Александр Афанасьев - Нет дороги назад

В следующее мгновение – мне брызнуло в лицо, а я, пользуясь микроскопической отсрочкой, подаренной мне жизнью – быстро повернул пистолет, и трижды, раз за разом выстрелил…

Поскольку я сидел, видно мне было все отлично. Первая пуля рванула брюки официанта и брызнула кровь, вторая видимо прошла мимо, а вот третья попала знатно, аккурат в колено, аж клочки форменных брюк в разные стороны полетели. Моментальный болевой шок и почти никаких шансов уйти – если только ты заранее не закинулся героином.

"Официант" упал не сразу, более того, он попытался выстрелить. Но я уже был за столом, лежал на полу. И из этого положения – сделал еще два прицельных выстрела.

"Официант" рухнул на пол, в коридоре уже слышались голоса. Я держал его под прицелом, потому что враг считается опасным, если ты лично не видел его мозги…

– Брось!

Официант попытался поднять руку, я выстрелил – и пистолет вылетел из руки вместе с одним или двумя пальцами

– Замри!

Официант полет в карман

– Боже, благослови Короля! – крикнул он на отличном русском.

Делать было нечего – я выстрелил в шестой раз, на переносице появилась черная точка, и брызнули выбитые через затылок мозги.

Я посмотрел на Толстого. Мертв, можно не проверять. Ублюдки…

– Что здесь…

Я посмотрел на стоящего в дверях старика в форме тайного советника гражданской службы так, что он отшатнулся

– Пошел вон!

– А, я…

– Ваше Высокопревосходительство, я…

Кашинцев.

– Виктор Павлович! – видок у меня, наверное, еще тот был, в лицо как плюнули – посмотрите на меня!

– А… так точно.

– Сейчас же звоните в Зимний. Пусть высылают наряд дворцовой полиции. [60]

– А…

– Боцман Кашинцев!

– Я! Есть!

Уже хорошо.

– Закройте двери на второй этаж. Немедленно.

Один из четверых, известный среди своих как "Сидоров" – был мертв.

Дело было настолько вопиющим, что меня послушали. Прибывшая дворцовая полиция доставила меня в Зимний Дворец – все-таки меня хорошо знали, помнили, прежде всего, как одного из конфидентов Николая – а его до сих пор в России помнили и уважали, даже народом деньги собирали на храм на крови, [61]и на большой памятник. По моему же настоянию – в Зимний доставили и тела, завернув их в подвернувшийся под руку брезент.

Пистолет у меня отобрали – точнее я сам отдал. От усердия залапали – но это не имеет никакого значения – уже. В Зимний вызвали барона фон Коффа, полицеймейстера Петербурга и криминалистическую бригаду. Пусть снимают отпечатки, пусть…

Ксении во дворце не была – давала Высочайший смотр в Кронштадте. Павел оставался в Константинополе.

Шок был так силен, что на меня и не попытались надеть наручников – а я даже не вытер лицо от того, что на нем было. Около меня постоянно были двое казаков Личного Конвоя – чтобы не наделал чего. Чувствовали они себя весьма неловко, и один предложил "Вашему Высокопревосходительству" – не побрезговать табачком. Я сказал, что не курю, и это было правдой.

Должен был наступить отходняк – но не наступал, я был как взведенная пружина. Потому что понимал – счет идет на часы, мы пока проигрываем по времени. Они опережают нас.

Открылась дверь. Вошли: барон фон Кофф и начальник дворцовой полиции, князь Камсаркани. [62]

Я ничего не сказал. Князь посмотрел на немецкого полицеймейстера, как всегда невозмутимого…

– Тот человек, которого… – начал он

– Которого я застрелил – продолжил я – я не стесняюсь этого.

– Вы его знали, сударь?

– Определенно, нет. На него есть что-то?

Полицейские переглянулись.

– Нет ничего, Ваше Высокопревосходительство – решился князь – документы фальшивые.

– Отпечатки пальцев в базах не значатся – добавил педантичный немец – по пистолету экспертиза пока не пришла. По ДНК тоже пока ничего нет.

– И не будет – сказал я – ничего не будет.

Барон и князь Камсаркани неловко переглянулись.

– Что произошло? – продолжил я – я приехал в Яхт-клуб, дабы иметь тет-а-тет с графом Толстым. Сразу говорю – не тет-а-тет, а собеседование по вопросам чести. Причины я раскрывать не намерен. Пробрался на второй этаж и закрылся в кабинете… я знал, в какой кабинет его проводят, потому что сам являюсь членом клуба, и хорошо знаю, что обслуживающий персонал обычно дает одним и тем же людям одни и те же кабинеты, иное происходит только в том редком случае, когда кабинет занят. Я спрятался… сделать это легко. Когда граф Толстой поднялся в кабинет – я объявился. Достал пистолет, чтобы испугать его, но убивать его я не хотел. Просто, пистолет был мне нужен для того, чтобы придать весомости моим словам, чтобы граф Толстой и не думал в них сомневаться. В тот момент, когда мы разговаривали – вошел официант. У него был пистолет с глушителем, я сразу не понял, что происходит. Официант выстрелил в графа Толстого и попал, я же выстрелил трижды по ногам, надеясь обезвредить убийцу и взять его живым. Убийца упал, но еще раз выстрелил в меня и промахнулся. Я приказал ему не двигаться, держа его на прицеле, он проигнорировал это, мне пришлось стрелять на поражение, чтобы самому остаться в живых. Таким образом, все, что я сделал – это обезвредил убийцу, который только что, на моих глазах, хладнокровно убил человека. Мои действия – правомерны по любым законам.

И барон, и князь не знали, что сказать – и я их понимал. Обоим было понятно – на какую тему у меня могло быть собеседование по вопросам чести с графом Толстым. Никому не улыбалось – привлечь к этому делу еще и Регента Престола, замарать Высочайшее имя. Возможно, они связывали с моим именем и бойню в Кабуле, хотя в газетах было сообщено об очередной террористической вылазке. Эти мрази сами – отлично прикрывали убийства терактами – теперь это обернулось против них же.

– Проведите экспертизу – сказал я – все очень просто. Из моего пистолета стреляли семь раз. Все пули вы найдете в убийце, кроме одной – один раз я промахнулся. Ее вы найдете в стене. Сравните их с пулей в голове графа Толстого – она выпущена из пистолета с глушителем, глушитель оставляет на пуле характерный след, любой даже не очень грамотный криминалист без труда подтвердит это. Пусть у нас были пистолеты одного калибра – но этот след скажет, кто и в кого стрелял. К тому же – мы сидели с графом Толстым лицом к лицу за столом. Проведите экспертизу и узнаете, что пуля, которая убила его была выпущена от двери, а никак не с моего места.

– Вы промахнулись, сударь? – спросил барон фон Кофф

Я недовольно покачал головой

– Да, промахнулся. Я держал пистолет под столом, целиться не мог. Сделал три неприцельных выстрела как можно быстрее, чтобы попасть убийце в колено и вызвать болевой шок. Иначе – через секунду я лежал бы рядом с графом Толстым с пулей в голове.