне!

Джерри радостно запрыгал вокруг, облизывая мне нос.

– Ну тебя на хуй, такой друг человека! – притворялся я дальше сердитым. – Вон у ней полижи, там, под задницей!

Но из Джерри ещё был лизун никакой. Он бестолково бегал вокруг и иногда вспрыгивал на сестру, яростно наддавая задом, но не попадая ей внутрь.

– Поймай его, Ирка, за хуй! Отсосёшь… – предложил я, и Ирка мгновенно обрадовалась перемене игры.

После минутной вольной борьбы в партерах и перепрыгиваниях друг через друга Джерри оказался повержен на диван с распростёртыми к потолку лапами, а Иринка, выставив попу, принялась увлечённо со звонким похлюпыванием дурачиться и смоктать его заострённый красный шишак. Джерри вновь заскулил, но на этот раз в его звуках не было и признаков жалобы. Закайфовал наш огромный щенок, похоже, вовсю! Его зад лишь судорожно подёргивался в рефлекторных движениях навстречу рту моей младшей сестры.

Меня же голая оттопыренная задница сестрёнки взвела на все сто (слипшийся лёгкий пушок возле сфинктера и пустившая слезинку из толстых валиков-губок писька с розовым клювиком клитора). Я подсунул ей хуй под задницу, взялся руками за талию и стал головкой нащупывать вход в её нежном, скользком и горячем ущелье. Ирка заурчала, проглотив по самый корень собачий член, сильно выгибая спинку навстречу мне и всем своим видом выказывая всё большее нетерпение. Я почувствовал, что попадаю уже, и сильно вжал её тело в ковёр, упёршись на глубине в мягкий зев её матки. Постепенно наращивая амплитуду, я начал долбить мою Ирочку, ощущая всё более явственно, что долго на этот раз не удержусь.