Юрий Валин - Десант стоит насмерть. Операция «Багратион»

— Что топор? Гранату хоть дайте. У тетки Степаниды и то карабин есть.

— Красивый карабин. Хрен знает, какой он национальности и системы, но патронов к нему сроду не имелось. А гранат у нас четыре штуки, и все для дела нужны.

— А я для баловства прошу?

— Кабы для баловства, другой бы разговор шел, — Станчик поскреб подбородок. — Вот что, Поборец. Мы в штабе подумаем. Будет решение, приказом проведем.

Не забыл. Через неделю Михась стал пулеметчиком. Вторым номером. Беда была в том, что теперь Поборца уж и вовсе навсегда к лагерю прицепили, и о боевом задании даже нечего было и думать.

— Мы свое слово еще возьмем, — повторял первый номер Филиппыч. — Тяжелое оружье, оно стратегического значения.

Станковый пулемет был действительно единственным тяжелым оружием «Лесного чапаевца». Кроме винтовок имелся еще «дегтярь» и единственный автомат, но что они по сравнению со станкачом?

— Ты смотри, Михась, что за техника! Это ж когда еще придумали, а как умно, — не уставал восхищаться Филиппыч.

Пулемет, называвшийся по-иностранному трудно — «Швар-лоз», [25] Швар-лоз (правильно — Шварцлозе М/07/12) пулемет австрийского производства времен ПМВ. Состоял на вооружении в нескольких европейских странах. Во время Второй мировой войны использовался в тыловых частях вермахта. Масса пулемета (с водой и на станке) — 42 кг. Емкость ленты — 250 патронов. Патрон 8x50 «манлихер». действительно вызывал уважение: массивный, с мудреными винтами и краниками, костылем-прикладом, хитроумно складывающейся треногой. В крышке лентоприемника была устроена масленка-самотек, откуда при стрельбе аккуратно подкапывало на ленту, поочередно смазывая каждый патрон. Филиппыч уверял, что при таком остроумном устройстве задержки в стрельбе просто невозможны, и бережно хранил «мерзавчик» [26] Мерзавчик — маленькая водочная бутылка. с особо чистым маслом для швейных машин.

Пулемет отбили у немцев еще до Михася — в сентябре 41-го. С тех пор «Швар-лоз» находился при штабе и своим грозным видом внушал уважение отрядным гостям. Усилиями Филиппыча тяжелое вооружение содержалось в полном порядке, из охладителя вовремя сливалась и регулярно менялась вода. Имелись смутные планы в надлежащий момент выдвинуть машинку к чугунке и обстрелять немецкий состав. Тяжелые пули непременно паровозный котел пробьют.

Беда была одна: к «Швар-лозу» имелось ровно 48 патронов. Михась это точно знал, поскольку десятки раз вместе с Филиппычем разряжал холщовую, с латунными вставками-пластинами, ленту, протирал и смазывал головастые патроны. Ленту заново снаряжали, и она ждала своего важного диверсионно-железнодорожного часа. По насмешкам Борьки-Херсона, набитого куска ленты должно хватить ровно на секунду обстрела и ответный паровозный свисток. Насчет секунды Михась сомневался — если каждый патрон отдельно протираешь, не так уж их и мало кажется. Ружейной смазки хлопцы по случаю приволокли целый бидон, и боец Поборец с тоской прикидывал, что те пулеметно-полировальные занятия до морковкиного заговенья затянутся.

Своего часа «Швар-лоз» все-таки дождался.

Дело было уже в марте. Михась к тому времени давно связным от бригады ходил, но в тот день заночевал в «Лесном». От внезапных выстрелов скатился с нар, без шапки вылетел наружу.

— Уходим, — командовал Станчик. — Без паники и не вошкаться!

Метались по лагерю, хватая необходимое имущество, партизаны. Подвывала тетка Степанида, тянула испуганных коров.

Снег уже стаивал, и то, что немцы рискнут подобраться по ненадежному льду реки, заподозрить было трудно. Не обычная облава-гонялка, а выверенная операция. Вел их кто-то. Михась, уже наслышавшийся про дела со шпионами и предателями в других бригадах, скорее удивлялся тому, каким чудом до сих пор на «Лесного чапаевца» карателей не вывели. Ведь во всех деревнях знали, где лагерь зимует. Обычно о полицейских операциях заранее предупреждали, «Лесной» успевал уйти, а тут…

Часовые немцев прозевали, но врасплох застать лагерь не получилось. Спас стыдливый городской Гоша, вечно маявшийся животом. Сейчас он и влетел в лагерь, одной рукой поддерживая штаны, другой размахивая винтовкой.

— Немцы! В маскировке белой. Я одного прямо с места…

— Уходим через Пень-остров и дальше на Иванищи, — морщась, приказал Станчик. — Разведчики путь щупают. Боевой взвод отход прикрывает. Живее! И не трусовать мне!

На реке, за ивняком, щедро поливали из автоматов. Потом зачастил немецкий пулемет. Щелкали пули по ветвям…

Михась покрутился в секундной растерянности — все ж отвык от «Лесного». Увидел Филиппыча, выволакивающего из штаб-клуни увесистое тело «Швар-лоза». Кинулся помогать…

— Не путайся. Патроны тащи, — рявкнул первый номер.

Под звяканье в коробке легковесной ленты Михась догнал пулеметчика — Филиппыч уже свернул с тропки, шагал трудно, по колено увязая в осевшем снегу. Мелькнули залегшие за упавшим стволом партизаны, стукнула винтовка, передергивая затвор, обернулся Заяц, крикнул:

— На тот берег повылезли. Скопляются, гады.

Филиппыч не ответил, сопя, ломился через снег и кусты, коротколапый «Швар-лоз» сидел на его плечах, тянулся рылом к реке, внюхивался.

Простучала с немецкой стороны очередь, посыпалась с деревьев труха — словно ошалевшая белка с десяток шишек разом растрепала.

— Ты, Михась, кланяйся нижей, — прохрипел пулеметчик. — Не ровен час…

Дальше ползли на карачках, Михась подпихивал лапу пулемета, железяка оставляла борозду в снегу. Филиппыч рывками волок пулемет, взбрыкивал подпаленными валенками…

Выползли к взгорку.

— Тута, — пулеметчик смешно закружился, трамбуя локтями и коленями сырой снег. Впереди открывался изгиб речного русла, ивняк на том берегу…

— Вон они! — Михась разглядел хоронящегося за кустами полицая в черном полушубке, рядом пригибались двое — белые, расплывчатые фигуры, дальше мелькнули еще…

— Ясно, там. Куда они денутся? — Филиппыч поспешно утер усы, открыл крышку ствольной коробки, достал из-за пазухи бутылочку с заветным маслом. — Ленту готовь!

Кожаный наконечник ленты еще не подмерз, с готовностью проскользнул в приемник. Пулеметчик бережно подправил набитые патроны:

— Эх, так и не насобирали. Сейчас бы ленты две. Спешить не будем. Вот что, Михась, лети к командиру — скажешь, на позиции мы. Придержим.

— А ленту подправлять?

— Успеешь. Галопом давай.

Михась кивнул и кинулся назад. У тропки столкнулся с хлопцами — тоже рысили к лагерю.

— Минометы ставят. Сейчас всучат — мама не горюй! — крикнул Заяц.

— Филиппыч на фланге с пулеметом остался, — сказал Михась.

— Как бы не отрезали…

Тут засвистело, и сразу две мины хлопнули у лагеря.