Сергей Калашников - Вожак младшей стаи

Мысли мыслями, но глаз Фёдора чётко уловил силуэт, выткавшийся ниже по склону на фоне темнеющих кустов. Похоже на человека. Человека, знающего о его присутствии здесь и предупреждающего о своём появлении — специально встал так, чтобы быть заметным издалека.

Нах-Нах включил фонарик, осветив себя, и приветливо махнул рукой. А потом мысленно чертыхался — глазам снова пришлось адаптироваться к темноте. Хотя, при столь ярком свете Спутника это не заняло слишком много времени. Силуэт же явно направился в сторону входа в пещеру. Уже видно, что это Идалту. И что шерсть его отчётливо серебрится.

— Привет, Фёдор! Я — Седой, — проговорил мужчина не доходя нескольких шагов.

— Рад знакомству, — Нах-Нах встал, шагнул навстречу и протянул руку для обычного мужского приветствия. Он знает, что представители этого племени в курсе обычаев Хомо, то есть — людей земного человечества.

— Деток не разбудим? — полюбопытствовал Идалту.

— Не уверен. Вроде бы крепко спят, но если и подсмотрят или подслушают, полагаю, худа от этого не случится. Мы же не о бабах толковать станем.

Серебристо-седое тело сотряслось от беззвучного смеха — шутки этот вид разумных понимает отлично.

Потом мужчины уселись на камушках возле входа в пещеру и некоторое время поглядывали друг на друга.

— Меня интересуют причины успеха в достижении высокого уровня социализации твоих воспитанников, — не стал тянуть резину Седой. — В некоторые моменты они организованностью и единодушием напоминают фермиков. Но на тех действует доминанта подчинения или долг перед ульем — программы, заложенные при рождении. А мы с вами — млекопитающие. Хотя, да, ведём свой род от стайных, но ведь не от стадных общностей.

— Вы удивляетесь дружности моих ребятишек?

— Да. Нам подобных результатов удаётся достигать для деток постарше. На этапе приближения к половому созреванию. Но полученный эффект сразу начинает размываться соперничеством за самку — имею ввиду мальчишек. Девочки, впрочем, тоже хороши, хотя они и начинают соперничать немного позднее, но более яростно, что ли. И ещё, как ты планируешь закрепить достигнутый результат? Не боишься, что он разрушится в пубертатный период?

— Хм! — озадачился Федька. — Это что же? Выходит, у нас с вами очень похожие проблемы? Я и сам над ними ломаю голову. У меня ведь первая группа в жизни, и я ещё ничего подобного на практике не встречал. Поэтому, скорее мне вас нужно об этом расспрашивать.

Мужчины переглянулись и согласно фыркнули — они поняли друг друга. Наука педагогика — штука нужная. Но воспитательный процесс почему-то состоит сплошняком из случаев, ни в какую теорию не укладывающихся.

— Ну, общая идея стара как мир, — кивнул своим мыслям Нах-Нах. — Нужно постоянно обращаться к разуму малышей, направляя их помыслы на поиск оптимального пути.

— Пути к чему? — хитро улыбнулся Седой.

— Хорошо вы спросили. Если бы я знал простой ответ! Их только на поверхности плавает целая куча: К миру. К тому, чтобы родить и вырастить деток. К познанию. К личной свободе… да не перечислить всех прекрасных идеалов, созданных мыслью разумных. Вот у вас, у Идалту, что думают по этому поводу?

— Да примерно то же самое. Только самый важный момент, мне кажется, ты упустил. Каждый стремится добиться уважения к себе со стороны окружающих.

— Добиться, или заслужить? — потребовал уточнить Фёдор.

— Хм. Эта разница от многих ускользает. Некоторые только в зрелом возрасте добираются до её понимания.

Разговаривали мужчины долго. Только когда Спутник зашел за горизонт, Идалту засобирался:

— Через два с небольшим часа рассвет, — объяснил он. — Мне надо поторапливаться к своим — у меня нынче тоже группа совсем маленьких. Приятно было пообщаться с коллегой.

— Заглядывайте, — махнул на прощание рукой Фёдор. — Я не про всё успел у вас спросить.

Вечером следующего дня группа вышла на тропу, проложенную бортниками. На ночлег остановились в укрытии, оборудованном взрослыми, посещающими эти места. К ужину приготовили картошку, накопанную с одичавшего брошенного огорода. Заодно повыдергали сорняки и окучили молодые кустики. Мелкие, с ноготь мужчины, клубни пожарили вперемешку с авокадо. Было вкусно. И ещё выяснилось, что у всех закончилась соль.

— Фёдор Кириллович! Расскажите нам, пожалуйста, сказку про солизацию? — попросила Асенька, когда все устроились на надувнушках и приготовились заснуть.

— Солизацию? — удивился Федька. — Никогда не слышал ни о чём подобном.

— В ней на самом деле два «Цы». Просто у меня их в слово столько не поместилось. Вы ещё прошлой ночью про неё с Хозяином разговаривали, — шестнадцать пар любопытных глазёнок уставились на своего педагога.

— Так это не сказка будет, а мудрилка. Но они скучные.

— Вот и хорошо, — откликнулся Спит. — Быстрее заснём.

— Тогда начинать повествование я стану с притчи про Масловскую пирамидку. На самом деле её нет — она существует только в человеческом воображении. Но, всё-таки, есть, потому что действует на нашу жизнь, будто самая настоящая…

Два дня шли через угодья фермы Краснова. То и дело останавливались рядом с делянками и слушали рассказ о посеянной здесь культуре — откуда завезена, да что из неё делают. Поэтому двигались медленно и заночевали на полевом стане. Румяная повариха напотчевала путников до отвала, а топчаны с настоящими матрасами порадовали намятые на тонких надувнушках бока добротной основательностью.

На другой день были уже на центральной усадьбе, где успешно провели банный день и прошли медосмотр у здешнего фельдшера. А ещё у Фёдора тут было назначено свидание с женой — Нина заканчивала обучение в Сельхозакадемии — последняя практика в почвоведческой лаборатории фермы. Так вот — свидание состоялось. Ребята по-прежнему не обзавелись собственным домом, встречаясь то там, то тут, но оставались вместе.

Была как-то поначалу мысль построить бунгало в Ново-Плесецке, но у Па и Ма они чувствовали себя, как дома. В других же местах их ничто надолго не задерживало, зато комнатка для непринуждённого общения находилась всегда, где бы они ни встретились.

— Нин! Обычно женщины, выйдя замуж, хотят жить в собственном гнёздышке и чувствовать там себя полноправными хозяйками, — спросил Нах-Нах, пристраивая голову на подушке. — А ты будто рада находиться под одной крышей со свекровью.

— Хи-хи! Это тебе Лена мачеха. А мне она вроде сестры. Причём далеко не старшей. Но причина нашего с ней лада даже не в этом. Я ведь выросла в большой семье, где всегда было не меньше трёх поколений. И, если бы не война, попала бы после замужества в точно такую же семью на какой-нибудь из ферм или на хуторе. То есть все конфликты между родителями и детьми — это неотъемлемая часть жизни. Всегда они были и всегда будут. У нас считали тех, кто съезжает от предков, неуживчивыми и не умными людьми.