Михаил Ланцов - Смерть Британии! Царь нам дал приказ

— Да, — ответил Алессандро Грациани.

Спустя неделю. Лондон. Букингемский дворец

— Ваше Императорское Величество, — сэр Гладстон в очередной раз пытался ответить на заданный Викторией вопрос, но та его в очередной раз перебила:

— Что, Ваше Императорское Величество? Кто обещал мне разгром немногочисленных русских в этих проклятых богом горах? Кто? Вы, сэр! А что мы получили? Наше поражение! Да такое, что стыдно о нем даже думать! Столько англичан погибло! Как вы, сэр, могли подобное допустить?! Почему вы не застрелились, узнав об очередном провале нашего дела? Почему вы посмели показаться мне на глаза?!

— Ваше Императорское Величество, — покорно склонил голову премьер-министр, — это всего лишь поражение. Одно поражение в Большой войне. Нам нужно жить дальше и работать над тем, чтобы подобное больше не повторялось.

— Всего лишь одно поражение в Большой войне?! — разъяренно переспросила Виктория. — Всего лишь одно?! — она практически кричала. Никогда прежде она не срывалась и не вела себя подобным образом. Но, видимо, накипело. Впрочем, здоровье уже немолодой женщины такого стресса не выдержало, так что она после беседы с премьер-министром на повышенных тонах слегла с сердечным приступом. Да таким, что врачи порекомендовали ее не беспокоить какое-то время и не отвлекать по всяким пустякам.

28 декабря 1885 года. Москва. Кремль. Николаевский дворец

Скобелев сиял, как пятак, который начищала целая рота солдат. Его всего просто распирало от гордости, радости и чувства удовлетворения. Впрочем, сопровождающие его офицеры выглядели не хуже. Кое-кто из них был ранен, но это никак не отражалось на их лицах.

— Добрый день, товарищи, — поздоровался с армейской делегацией Император.

— Здравия желаю, Ваше Императорское Величество, — хором и весьма бойко ответили генералы, больше для озорства, чем для дела, так как подобные формальности Александр не очень любил, предпочитая рабочую атмосферу любому фанфаронству.

— Как я понимаю, вы прибыли такой толпой, чтобы принести мне какую-то очень важную весть и, судя по вашим лицам, радостную. Я угадал?

— Так точно, — сказал Скобелев и, совершенно не сдерживаясь, расплылся в улыбке.

— Вижу, что рады. Вижу. Слышал, что победили. Рапорт читал. Но там все сухо. Прорвали фланг. Вышли на оперативный простор. Отсекли пути отступления. Прекрасно. А теперь давайте своими словами. На что обратили внимание?

— На новую тактику, Ваше Императорское Величество! — радостно ответил Скобелев. — Признаться, я не верил до конца, что у нас все получится. Уж больно необычен подход. Посему прошу меня простить — с моим желанием прорывать фронт пехотными цепями под артиллерийскую подготовку я много бы не навоевал.

— Да что тут говорить, — встрял начальник штаба экспедиционной армии генерал Андреев. — Комбинация панцеров с глубоким маневром, хорошо координируемого артиллерийского огня, в дополнение к которому идут воздухоплавательные силы, позволяет сметать любые позиции. Гигантский огневой мешок! Войска противника, совершенно деморализованные, пытаются отступить, бросая оружие и обозы. Но панцеры двигаются быстро, удерживая за собой все ключевые узлы и лучшие дороги. Да не одни, а при поддержке драгун. В общем, большая часть сил противника уже через пару дней превращается не в отступающие силы, а в бегущие, деморализованные толпы, рассеянные по полям да лесам. Как вы понимаете, при таком положении дел большая часть солдат врага начинает голодать, вступать в стычки с местным населением, которое его стремится сдать наступающей второй волне пехотных подразделений. Никогда! Никогда прежде я не видел таких викторий! — Павел Сергеевич Андреев просто захлебывался от восторга. Его глаза горели. — Ни в кампании 71-го года, ни при французском деле, ни в Средней Азии!

— А что было дальше?

— Панцеры с драгунами вышли к Белграду очень быстро. В его предместье отдохнули. После чего, дождавшись маршевых стрелковых батальонов, пошли дальше, стремясь обрубить последние пути отхода через Дунай у отступающей армии противника. А ей навстречу с левого фланга фронта после мощной артиллерийской подготовки, да при активной поддержке практически всей ударной части нашего воздушного флота, пошли горные стрелки. Две бригады. Правда, если бы не дирижабли с аэропланами, нам бы очень тяжело пришлось, ведь противник держал высоты и очень хорошо простреливал подходы. Так что нам приходилось по основному вектору наступления держать в воздухе по несколько дирижаблей, постоянно осуществляющих обстрел из пулеметов любых наблюдаемых огневых точек противника. А если это не помогало, то бомбили легкими осколочными бомбами. Если бы не они — совсем кисло было бы. Как пить дать — легли бы наши горные стрелки в том наступлении.

— Отлично! — довольно улыбнулся Александр. — И что теперь? Котел?

— Да! Полное окружение! Часть смогли прорваться через австрийскую границу, но в окружении осталось тысяч двести человек. Вчера подписали капитуляцию. Смогли живым взять Мольтке, но он тяжело ранен и уже неделю как не командует войсками. Сейчас занимаемся сортировкой пленных и решением проблем снабжения.

— Вы собираете пленных в лагеря на местах?

— Никак нет. Сортируем. Грузим в эшелоны и вывозим в Империю. По старой, отработанной схеме. Помните, как с турками поступили?

— Турки-то они, конечно, правильно, свое получили, — задумался Иосиф Павлович Джакели. — Но тут война с европейскими державами. И пленные — преимущественно немцы, итальянцы да французы. Как бы конфуза не вышло.

— Какой такой конфуз? — удивился Александр. — Мы сражались с повстанцами. Если к ним примкнули какие-то иностранные добровольцы, это их личные проблемы. По договору с новым царем Югославии Российская империя вправе забирать себе всех взятых в плен повстанцев.

— И Мольтке? — осторожно спросил Джакели.

— А что, Мольтке особенный? Само собой, уважим человека, дороги строить не отправим. Но в свою Германию он вернется очень нескоро. Так что миндальничать с пленными не нужно. Шоссированные дороги нам нужны, и объем работ по их возведению опережает наши производственные мощности на пару сотен лет. Вот пускай они своим трудом и приближают светлое будущее России. Им все равно, а нам приятно. По крайней мере, так у пленных будет шанс хотя бы когда-нибудь, в перспективе, вернуться домой. Всяко лучше, чем умереть с голоду в Динарских горах или пойти на опыты НИИ медицины как сильно буйная и неуправляемая личность. А вы, Иосиф Павлович, если кто что будет спрашивать, прямо и смело говорите, что военнопленных в России нет, есть только преступники, задержанные в ходе подавления дворянского мятежа в Югославии русскими добровольцами. Вам ясно?