Александр Афанасьев - Нет дороги назад

Я побежал. Бежали все… кто к месту взрыва, кто от него. Надеюсь, никто не заметит моей слишком чистой одежды…

Дорога – шла к бывшему зданию министерства обороны, ныне – зданию Оперативной группы. Оттуда – проехали бронетранспортер и большая, бронированная машина – фургон. Взрывотехники, полиция.

Вместе со всеми – я добрался до Дар уль-Амман, второй по значимости улице Кабула. На ней было неспокойно, но в то же время народ никуда не бежал, не прятался. Обсуждали… еще один взрыв, обычное дело.

Как и витрины магазинов. Де Кризогоно, Картье, Уомо. Не знаю почему, но мне захотелось выпустить по ним очередь.

Так… спокойно.

Немного привел себя в порядок, зашел в первое попавшееся заведение, где кормят. Охранник поморщился, но пустил.

На ходу – достал сотовый, набрал номер Араба. Тот откликнулся сразу.

– Первый…

– Слава Аллаху.

– Ты цел?

– Почти.

– Что это было?

– Не знаю. Только подъехали. Рухнула стена, завалило машину. Я и понять ничего не успел, еле выбрался…

Рухнула стена. Значит – центром взрыва был сам дом, это не машина на улице взорвалась.

– Малек? – спросил я

– Он там был – ответил Араб – в периметре

В периметре.

– Бросай все дела. Уходи в нору и жди меня там. Доберешься?

– Доберусь.

– Все, разрыв.

Вот и еще одного – нет. Еще одна жертва – принесена. И самое страшное – что принесена она не в битве, не в бою, а так…

Интересно – почему Господь не забирает нас, почему он забирает молодых? Может, он оставляет нам жизнь, чтобы мы увидели плоды дел своих? Где мы допустили ошибку? Где я – допустил ошибку…

Игра киллера

Кажется, я нашел ответ. И нашел решение.

Мы допустили ошибку, когда начали отвечать террором на террор. Когда включили террор в список допустимых против противника действий. Почти подавленный, дискредитированный и униженный левый террор, троцкистский террор, разгромленный и забытый исламский террор Востока – все это мы променяли даже не на победы. Мы променяли это на месть. Сладкую и мелочную, по сути, месть за Бейрут.

Я свою ошибку совершил именно тогда. Когда в санатории, где я бросил Юлию одну – ко мне подошел Каха Несторович Цакая и спросил – хочешь отомстить?

И я сказал ему "нет", и это был мой первый порыв, самый искренний, необдуманный – и потому самый правильный. Но уже через несколько минут, после нескольких минут хладнокровного обдумывания – я изменил свое мнение, и сказал Кахе Несторовиу "да". И уже через несколько месяцев был в разорванном на клочки религиозной войной Белфасте.

Там я изменился. Научился профессионально лгать и ненавидеть. Окончательно разуверился в людях. И самое главное – именно тогда и я, и мы все – совершили грех, за который нас всех сейчас карают. Вместо того, чтобы потушить эту проклятую войну, войну между теми, кто носит кресты и молится одному Богу, просто – по-разному. Я сам тогда – расследовал то, что десять минут назад совершил и предавал тех, кто считал меня другом, и более того – братом.

И все это было ради того, чтобы отомстить за Бейрут, за тех, кто там пал и не мог отомстить за себя. Все правильно, Каха Несторович, слов нет. Просто с какого-то момента, и наверное – с того самого – мы потеряли право считаться страной, хранимой Богом. Наверное, именно тогда – Бог покинул нас и сейчас, мы идем по колено в крови и ждем удара ножом в спину. [47]Это расплата всех нас, за то, что мы говорили – с нами Бог, только ставили себя выше Бога и заповедей Его. И одиннадцатой заповеди, которой так не хватает.

Не предай…

Иуда предал. Мы предали. Я сам предавал своих друзей в Белфасте – какое у меня моральное право обвинять тех, кто предал и предает нас сейчас? Я сам столько лет жил под личиной – вправе ли я осуждать тех, кто делает это теперь.

Надежда только на одно. Что новое поколение – избегнет Гнева его, и снова сможет сказать, не кривя душой и смело смотря в лицо врагу: мы – русские. И с нами Бог.

А чтобы это новое поколение было, чтобы его не выбили исподтишка, не взорвали в машине, не подстерегли в переулке, не предали враги – мы должны снова взять на себя грех. Ло тирцах. Не убий…

Вознаграждай постепенно, наказывай залпом. Управляя людьми, их надо либо ласкать, либо угнетать. Люди мстят, как правило, только за легкие обиды и оскорбления. Поэтому угнетение должно быть настолько мощным, чтобы отнять всякую надежду на сопротивление. Добрые дела и благодеяния правильнее расточать по капле, чтобы подчиненные имели достаточно времени для благодарной оценки. Наградами и повышениями по службе дорожат, когда они редки. Напротив, наказание лучше осуществлять сразу и в больших дозах. Единовременная жестокость переносится с меньшим раздражением, нежели растянутая во времени. Там, где есть раздражение, управлять поведением людей нельзя. Итак, зло нужно творить сразу, а добро – постепенно; гораздо надежнее внушать страх, чем быть любимым. И еще: зло причиняет людям боль, а добро приедается, и оба чувства ведут к одному и тому же результату.

Николо Макиавелли. Государь. Это теперь для нас – Библия. Да еще слова, которые я слышал, и которые принадлежали нашему давнему врагу: Имаму Шамилю. Тот не мужчина, кто думает о последствиях…

Да, именно так. Сняться с тормозов самому. Когда лязг автоматного затвора – самая лучшая музыка. Именно так и никак иначе.

Они сделали свой ход. Наша очередь.

Костюм шестого класса защиты. Его используют штурмовики при прорыве в помещения, где их может ждать вооруженное сопротивление. Титановый шлем с забралом, делающий человека похожим на средневекового рыцаря. Мы сняли виллу в нескольких сотнях метров отсюда, чтобы при необходимости быстро оказаться на месте событий. Потерянные телефоны – проявились здесь уже три раза – а сегодня – четвертый. Они все еще здесь, все до последнего человека. Все и ответят.

Что потом? Потом… изгнание, наверное. После такого. Смешно… я два раза покидал страну на длительное время, первый раз для работы под прикрытием в Англии, другой раз – в Североамериканских Соединенных штатах. Это можно сказать тоже – изгнание. Третий раз все будет по-настоящему.

Я написал пару писем, чтобы объяснить происходящее. Положил их на сервер и установил время отправки. Там же – резервная копия всего того материала, который нам удалось собрать здесь, в Кабуле. Если завтра утром никто не остановит отправку – все это уйдет сразу нескольким адресатам. Пусть мы сейчас совершаем преступление – но все должны понимать, ради чего мы это делаем…