Андрей Дай - Без Поводыря

Штукенберг с фон Мекком сами строили мою железную дорогу, а фон Дервиз с присланными из Москвы стряпчими сам сговорился о продаже «заводской» дороги. И все участники этой операции очень неплохо заработали. У меня на счету миллион с хвостиком, откуда ни возьмись, образовался, и остальные, наверняка, тоже себя не обидели.

Чайковский с Пятовым сами катали рельсы, и сами, на корявенькой тележке запряженной четверкой лошадей, развозили по участкам. Огромным спросом пользовались гвозди и простое железо в полосах. В Сибирской столице даже организовали оптовый склад, куда чуть ли не со всего пространства от Оби до Енисея кузнецы за сырьем приезжали. А ведь существенную часть еще и Васька Гилев для перепродажи в Монголии забирал.

Гинтар, или как его все чаще называли в городе — управляющий Мартинс, сам застраивал Томск. У него уже два своих кирпичных завода было, и еще несколько, в которых старый прибалт долю имел. Плюс — его строительная фирма обороты набирала. Умудрялся чуть не все самые ценные подряды у города и администрации получить. Он и вокзал строил, и здание Главного Управления, и жилье для приехавших из Омска чиновников. Еще парочку своих доходных домов заложил. С июня, как вода в Томи на убыль пошла, рабочие начали сваи вбивать в топкие береге Ушайки. Гранит для будущих набережных еще зимой на санях привезли.

Приказчики Фонда сами собирали «налог» с купцов, и выплачивали чиновникам существенную, иногда превышающую официальное жалование, прибавку за усердие. Я даже подписывал как‑то раз бумаги дозволяющие открытие филиалов в главных городах наместничества. И в Тобольске, и в Семипалатинске, и в Верном. Потом уж и в окружных городках появятся. Не все сразу.

В июле прибыла из Тюмени последняя партия датских переселенцев. Для них, кто желал крестьянским трудом жить, уже давно, еще с прошлой осени участки были приготовлены. Так что тоже все прошло само собой. С весны в западной Сибири настоящий земельный бум начался. Мы, как путние, комиссию собрали. Хотели специальные отряды землемеров создавать, чтоб все возможные для прибывающих из России крестьян, участки определить. А оказалось, что и это не понадобиться. Очень много желающих купить у государства кусок целины и в аренду переселенцам сдавать нашлось. Мне говорили, даже из Санкт–Петербурга стали поверенные приезжать и в Томске конторы открывать. Называли известнейшие в Империи дворянские фамилии, готовые вложить в свои новые уделы изрядные деньги. Да чего уж там далеко ходить! Володя Барятынский письмо из Кульджи прислал, со вложенным в конверт векселем на десять тысяч. Просил поспособствовать, чтоб и ему землицы купить. Помог, конечно. Отчего хорошему человеку‑то не помочь?!

Тем более что он мне тоже уже здорово помог. Снесся с кем‑то в столице, кого‑то попросил, и вдруг сам собой нашелся будущий управляющий моему механическому заводу. Сорока восьмилетний Степан Иванович Барановский еще в бытность свою профессором университета в Гельсингфорсе, увлекся изобретательством. Да так, что года три назад и вовсе науки забросив, вернулся в Санкт–Петербург дабы попытаться внедрить свои поделки. Какой‑то загадочный механизм — духоход — железнодорожный тягач приводящийся в движение силой сжатого воздуха, даже будто бы публику по Николаевской дороге какое‑то возил. Еще профессор подводными лодками интересовался, паровыми приводами и другими сложными системами. Слыл большим сторонник скорейшего строительства железных дорог, включая, как ни странно — линии от Нижнего Новгорода до Иркутска, и от Саратова до Британской Индии, о чем не преминул составить доклад для Госсовета. И, видимо, здорово прожектами своими всевозможных чиновников одолел, раз его мне рекомендовали в самых превосходных степенях.

В общем — наш человек, если верить чинушам, спешащим отделаться от настойчивого энтузиаста. Они, судя по всему, господину Барановскому обо мне и рассказали. И тоже хвалебных эпитетов не жалели. В итоге и сосватали. Профессор и депешу телеграфом прислал, что, дескать, готов выехать немедленно, если я все еще заинтересован в его услугах. Ответил ему что‑то вроде — приезжайте, заждались.

Мне вообще много писали. Ежедневно чуть ли не по дюжине конвертов мне на стол ложилось. А сколько еще Миша отсеивал?! Всякие прошения, кляузы и доносы, где не требовалось моего непосредственного участия, секретарь передавал по инстанциям.

Стабильно, раз в месяц Великая княгиня Елена Павловна пересказывала последние придворные сплетни и новости великосветской столицы. Взамен требовала новости из Гороховской усадьбы. Спрашивала о том, как поживает и чем занят новый наместник. Не скучает ли милочка Минни? Не жалеет ли еще, что оставила пышность императорских балов ради удовольствия быть рядом с мужем? Отвечал. Старался быть честным — у «семейного ученого», наверняка, кроме меня еще информаторы в свите цесаревича имелись.

Писали Великие князья Александр с Владимиром. Саша — не реже послания в три недели. Даже из Мюнхена депеши приходили. Я даже уже подумывать стал, чтоб почтовые марки начать коллекционировать. В России они недавно стали применяться. Раньше‑то в стоимость конверта и оплата пересылки включалась. А теперь и свои марки появились. Причем, их в любой губернии дозволяется печатать, так же как и каждое маломальское княжество свои рисовали. Учитывая географию моей корреспонденции, у меня очень быстро должна была вся «карта» Европы собраться.

Володя реже. Елена Павловна сообщала, что третий царский сын теперь с Александром Вторым в ставке русской армии, где‑то у границ с Австрией. И судя по приходящим оттуда новостям, царевичу попросту некогда. Он там большой политической игрой занимался.

Третьего июля пруссы наголову разгромили австрийцев близ местечка Кёнеггрец. Многим австрийцам удалось‑таки отойти за Эльбу, их армия была еще вполне боеспособна, хоть и потеряла более двадцати двух тысяч убитыми и ранеными, а девятнадцать тысяч — попали в плен.

Генерал фон Бенедек спешно отступал в сторону Вены, но, к огромному удивлению независимых наблюдателей, Мольтке не торопился преследовать и добивать остатки имперцев. Пруссы простояли на месте лагерем чуть ли не трое суток, и лишь потом, спокойно и планомерно, Первая и Эльбская армии двинулись к столице Австрии, а вторая на Ольмюц. Тринадцатого Августа фон Бенедека на посту командующего австрийской армией сменил эрцгерцог Альбрехт, решивший взять реванш на подступах к Вене и Пресбургу. Однако пруссы снова остановились. С востока пришли неожиданные, ни для одной из сторон конфликта, новости. Русские вводят войска в Галицию! Без объявления войны и оставляя на местах австрийских чиновников и полицейских.