Александр Афанасьев - Нет дороги назад

Очередь. Я начал задумываться – а по мне ли эта авантюра. Мы так то до вечера ехать можем, а зимой, много часов практически без движения – не для моего возраста, скажем так…

Машина – двигалась рывками. Я догадался, что проверяют быстро, возможно – часть сотрудников бросили на расчистку снега, в Афганистане снежный буран это настоящее бедствие, это у нас – обычная зимняя неприятность.

Авантюра…

Человека, с которым я должен был встретиться – звали Джелалуддин Хаккани. Старший из братьев Хаккани, лидер так называемой "организации Хаккани", по нашей оценке представляющей наибольшую опасность в приграничной зоне. Под его началом – до двадцати тысяч боевиков, как в горах – так и легализовавшихся, чтобы продолжать террористические действия. Объявлен вне закона Высочайшим решением, за его голову – назначена награда в один миллион рублей золотом. После ликвидации генерала Абубакара Тимура – самый опасный из всех террористов, действующих в нашей зоне ответственности.

В отличие от многих других террористов и лидеров террористических групп, практически неграмотных – закончил медресе, а потом и исламский университет в Аль-Азхар, в Каире. Придерживается принципов ваххабизма – крайне агрессивного суннитского религиозного течения, созданного британской разведкой с целью дестабилизации Османской Империи, а потом применявшееся против нас. Магистр усуль аль-фикх, исламского правоприменения с правом быть кади, исламским судьей. Виновен, по меньшей мере, в двухстах террористических актах против русских, на его счету – не менее пятисот загубленных жизней.

Просто удивительно, почему такой человек – пошел на контакт с нами.

Его люди – установили контакт со мной, когда я покупал очередную партию мобильных телефонов. Несколько человек, двое из которых были в полицейской форме, и скорее всего – настоящей полицейской форме. Они запросто могли бы и убить меня… я бы убил двоих, возможно троих, еще менее вероятно – четверых – но их было восемь, и пятый – однозначно убил бы меня. Но вместо этого – они сказали, что один шейх желает говорить со мной и только со мной, и более ни с кем из русских. И если я желаю с ним поговорить – то они гарантируют мне безопасность, для чего несколько человек из числа крайне авторитетных в горах, представители трех разных родов – не просто гарантируют мне безопасность, а спустятся вниз и отдадут себя в руки моих людей, как гарантию моей безопасности.

Я поверил. Потому что шейх не такой дурак, и хоть он и фанатик – он понимает, что вступать в конфликт сразу с тремя пуштунскими племенами, в том числе и со зловещими Африди, воинами и мятежниками – это уже слишком. И что если он нарушит обещание и убьет меня – Шура муджахеддинов, скорее всего, примет решение, что он действовал не по воле Аллаха, и выдаст его пуштунам на расправу. Конечно, можно было предположить, что например, у уважаемого шейха обнаружили рак и ему теперь все равно, и он перед смертью решил сделать, что еще может против русских, разменять свою жизнь на мою. Но… в общем, я поверил. И дал свое согласие.

Мы снова поехали…

Самое плохое – все приходилось держать внутри. Доверять – никому было нельзя, ни единому человеку, ни единому! Поэтому – официальные структуры просто не знают, где я нахожусь, и если шейх все же обманул – я погибну. Но такова плата. Такова плата за победу – по крайней мере, это более достойно.

Мы ехали по дороге, и я знал, по какой. Шоссе на Пешавар, первое национальное. Это всего лишь дорога по русским меркам, словом "шоссе" у нас обозначается нечто другое. Его строили англичане, в шестидесятых годах – в некоторых местах оно сужалось так, что можно было пройти только одной машине в любую сторону, приходилось пропускать идущие в разные стороны машины по очереди, а высота скальных стен в этом месте достигала нескольких десятков метров, отчего становилось жутко. Британцы взорвали эти стены и создали дорогу, проходимую для бронетехники – но узким местом оставался Хайберский проход, ворота в Северо-Западную Индию. Когда мы пришли – мы расширили и проход до трех рядов в каждую сторону, и теперь – эта дорога была намного более оживленной, чем раньше. Я это понимал по гудению фур, идущих в Пешавар. Город, объявленный вольным торговым городом по условиям Бисмаркского урегулирования. Город под британской властью – но никто не вправе запретить там торговать. В том числе и русским. В этом был смысл – если мы не выбьем Британию из Индии военной силой – то рано или поздно выдавим своими товарами. Британцы просто потеряют рынок, оккупация Индии станет затратной, и будет больше забирать денег, чем приносить и тогда они уйдут.

Вопрос в том, что дальше. Что-то мне чертовски не нравится то, в кого превратились мы, русские за последнее время. По зубам ли нам этот кусок…

Хреново было еще и то, что стало тяжело дышать. Тут и так тяжело дышать, горы, приехавший сюда человек первое время ходит, как задыхается. А тут еще и водилы – чтобы хоть немного повысить мощность двигателя в горах, они убирают нейтрализатор и делают что-то типа прямоточной системы. Да и солярка здесь не лучшего качества. В результате – грузовики дымят как паровозы, весь этот дым, вся эта гарь скапливается в ущелье, по которому идет трасса и дышать тут чертовски тяжело. Особенно – когда лежишь без движения в сорока сантиметрах от дорожного полотна.

Черт бы все побрал, не спать!

Интересно, далеко ли? По моим прикидкам – километров десять от Кабула отмахали. Зона безопасности двадцать, это как раз радиус применения примитивных ракетных систем Б1, [17]и в этой зоне, по заверениям разведки нет и не может быть ни одного отряда моджахедов. Нет, конечно сами моджахеды есть – но поодиночке, с легальными документами и без ракетных систем. Дальше – идет зона свободной охоты, которую не удается стабилизировать даже постоянным дежурством беспилотников. Каждый месяц хоть что-то – но происходит [18]…

И интересно, в каком состоянии я буду, когда мы приедем на место? Живом – или не очень.

Чертов холод начинал о себе знать. Самое опасное – это когда ты перестаешь чувствовать, что тебе холодно. Если ты это чувствуешь – значит, все в порядке. Если перестаешь, и при этом тебя клонит в сон – приехали…

Чтобы не замерзнуть – я начал вспоминать, чертовы курсы. Те самые, на Балтике. Полуостров Порккалла-удд, станция торпедных катеров. Холодно-серая свинцовая вода – на Балтике она никогда не бывает по-настоящему теплой. Утренний комплекс упражнений у нас – примерно соответствовал комплексу морской пехоты, зато проводился – по пояс в воде. Потом – в мокром обмундировании мы бежали в столовку. На этой чертовой базе все приходилось делать бегом, чтобы не замерзнуть, нас приучали к холоду, к постоянном пребыванию в сырости, к переохлаждению. Сухая одежда для нас была скорее исключением, нежели правилом, мы целыми днями занимались в мокрой. Кто заболел – того отчисляли.