Александр Афанасьев - Нет дороги назад

Отсчитал седьмое с начала, подошел, стукнул ключом. Мне немедленно стукнули в ответ, после чего – сверху открыли форточку. Добро пожаловать, называется. Впрочем, дамы раньше были еще суровей – спускали из окон замка веревочную лестницу, обычно из шелка, которая в недобрый час еще и оборваться могла. А в ров замка – сливали нечистоты…

Встал на подоконник, потом, уподобившись гаду земному – пролез в форточку. Чего не сделаешь ради дамы… хотя кому расскажи – не поверят.

Оказался в каком-то помещении, явно служебном. На стеллажах сложены упакованные в полиэтилен предметы обихода, полотенца, кажется, одноразовые халаты. В одном таком – Юлия, видно плохо, полумрак – но сердце уже прыгает. Рядом – не поверите – какая-то женщина… в парандже. Там, откуда я прибыл – при виде женщины в парандже рука сама к пистолету тянется… даже если знаешь, что не успеешь.

– Привет.

– Привет.

– Я вас оставлю, поговорите, хорошо. Я – оставаться не могу. Здесь никто не потревожит, сюда заходят только дважды в день. Минут через двадцать я вернусь.

Юлия взяла женщину в хиджабе за руку.

– Не бойся, хорошо? Он друг и очень хороший человек. Я его знаю двадцать лет.

– Двадцать пять почти – машинально поправил я

– Расскажи ему все, хорошо?

Женщина кивнула.

– Все, оставляю вас.

Юлия вышла через дверь в какое-то, обделанное бледно-голубой, мраморной плиткой помещение, и мы остались одни.

– Кто вы? – спросил я

Женщина помялась. Потом – начала снимать паранджу

– Вы уверены, что это нужно делать? – мягко спросил я

Женщина сняла паранджу. Тридцать с небольшим, не красивая, но и не уродка. Довольно резкие, больше подходящие мужчине черты лица. Яркие как звезды, черные глаза миндалевидный разрез, очень красивые. Ухоженная кожа, короткая, явно сделанная превосходным и очень дорогим мастером прическа. Не девочка – но явно следит за собой и очень хорошо следит. Не то, что я – потрепанный жизнью тип с устаревшими представлениями…

– Уверена – сказала она – разрешите, я закурю…

Я пожал плечами

– Извольте, сударыня. Зажигалки, покорнейше прошу простить, нету…

– У меня она есть, сударь, благодарю за заботу. Украла у мужа.

Зажигалка была из золота с инкрустацией. И гербом.

– Прошу прощения, сударыня, ваш супруг…

– Я Алиша Алим-Хан, сударь. Единственная законная супруга Саида Алим-Хана и мать его детей. А мой муж – изменник, заговорщик против Престола и британский агент.

Сказать даже нечего…

– Сударыня… – помедлив, и покривив душой, сказал я – я не имел чести быть представленным вашему супругу, наследник трона Бухары и не имел удовольствия быть представленным вам. Однако, хочу заметить, что обвинения, выдвинутые вами против вашего супруга чрезвычайно серьезны. Даже если предположить, что ваш супруг неосмотрительно обидел вас…

– В нашем доме – перебила меня женщина – не первый месяц живет британский шпион. Муж говорит всем, что это его дальний родственник. Он ростом примерно с вас, чуть-чуть пониже. Носит короткую бородку, у него несколько вытянутое лицо, он худощавый, длинные до плеч волосы, голубые глаза. Он очень любезен и даже как-то спросил моего супруга, почему я не сажусь за стол вместе с ними. Мой супруг объяснил ему, что по их традициям это не принято. Я слышала, как он говорит по-английски по спутниковому телефону с такой толстой антенной…

Твою же мать! Сноудон!

– Вас это интересует?

– Прошу вас, сударыня, продолжайте.

– Второй устроился к моему супругу водителем. Недавно. Примерно такого же роста, короткая стрижка, особых примет нет. Я слышала, как они говорили между собой по-английски, когда думали, что их никто не слышит. Он же – закупает продукты, очень хорошо говорит по-русски.

Уж не тот ли это официант, который убил Толстого в Императорском яхт-клубе и едва не убил меня? Поверить невозможно…

– Вы очень наблюдательны сударыня…

– В доме уже больше года проходят антиправительственные сборища, муж приглашает офицеров Гвардии. Они включают музыку и думают, что ничего не слышно – но я то слышу, моя спальня как раз над тем помещением. Мой муж постоянно подстрекает тех, кто у него собирается – к мятежу. Один раз они говорили о том, что надо убить Ее Высочество и сделать государственный переворот. Он говорил, что надо это сделать, в то время как некоторые офицеры говорили, что убивать женщину – это бесчестно, это запятнает их всех и их дело…

Алиша горько усмехнулась

– Они были русские, сразу понятно. Ни один из таких, как мой муж не остановиться перед убийством женщины, мы для них все равно, что кусок мяса.

Я покачал головой

– Сударыня, я много лет провел на Востоке, и…

– Да что вы знаете про Восток – с неожиданной злостью сказала женщина и смяла недокуренную сигарету в пепельнице – вы видите стеклянные небоскребы и оросительные каналы, и думаете, что вы узнали Восток? Знаете, когда мой муж увидел меня? Только после того, как мы стали мужем и женой. Ему было все равно, какая я, понимаете? Я училась в медресе в Казани, он приехал туда, и начал спрашивать нас про Коран. Я училась лучше всего… наверное и ответила лучше всех. Или ему больше понравилась моя справка о здоровье. Как бы то ни было – мы стали мужем и женой, и только тогда он взглянул на меня.

Женщина закатала рукава платья

– Посмотрите…

Я с ужасом увидел, что все ее руки – покрыты синяками и царапинами. Часть царапин была совсем свежей, часть – уже старой. Но под кожей – была желтизна и кровоподтеки, это значило, что повреждения наносились давно и систематически

– Это сделал он, сударыня?

– Нет, это сделала я… – женщина снова горько усмехнулась – он до этого не снисходит, я ему не нужна даже для того, чтобы бить. Когда мне совсем плохо – я царапаю себе руки до крови, и боль напоминает мне, что я до сих пор еще жива, и что я – человек. Знаете, когда он единственный раз в жизни избил меня?

– ???

– После того, как я родила третьего ребенка, Ису. Я сказала, что больше не буду рожать, с меня хватит. Он ударил меня по голове, а потом долго бил ногами.

– Ногами?!

– В этом нет ничего такого. Мужчина может даже убить жену, если она ослушалась. Как сказано в Коране – в час Суда у женщины спросят только одно: слушалась ли ты мужа, а все остальное – будут спрашивать у ее мужа. Я для него – просто вещь. Способ обзавестись наследниками. Больше ему от меня ничего не было нужно. Полиции он сказал, что я упала с лестницы, и я это подтвердила. После того, как я вышла из больницы – он сказал, что я должна заниматься воспитанием детей, а так я могу жить, как и раньше. Если я откажусь, он меня убьет.

Женщина посмотрела на меня – но поскольку я ничего не мог на это сказать – она продолжила.