Сергей Лобанов - Диверсанты

Пароль — «Астроном». Отзыв — «Большой Папа». Вы ведь так меня называете, а? Детский сад, конечно, игра в «шпиёнов», — усмехнулся хозяин подземного кабинета. — В заданный район можете выйти не только вы, но и другая группа, и вытащить племяшку раньше других. В любом случае, мой человек будет ходить в часовню, чтобы не вызвать подозрений со стороны фйдеров. Пришедшие первыми получат информацию как, когда и каким образом состоится вывод девушки из лагеря.

Сделать это необходимо так, чтобы мой человек не попал под подозрение и остался работать дальше. Он ещё может понадобиться. Всем пришедшим после, он сообщит, о завершении операции.

Каждый из командиров получит отсканированные фото моего человека и племянницы, — Астроном протянул ещё один небольшой прямоугольник. — Это вам. После того как фото увидят ваши подчинённые, приказываю снимки уничтожить. Фйдеры не должны найти мою девочку. Иначе в их руках окажется очень серьёзный козырь. Настолько серьёзный, что планируемое Генштабом наступление может не состояться.

«Ого! — мысленно воскликнул Янычар. — А я-то, наивный, полагал, что война идёт за интересы народа. А тут на кону личные делишки. Судьба какой-то племянницы важнее судеб тысяч гибнущих на ней… Суки… Ох, суки… Вот она правда, Лёха, вот за что ты воюешь…»

— Что с вами, майор? — спросил Астроном, вперив в него тяжёлый взгляд.

— Виноват, — спохватился Янычар, поднимаясь.

Большой Папа, шевельнул рукой — садись, мол.

Алексей сел.

— На подготовку сутки. Затем вертолёт высадит вас на левом берегу Енисея. Где, решите сами. Дальше работаете как всегда автономно. После того, как выведите Юлию за город, выйдете на связь с авиаполком, вертолёт прилетит, куда укажете. Если вдруг не долетит первый, полетит второй, третий. Но прилетит обязательно. Ситуации, когда вы шли по тайге, здесь не повторится.

«Ещё бы! — мысленно хмыкнул Туркалёв. — Ради племянницы ты положишь весь авиаполк, а если понадобится, то и больше».

— Есть вопросы?

— Так точно, товарищ генерал армии. Один.

Астроном кивнул.

— Если группа не найдёт вашу племянницу, что тогда?

Янычар смотрел в глаза Большому Папе, не отводя взгляда, ожидая чёткого недвусмысленного ответа, ведь от того, каков он будет, зависело будущее всей группы.

Тот покатал желваки и ответил после паузы:

— Возвращайтесь, майор, вы мне ещё понадобитесь.

Туркалёв снова посмотрел на фото, где весело улыбалась симпатичная загорелая зеленоглазая шатенка лет двадцати, в открытом летнем платье, волосы схвачены на затылке заколкой, хвостик лежит на правом изящном плечике. Ещё ничто не омрачает её беззаботное лицо, вся жизнь впереди, обязательно счастливая и яркая.

«Снимок явно довоенный. Все ещё живы… все ещё живы… — рассеянно думал майор. — Хорошенькая. Сейчас-то она вряд ли так выглядит. Узнать бы, как встретим. Если встретим, конечно. Лучше не загадывать. А здесь хорошенькая, ничего не скажешь. Есть женщины в русских селеньях. Есть… А дядя упырь. Во, точно, упырь, а никакой не Астроном и уж тем более не Большой Папа».

Единственным для Янычара плюсом являлось то, что Красноярск действительно был его родным городом, где он родился, учился, жил, пока не поступил в военное училище. С тех пор ему так и не довелось побывать дома.

С начала войны он ничего не знал об отце и матери. При отступлении оппозиционных войск и оставлении города фйдерам, Алексей воевал на другом участке фронта. А теперь ему предстояло вернуться в детство, в юность, где были первая любовь и первое горькое разочарование; где знакомы и любимы многие места, ныне лежащие в руинах, неузнаваемые и чужие; где каждый камень, каждый угол обвалившегося здания, каждый проём таят смертельную опасность.

Не таким ему виделось возвращение домой. Не таким…

Обратный путь на УАЗе проделали с теми же предосторожностями в прежнем молчании. Всю дорогу майор обдумывал полученное задание, не в состоянии избавиться от горького осадка осознания бессмысленности войны. Эти мысли никогда не оставляли его. Но как неприятно лишний раз убедиться в своей правоте, на которую всем наплевать!

За что он воюет?

Можно сколько угодно убеждать себя, что воюет за правду, за народ, за таких вот, в конце концов, «племянниц», вовсе не виноватых за родственников, по чьему желанию наступление может начаться, а может и не начаться.

Да что там наступление или отступление! Они решают, быть войне или нет! Гореть им в Аду за это!..

Что толку от самоубеждений в правильности собственного выбора? А какой толк от самокопания измученной мятущейся души? Какой смысл выискивать кристаллы правды в море лжи, словно в десять лет, когда только начинаешь понимать, что далеко не всё в этом мире безоблачно и радужно?

Что толку? Что изменится? Эх…

Огонь «Шилки» [8] Зенитная самоходная установка ЗСУ-23-4 «Шилка». по вертолёту стал для всех полной неожиданностью. Как только машина оказалась над левым берегом Енисея, из заснеженной чащи ударили четыре ствола самоходной установки.

В город заходили по большой дуге, рассчитывая с относительной безопасностью пересечь линию фронта с некоторых пор пролегающую по Енисею, ставшему преградой между противниками. При этом весь город, расположенный на обоих берегах, пока был под контролем федералов, где каждая улица, каждый разрушенный дом напичканы оборонительными заграждениями и войсками, имевшими приказ: держаться. Поэтому его обходили стороной, но всё же напоролись на противовоздушную оборону.

Град пуль хлестанул по днищу винтокрылой машины, почти выведя из строя. Вертолёт начал падать, салон наполнился едким дымом, парни тревожно подскочили с мест.

— Падаем!!! Падаем!!! — отчаянно заорал Бек.

— «Шилка», что ли?! — крикнул Мамба, кашляя от дыма.

— Да, вроде! — прокричал в ответ Янычар. — Стоят ещё на вооружении, надо же!.. Бек! Негатив! Быстро к пилотам! Что там у них?

Те, хватаясь за что придётся, удерживая равновесие в падающей горящей машине, устремились в кабину пилотов.

Вторая очередь опять плетью хлестанула по корпусу. Мамба сильно вскрикнул и тяжело упал. Янычар и Куба тут же склонились над ним, мелко вздрагивающим, изо рта у него сочилась кровь, лицо исказила мука боли, глаза наполнились влагой.