Сергей Лобанов - Не родная кровь [СИ]

— Да. Батюшка отпевал. Я попросил, чтобы отдельно от солдат и офицеров.

— Батюшка? — переспросила Елена.

Савельев кивнул:

— У военных есть теперь.

Они посидели ещё какое-то время.

Андрей Николаевич произнёс как можно мягче и в то же время убедительнее:

— Пойдёмте, Елена. Будет ещё возможность прийти сюда.

Женщина молча поднялась, наклонилась к кресту, поцеловала его и пошла между холмиков к узкой неровной тропке вытоптанной в снегу, ведущей с пригорка к посёлку.

Савельев шёл следом, глядя на некрасивую фигуру женщины и размышляя над тем, что сегодня узнал о ней больше чем за всё время знакомства. Раньше у него не появлялось повода задуматься о душевных качествах жены брата, она была просто посторонним человеком и оставалась им сейч ас, но уже более живой и настоящей, со своим характером и непростой судьбой. Он немного завидовал Ивану, встретившему пусть некрасивую, зато очень хорошую жену, человека, готового на самопожертвование не только ради близких, но и чужих. Андрей Николаевич был уверен, что Елена на такое способна.

Наступил вечер.

Елена и Савельев остаток дня провели в коттедже, каждый в своей комнате, а к вечеру спустились на кухню с зашторенными окнами.

Приходилось соблюдать приказ о светомаскировке, хотя, положа руку на сердце, оба не понимали, как это может уберечь при современных средствах ведения войны.

Электричество от дизельных генераторов было только в штабе. Остальные жители довольствовались дневным освещением. Савельев, как служащий при штабе, имел особую привилегию — свечи, ставшие дефицитом, как и всё прочее ещё недавно почти ненужное, бесполезно заполнявшее прилавки многочисленных супермаркетов, магази нов попроще и мелких торговых точек, и вдруг враз куда-то пропавшее.

Разговор не вязался.

Женщина, будто улитка, спряталась в себя. Простое, ничем не примечательное лицо казалось застывшей маской, а взгляд печальных глаз — потухшим и равнодушным ко всему происходящему. Маленькие руки аккуратно сложены как у прилежной первоклассницы. Отсутствие маникюра и коротко постриженные ногти, так раздражавшее Савельева в других женщинах, сейчас ничуть не резало глаз, так же как и отсутствие маломальской косметики.

Наконец, Елена словно очнулась, посмотрела на Андрея Николаевича.

— Завтра я ухожу из посёлка, — устало, но решительно сказала она. Добавила, выдержав короткую паузу: — Ухожу совсем. Пойду искать мужа и сына.

Савельев каким-то внутренним чутьём ждал этих слов и всё равно скрытно удивился решительности невестки.

— Где же вы будете искать их?

— Не знаю… Пойду в город, — вздохнула Елена.

— Все дороги сейчас перекрыты нашими войсками и мятежниками. В прифронтовой полосе свободное перемещение гражданского населения запрещено. Разве что на беженцев это не распространяется. К тому же зима лютует. Может, подождёте, как потеплеет, а, Елена? А там, глядишь, всё закончится. Объявится Иван и ваш сын.

Андрей Николаевич сам не верил своим словам. Более того, он точно знал, что весной самая война и начнётся. Об этом говорил ещё Воронков.

Не верила ему и Елена. Она не знала ни о каких планах военных на весенне-летнюю кампанию, просто чувствовала женским сердцем неискренность собеседника, но не обижалась на него, понимая, из лучших побуждений говорит он такое.

— Не стану я ждать весны. Нет моих сил на это, — опять вздохнула женщина. — Пойду в город. Мир не без добрых людей. Расскажу им всё как есть, должны пропустить.

— Как вы будете объяснять, Елена? — терпеливо спросил Савельев. — Скажете, что муж и сын в Красноярске? Но это означает, что они поставлены под ружьё и стреляют в тех, кого вы будете убеждать пропустить вас. А если они не мобилизованы, то, как минимум, работают на оборону города.

Вас в лучшем случае переправят в лагерь для беженцев. А в худшем… я даже не хочу думать об этом. Не приведи Господи, попадёте на какого-нибудь озлобленного офицера, — а таких хватает! — он не станет церемониться с женой врага.

Не забывайте и о всяком сброде, шатающемся по округам — дезертиры, бежавшие уголовники, мародёры, прочая сволота. Их, конечно, отлавливают по мере возможности, но всерьёз этой проблемой не занимается никто.

— И всё же я не останусь здесь, — спокойно возразила женщина.

«Ну, что же, другого ответа я и не ждал от тебя, — подумал Савельев, внешне оставаясь бесстрастным. — Помогу чем смогу, а дальше как судьба с ложится. Всё-таки хорошая жена у Ивана. Моя даже не пыталась остаться здесь. Наоборот, с нетерпением, как выяснилось, ждала моего решения об отправке семьи за границу. И дети туда же. Плевать они хотели на Россию и на этот бедлам. Но и отказать им в праве поступать и думать так, я тоже не в силах… Интересно, стали бы мои искать меня, как Елена своих?»

— Я попробую выбить вам пропуск. Это непросто, лицо вы неофициальное и не служите в армии, так что не знаю, получится ли.

— Спасибо, Андрей Николаевич, — бесцветным голосом отозвалась женщина. — Век буду помнить добро ваше. Хороший вы человек. Никогда не думала, что среди больших чиновников такие бывают.

— Наслышан, — невесело усмехнулся Савельев. — Нас в народе и за людей-то не считают. Хапуги, ворьё, взяточники. Сволочи, короче говоря.

— Вы не такой, — впервые за весь вечер улыбнулась Елена.

Но улыбка вышла бледной и сразу исчез ла с осунувшегося от переживаний лица.

— Если вы не против, Андрей Николаевич, я пойду в комнату.

— Конечно не против, Елена. Я ещё посижу немного и тоже пойду к себе. Вы постарайтесь уснуть. У моей мамы где-то таблетки были успокоительные, посмотрите в её комнате, может, не все забрала. Разбираетесь в этом?

— Не очень. Не принимала никогда и сейчас не стану. Да и транквилизаторы ещё надёжно страхуют моё здоровье, — Елена опять слабо улыбнулась.

— Как знаете.

Женщина ушла.

Савельев погрузился в невесёлые размышления, время от времени подливая из фляжки в маленькую хрустальную стопку золотистую жидкость, выпивал её и снова уходил в себя.

Сделать пропуск удалось.

Но только с условием включения женщины в интендантское подразделение. Один взвод как раз к обеду готовился к выезду из посёлка.

— Это всё, что я смог, — сказал Савельев, провожая невестку. — Захотите уйти от них, пропуск сразу потеряет свою силу. Так что подумайте и если решите, возвращайтесь.

— Благодарю вас, Андрей Николаевич. Я всё же попробую пройти в город… У меня просьба к вам есть: присматривайте за могилой племянницы. Вы добрый человек, не откажите мне и в этом. А я ещё вернусь сюда вместе с мужем и сыном.

Прозвучала команда: «По машинам!»

Савельев помог женщине забраться в крытый тентом кузов одного из «Уралов».