Вячеслав Яцко - Первый олигарх

Берд, которому тема разговора явно не нравилась, встал, вытащил из кармана жилетки золотую луковицу часов, открыл крышку и объявил:

- Господа, уже двенадцать часов, я должен приступить к выполнению своих обязанностей старшины.

Он захлопнул крышку и направился к выходу из гостиной, в игорный зал. Настоящая игра там начиналась после двенадцати, а для того, чтобы отсеять мелких игроков, дежурный старшина в это время налагал в пользу клуба штрафы, которые увеличивались каждые полчаса.

Князь Барятинский, генерал Вельяминов, граф Ланской поднялись на третий этаж в игорный зал, который называли инфернальным из-за крупных ставок и проигрышей. За длинным, покрытым зеленым сукном столом, уже сидели игроки в баккара. Несколько небольших круглых столов были заняты игроками в вист и ломбер, два таких же стола был незаняты. Компания расположилась за одним из них. Вельяминов, прежде чем сеть, положил на стул свой платок: согласно примете это должно было принести удачу. Бросили жребий - метать выпало Ланскому. Каждый взял и вскрыл запечатанную колоду карт. Ланской объявил ставку в пятьсот рулей и, вынув из бумажника пять сотенных купюр, положил их на стол. Барятинский и Вельяминов вытянули по карте, положили их рубашками вверх. Барятинский пошёл ва-банк, генерал поставил триста. Ланской, слегка поклонившись понтёрам, подрезал колоду и начал метать атласные карты. На левом указательном пальце у него сверкал бриллиант в золотой оправе.

На первой прокидке налево от банкомёта выпала восьмёрка, направо - дама. Барятинский открыл карту - оказалась шестёрка, у генерала - десятка. На второй, третьей, четвёртой прокидках карты опять не совпали. Игра не шла. Лицо банкомёта оставалось бесстрастным, но на высоком лбу выступили капли пота, выдававшие волнение. Делая пятую прокидку, он неловко дёрнул рукой, карта полетела со стола и легла на пол лицом вверх - это был трефовый валет. Ланской побледнел. Уронить на пол карту чёрной масти означало верный проигрыш и несчастие.

- Господа, - сказал он, - прошу меня заменить.

Барятинский и Вельяминов переглянулись.

- Нет, граф, - сказал генерал. - Мы уговаривались банкировать по шесть талий. - Извольте продолжать.

- Тогда позвольте взять другую колоду, - спросил Ланской.

- Конечно, любезный Владимир Сергеевич, - участливо сказал Барятинский. - Позвольте я сам подрежу.

Он распечатал новую колоду и своей картой разделил её на две части, поменяв их местами.

Игра пошла снова. Понтёры заменили карты, Ланской начал метать. Слева выпала дама, справа - десятка. Барятинский открыл десятку.

- Десятка убита! - объявил банкомёт и, забрав выигрыш, снова начал метать.

Слева выпала шестёрка, справа - король.

Генерал открыл шестёрку.

- Извольте получить, - сказал Ланской, подавая выигрыш.

Барятинский загнул угол первой карты, удваивая ставку, и вытащил из своей колоды следующую карту.

Ланской начал банкировать против него. Слева выпала дама, справа - восьмёрка. Барятинский открыл восьмёрку.

- Восьмёрка убита!

На следующей талье он объявил пароли пе, учетверив ставку, и проиграл, в то время как генерал выиграл две тальи мирандолем.

Настроение у Барятинского испортилось. Лицо Ланскова с лоснящимися коротким волосами прямым носом и пышными усами казалось ему неприятным и высокомерным; бриллиант на пальце нахально сверкал, ослепляя своими лучами; выпуская карту, банкомёт делал небрежное движение длинными тонкими пальцами, словно презрительно отталкивая понтёра.

На пятой талье Барятинский объявил quinze et le va, поставив сразу 7500 рублей. Он выбрал карту и пристально посмотрел на Ланскова, приготовившегося метать.

"Я ведь я ему посочувствовал, - думал князь, - из-за плохой приметы. И колоду подрезал... Колода... А может он намеренно уронил карту, чтобы подменить колоду?" Барятинский открыл карту и увидел, что снова проиграл.

- Милостивый государь! Вы мошенничаете! - крикнул Барятинский, вскакивая со стула и бросая карту в сторону банкомёта.

Ланской сверкнул глазами, схватился за стоявший на столе канделябр, однако его руку прижал к столу внезапно появившийся Берд.

- Опомнитесь господа! Извольте объясниться, князь!

- Этот господин подменил колоду! Карты наколоты!

Берд вызвал помощника, и они изучили карты под лупой, не обнаружив никаких наколок. Барятинский расплатился за проигрыш, отказавшись извиняться. Ланской обещал на следующий день прислать секундантов обговорить условия дуэли. После чего Барятинский прошёл в портретную гостиную и, устроившись в углу мягкого обтянутого штофом дивана, начал обдумывать произошедшее.

Никакой вины за собой он не чувствовал. Если карты и не были наколоты, то этот господин передёргивал: как иначе объяснить выигрыш при самой неблагоприятной и верной примете? Три года назад по такому же поводу он дрался на дуэли с поручиком Муравьёвым, прострелив тому руку. Два года назад он был ранен в ногу на дули с Сакеном, которому не понравилось, что он называет его возлюбленную (как бишь её? - Анюта) уменьшительным именем. Год назад пришлось убить на дуэли штабс-капитана Рубцова, который имел наглость требовать, чтобы он, Барятинский, прекратил посещать дом актёра Климовского, жена которого, будучи любовницей этого Рубцова, начала оказывать знаки внимания и князю. Хорошо, что Рубцов догадался заранее написать записку с признанием в самоубийстве. А то бы пришлось ему сейчас не служить в гвардейском полку в столице, а тянуть лямку рядовым где-нибудь на Кавказе. Впрочем, Ланской тоже известен как записной дуэлянт и отличный стрелок и будет опасным противником. Поскольку право выбора оружия за оскорблённым, он непременно выберет пистолеты. Нужно предложить стреляться на 20 шагах с первым выстрелом по жребию.

- Позволите, Ваше Сиятельство?

На него смотрел неизвестно откуда взявшийся щуплый господин небольшого роста в синем фраке с глянцевыми лацканами благообразной внешности с чёрными с проседью волосами, большими выразительными карими глазами, расширяющимся к низу прямым носом.

Барятинский нехотя кивнул, и господин устроился на противоположном конце дивана.

- Позвольте представиться, статский советник Поляков Лазарь Соломонович.

"Как он здесь оказался?" - подумал князь.

- Нахожусь в клубе по приглашению графа Шереметева, - сказал Поляков, словно отвечая на мысленный вопрос Барятинского. - Имею сделать деловое предложение.

Поляков сделал паузу, внимательно глядя на князя, затем добавил:

- Весьма для Вас выгодное.

Барятинский слышал о братьях Поляковых, наживших миллионы на банковских махинациях и железнодорожных концессиях, и в другое время просто прогнал бы этого выскочку. Но после сегодняшнего проигрыша его долги достигли круглой суммы в двести тысяч; имения были заложены и уже встал вопрос о продаже фамильного особняка на Сергиевской. Выгодное дело было как нельзя кстати. Поэтому князь кивнул утвердительно.