Александр Афанасьев - Нет дороги назад

– Как ты?

Николай не ответил. Он просто стоял посреди Бального зала и рассматривал новое панно на стене, посвященное крайней победе над британским флотом

– Нико, посмотри на меня. Ты думаешь, мне на тебя плевать – или как?

– Да нет… – равнодушно сказал он – просто я знаю, что ты собираешься мне говорить.

– Откуда?

– Да уж догадался. Мама приходит, и чтобы понравиться маме ты встаешь перед ней на колени. Так?

– Как ее зовут? – спросил я

– Тебе то что…

– Просто интересно.

– Ну, Летиция.

– А ты бы встал перед ней на колени?

Нико задумался. Он был не похож на Павла… но почему то похож на европейца, как его обычно представляют. Ниже Павла на голову, длинные волосы до плеч, не русые, как у меня, а светло-серые. Но глаза точно мои – в этом я готов поклясться. В отличие от Павла, он носил тройку на европейский манер, отчего уже не казался ребенком. Маленький джентльмен, который вдруг стал взрослым.

– Не знаю. Она… наверное, не поймет. Понимаешь, там все не так… по-другому. Намного проще.

– Понимаю. Я жил там довольно долго.

Нико улыбнулся

– Знаешь, а я ей сказал, что у меня отец – шпион.

– И зачем же ты меня выдал?

Когда отсмеялись – Нико серьезно глянул на меня

– Так ты не собираешься меня уговаривать?

– А ты ведь не собираешься меня слушаться, верно.

Нико не засмеялся, он остался серьезным.

– Па, а почему вы с мамой не вместе?

– А ты считаешь, мы подходим друг другу?

– Еще бы… – серьезно сказал Нико – вы вообще идеальная пара. Мама любит управлять, а ты любишь управляться.

– Чего-о-о… Вот от кого-кого, но от тебя я такой подножки не ожидал.

– Нет, серьезно. Просто ты не замечаешь, как мама управляет тобой. Но управляет, и ты ей это позволяешь. Я тоже позволял… до недавнего времени. Пока мне это не надоело, и я не послал ее подальше.

Да… Похоже, мой сын стал европейцем в своих Европах. То ли радоваться, то ли плакать, в итоге.

– А ты считаешь, что грубо послать mama – это решение проблем?

– Нет. Способ не создавать новых.

Я покачал головой

– Я не могу сказать, что ты прав. Поэтому, скажи лучше другое. Эта Летиция – она тебе нравится?

– Господи, papa, ну что за глупости. Нравится… не нравится… И ее и меня устраивает заниматься друг с другом сексом… чтобы вы там с мамой не напридумывали.

– Ага. А заниматься сексом с норвежской принцессой тебя значит, не устраивает. Я слышал, она так… ничего себе.

– Да нет… Просто мне не нравятся обязательства, связанные с этим. Поход по шхерам – и вот тебя уже тащат на помолвку.

– Смени тему… хотя норвежскую принцессу ты все же рассмотри. Аристократки – они такие… по себе знаю. По рукам?

Нико усмехнулся

– Подумаю.

– Подумай. Вопрос номер два – университет, получается, тебе тоже стал в тягость. Обязательства, или что еще там?

– Ну… что-то вроде того.

– А чем планируешь заняться?

– Да… не знаю. Мы хотели на яхте вокруг Европы сходить.

– Отличная идея, если умеешь управлять яхтой. А дальше?

– Ну…

– Ты слышал, что происходит в Афганистане?

– Слышал…

– Нет, не слышал – послушай. Пару лет назад – по моему приказу шестьдесят человек погрузились в вертолеты и ночью направились на специальную операцию, в чужой и как оказалось враждебный город. Там их ждала засада… оба вертолета оказались сбиты, уцелевшие заняли круговую оборону. Из шестидесяти человек – тридцать восемь погибли и получили серьезные ранения. Как думаешь, почему, выбирая между прогулкой на яхте и службой на флотском авианосце – они выбрали второе?

Нико ничего не ответил

– Ради одной простой вещи, которая состоит из четырех букв русского алфавита. Это долг. Долг, который не равен для всех – но он есть у каждого. И каждый должен исполнить свой долг. Перед Родиной перед своим народом…

– Па…

– Дослушай. Люди бывают разные, и многим плевать на долг. По разным причинам… кого-то плохо воспитали, кто-то просто решил жить в свое удовольствие… есть и такие. Проблема в том, что сейчас идет война, и Россия – в ней участвует. Это война цивилизации с варварством, мракобесия – с просвещением… мы не можем закончить эту войну вот уже тридцать четыре года, хотя пытаемся… поверь, мы пытаемся. И нам нужен каждый, способный держать оружие. Я уже давно не верю в людей, Николай, и не жду от них ничего хорошего. Я просто участвую в этой войне. И честное слово, мне будет очень обидно, если мой сын – не придет меня поддержать.

Нико долго молчал

– Ты хочешь, чтобы я завербовался в армию?

– Нет, не хочу. Ты сам должен принять такое решение – если посчитаешь это нужным и правильным. Но я хочу, чтобы ты вспомнил про свой долг. Эта война… она ведется не только на фронте, не только в Афганистане, она ведется и в тылу тоже. Твоя мама – хотела, чтобы ты закончил университет, и стал помогать ей, твоему двоюродному брату… и стране. Эта помощь не менее важна, чем то, что происходит там. И если ты вместо этого решаешь жить в свое удовольствие – на одного честного, готового сражаться на своем месте человека – у нас становится меньше. Подумай об этом, хорошо?

– … смертельный выстрел, коим и был убит граф Николай Толстой был произведен слева, с расстояния чуть более трех метров, снизу вверх под углом около двадцати градусов, то есть стоящий стрелял по сидящему. Выстрел бы один и он же стал смертельным, граф погиб мгновенно. На пуле – отображены следы использования прибора бесшумной стрельбы, то есть подавителя. Остальные пять выстрелов были произведены адмиралом, князем Воронцовым, что он и не отрицает – три из положения сидя, два – из положения стоя, сверху вниз. Следы крови на том месте, где был обнаружен неизвестный – совпадают с рассказом князя Воронцова. Следов прибора бесшумной стрельбы на пулях, которыми был убит неизвестный нет, выпущенные пули так же другого сорта, несмотря на то, что калибр тот же. [63]

Что же касается неизвестного – опознать его пока не удается. Отпечатки пальцев в базах данных не значатся, в том числе в базе данных Интерпола. Неизвестный – на вид от тридцати до сорока лет, крепкого телосложения…

– Спасибо, барон… – прервала Ксения дотошного и нудного немца – из ваших слов я поняла, что князь Воронцов не мог убить графа Толстого.

– Совершенно точно, Ваше Величество – серьезно сказал немец – я не представляю, как именно он смог бы это сделать. Сразу после прогремевших выстрелов – к комнате сбежались. К тому же – убийца действительно был…

– Благодарю, я вас больше не задерживаю…

Немец поклонился

– Честь имею, Ваше Величество.

Фон Кофф ушел. Мы остались одни.

– Налей… – сказала Ксения

Слово дамы – закон, я его не нарушил – правда, истолковал по-своему. Восемь частей клюквенного сока – она его очень любила – на две части водки.