Юрий Валин - Львы города Лемберга

Оставшиеся оперативники в сомнениях смотрели на немца: мелкий, в разодранном мундире, один погон крылышком болтается. Воротник отодран, карманы вывернуты, документов нет, смотрит напугано и бессмысленно. Физиономия изрезана, один глаз заплыл, редкие волосы слиплись и торчат дыбом. Правое ухо чудовищно вспухло. Похоже, оглушен и зверски избит.

- Единственное что подходит, это рост, - пробормотал Марчук. - Хотя, если умыть... Да, нет, где тут опознать, он же сейчас практически одноглазый...

- Вы же, товарищ капитан, того уже видели, - напомнил Вадим.

- С крыши? Маловато для уверенного опознания.

- Отож он и есть, - влез Торчок. - Представляется, ирод. Раз наши его взяли, тому видны весомые обоснования.

- Разберемся. Вы бы, товарищ ефрейтор, пошли даму в чувство привели. Що-то она опять голос повышает, а меж тем, вроде бы обязана опознать пленного.

- Есть, паненку определить, - Торчок направился к вновь начавшей истерично взвизгивать свидетельнице.

- Пожалуй, нужно провести предварительный допрос, - предположил Спирин. - Так сказать, "полу-момент истины".

- С этим-то прибитым? Думаешь, он способен сейчас говорить?

Мучимые одинаковыми сомнениями, офицеры смотрели на изуродованного немца. Надо бы ему медпомощь организовать для начала...

Верезгливая дамочка спешить с очной ставкой не желала, пятилась от ефрейтора и Анджея, отпихивала мужские руки. Заголосила "не займайте!"

Марчук сжал зубы, пошел к ним.

Все же война полна мучительно-безобразных, стыдных деталей. Например, допросов раненых и контуженных людей. Вадим поддернул свободные шаровары на коленях, присел перед пленным и перешел на немецкий:

- Ваше имя и звание?

Сапер с трудом открыл спекшиеся губы:

- Простите, господин офицер. Что вы спрашиваете? Я контужен и почти не слышу.

Спирин повторил отчетливее:

- Как вас зовут, лейтенант? Хотите пить?

- Благодарю...

Немец, звякая зубами глотал из фляги - два передних зуба у него были выбиты, алюминиевое горлышко пачкалось розовым. Вадим пытался отогнать неуместную брезгливость.

- Спасибо, господин лейтенант, - счастливо поблагодарил пленный. - Я - Отто Шлюман, командир саперного взвода первого батальона. Переведен в полк неделю назад.

Вадим кивнул - лейтенант "свежий", у егерей недавно, определенные неувязки в форме и иные мелочи это объясняет. Например, отсутствие "лука" на рукаве.

Немец облизал вздрагивающие губы:

- Господин лейтенант, мне не хочется взывать к милосердию победившего врага, но нельзя ли приказать, чтобы мне по-иному связали руки? Видит бог, у меня повреждено запястье и эта веревка истинная пытка...

- Конечно, лейтенант, - Вадим обернулся. Командир бронемашины возился в узости боевого отделения, остальные стояли у вздорной бабы, та взмахивала рукой, указывая, непонятно куда и повторяла о "свией домивке".

Пленный заерзал на заднице, разворачиваясь и подставляя руки. Веревка действительно оказалась затянута безжалостно и узел какой-то садистский - ослабить вообще не получалось. От немца разило потом, остатками какого-то на редкость отвратительного одеколона. И слегка мочой...

-------------------

Стараясь не дышать чуждой вонью, Вадим достал финку. Пальцы немца скрючились и мелко, жалко вздрагивали. Как бы не порезать. Клинок поддел одну петлю, вторую...

...Видимо, немец ударил затылком - Спирина спасла каска - удар пришелся в верхнюю кромку, иначе нос переводчика был бы сломан. Но и так в глазах потемнело. Пленный, словно подброшенный катапультой, уже бежал прочь...

- Стой! - поправляя каску, растерянно крикнул Вадим - лейтенант оказался как-то нелепо сидящим, раскинувшим ноги как Петрушка...

...Пленный несся к проходу во дворы. Выглянувший из броневика пулеметчик и водитель Марчукского "виллиса" схватились за автоматы.

- Не стрелять! - отчаянно заорал капитан. Он, ефрейтор и Анджей неслись наперерез беглецу. Вадим опомнился, подскочил и кинулся следом. Как же так?! Ведь едва жив сидел немец...

Лживый гад уже свернул к подворотне. Нырнет во двор, шмыгнет в щель...

Немец юркнул в узкую тень арки. Топоча сапогами по тротуару, Вадим замычал от отчаяния и тут же увидел беглеца - тот пятился из полумрака и поднимал руки. Следом из арки вышли двое, и Мезина, угрожающе покачивая прикладом винтовки, поинтересовалась:

- Это что еще за дежавю?

- Попитка есть питка, - немец иронично усмехнулся. - Я есть неудач.

- Sitz! - гавкнул Земляков целясь из пистолета в колено беглеца.

Немец, поднимая руки выше, поспешно опустился на мостовую.

- Где, интересно, вы ходите? - капитан Марчук с облегчением закинул автомат за спину.

- Заблудились во дворах, - Катерина не спускала глаз с покорного немца. - У нас, вроде, "браслеты" имелись? Такой непоседливый клиент, что просто "ах"...

Наручники в "виллисе" действительно имелись - даже шесть пар. Позаботился предусмотрительный товарищ Попутный, не пожалел дефицитного спецснаряжения.

Пропащая часть опергруппы выглядела не очень: Женька с перевязанной ладонью, весь подранный, в нелепо выглядящем на обычной гимнастерке бронежилете. На Отдельской красавице масккостюм висел клочьями, кое-где зияло нагое загорелое тело. Но, похоже, Мезиной было глубоко плевать - сосредоточенно приковала свое запястье к немецкому, другую руку пленника прищелкнул к себе Торчок. Так, цепочкой и влезли в кузов "виллиса". Зла была Катерина - Марчук предпочел наводящих вопросов не задавать, Вадим вообще молчал - стыд лейтенанта крепко мучил. Ведь практически упустил... нет, просто упустил такую долгожданную добычу...

Город Львов. Вокруг Цитадели.

Опергруппа/младший лейтенант Земляков.

17:55

А ведь сделали. Криво, косо, но сделали. Сидит скованный красавец Визе, и, несомненно, заговорит. Пусть не сейчас, но обязательно его на разговоры потянет. Сразила штурмбанфюрера нелепая случайность - это же надо прямо на знакомых в подворотне наскочить. Приходилось товарищу Землякову видеть на вражеских лицах потрясение и отчаяние, но эту эсесовскую гримасу стоило запомнить. Да, есть справедливость во всех мирах и "кальках"...

Плененное сокровище укатило вперед, а Женька со своим джипом и группой технической поддержки добирался до Цитадели долго. Пока ждали грузовик-тягач, пока брали на буксир "шесть-четыре". В середине процесса, когда потребовалась грубая физическая сила, вспомнили об "мобилизианте" - оказалось, смылся под шумок несознательный гражданин Грабчак. Черт с ним, хлопот и с бандеровской панночкой хватало - то рыдала Лозанка, то бранилась, то сбежать норовила. Злобный контрразведчик Земляков, наконец, наручники на девицу надел и к "виллису" приковал. Просил шаровары и маско-куртку вернуть, - не возжелала, "спидницы" у нее, понимаете ли, мятые.