Сергей Щепетов - След кроманьонца

Караваны в царство Зеленой Богини шли всегда — сотни, может быть, тысячи лет — зимой и весной с юга и юго-запада, летом и осенью, с запада и севера. Только с востока караваны не приходили, потому что там пустыня, населенная дикарями. Из века в век они доставляли Богине одно и то же: крупный скот и дрова, иногда немного сухой травы или зерна. Хозяин много раз бывал на границе ее царства и знал, что там ничего нет.

То есть почти ничего: низкая возвышенность в голой степи, на которой не растет ни деревца, ни кустика. Там не видно ни домов, ни шатров, только кое-где прямо из-под земли поднимается дым. Караван остановится в трех полетах стрелы от начала пологого склона, караванщики поставят шатры и будут ждать. Может быть, через день, может быть, через пять к ним придет жрец, а его рабы принесут тяжелые мешки. И начнется торг…

А потом караван пойдет обратно, верблюды и лошади будут почти пусты — только маленькие мешки из коровьих шкур с тяжелыми каплями застывшей крови Зеленой Богини.

Хозяин знал, что за зиму сюда приходит не меньше десяти-пятнадцати караванов, они пригоняют тысячи голов скота, и все они бесследно исчезают в царстве Богини. Исчезнут и эти, плохо только, если два каравана придут одновременно. Тогда придется долго ждать, а за быков и коров дадут совсем мало слитков.

На фоне общего замерзания и лютой досады на самого себя утрата свободы произошла для Николая почти безболезненно. Из очередного клубка снежной крупы и ветра вынырнул закутанный во что-то всадник на низкорослой лошади. Без особого энтузиазма и злобы на международном языке пинков и тычков всадник объяснил, чего он хочет от Николая, а тому даже в голову не пришло свалить его с лошади, скрутить, отнять палку. Вот так и начинается рабство — почти добровольно…

Двадцать или тридцать обмотанных лохмотьями людей сидели прямо на промерзшей земле. Николая толкнули к ним. Через некоторое время их подняли и погнали вперед сквозь пургу. Где-то рядом топотало большое стадо, мычали коровы. Люди, которые шли рядом с Николаем, интереса к нему не проявляли. Кажется, они были сильно истощены и шли из последних сил. Высокий мужчина с голыми до колен ногами серого цвета, шедший впереди, споткнулся, упал на колени, с трудом встал, но вскоре опять споткнулся. Николай машинально подхватил его, стал поддерживать на ходу, но быстро понял, что это бесполезно, и человек остался лежать на присыпанной снегом земле, а он схлопотал тычок древком копья в спину.

«Что ж, наверное, пора перестраивать мышление: ни цепей, ни решеток, но бежать совершенно некуда! Единственное, что радует, — это ботинки и куртка. Кажется, в ближайший час-два не обморожусь и не умру от переохлаждения».

Помещение было широким и низким. Потолок поддерживали тонкие бревна с поперечинами наверху, дымно горели факелы. Здесь было почти так же холодно, как на улице, только без ветра. Маленький бледный человечек в кожаном балахоне что-то сердито прочирикал, но его не поняли. Тогда он перешел на язык жестов. Те, кто еще мог двигаться, стали раздеваться. Кожаный человечек отобрал троих и почти сразу повел их по каким-то извилистым полутемным коридорам. Николай шел вторым и все старался не удариться головой, не наступить на шнурки, которые не успел завязать.

Они оказались в какой-то комнате или большой нише, вырубленной в камне. Прежде, чем унесли факел, он успел разглядеть на полу скомканные бурые шкуры с короткой густой шерстью. Через некоторое время вновь возник свет: трое кожаных человечков принесли низкое глиняное корытце с водой и бросили на шкуры три больших куска мяса. В темноте на ощупь оно оказалось даже слегка теплым, и, главное, его было много.

Николай проснулся, когда к ним опять пришли. Те же, а может быть, другие человечки стали оживлённо лопотать между собой. Им явно не понравилось, что один из гостей (или пленников?) уже мертв, а его кусок мяса не съеден. В конце концов они решили проблему: одного из живых заставили взвалить мертвеца на спину и куда-то ушли с ним. Николай остался один. Он нашарил оставшийся кусок и стал его есть.

В темноте нет времени. Судя по потребностям организма, которые он справлял тут же, сделав несколько шагов вдоль стены, Николай провел в одиночестве не менее суток. Впрочем, один раз к нему приходили: бросили еще кусок мяса и добавили воды в корыто.

Когда вновь забрезжил свет, послышались голоса и шаги. Николай подобрался: «Как там положено в книжках: напасть, отобрать оружие (которого у них нет), вырваться на свободу или умереть? Мд-а-а… Ни дверей, ни охраны, руки-ноги не связаны — иди, куда хочешь, и нападать ни на кого не надо. Почему так? Вероятно, хозяева не очень-то дорожат своим пленником или знают, что убежать отсюда нельзя».

На сей раз Николая вели очень долго, и он смог уяснить два обстоятельства. Во-первых, эта система тоннелей расположена не глубоко, так как местами над головой не каменный свод, а просто крыша — деревянные балки, накрытые шкурами каких-то животных и подпертые снизу тонкими бревнами. Поверхность земли где-то рядом, но к ней не ведут ни ходы, ни лестницы. А во-вторых, все это очень старое. Нет, не в том смысле, что изношенное, гнилое и ветхое. Наоборот, многие опоры из свежих бревен, признаков обвалов, запущенности и ветхости не ощущается.

Это трудно объяснить, трудно подобрать сравнение. Если только так: в чем разница между штольней, пробитой два года назад, и пещерой, бывшей в употреблении сотни лет? Вот-вот: идешь, а под ногами канава-тропа, которую никто не вырубал, а просто протоптали; на повороте поднимаешь руку, чтобы придержаться за стену, а в песчанике этакая зализанная выемка, как раз там, куда должна лечь рука пешехода, — ну, может быть, чуть-чуть ниже, но именно там. И таких деталей масса! Сколько же времени должно пройти, сколько раз человек должен наступить в одно и то же место, чтобы вот здесь — на подъеме — образовалась лунка, куда каждый ставит ногу?!

Великий подземный поход закончился после почти вертикального спуска метров на 8–10, и Николай оказался в довольно бойком месте. Несколько тоннелей сходились здесь под разными углами, образуя подобие зала размером примерно 5 на 6 метров. Три факела, воткнутые в щели на стенах, худо-бедно освещали окружающее пространство. Вокруг сновали низкорослые, мускулистые люди, одетые в некое подобие кожаных юбок или двусторонних фартуков; на ногах у них что-то похожее на кожаные сапоги, примотанные к голени ремнями. Вряд ли здесь намного больше десяти градусов тепла, но коротышки, кажется, не мерзнут. Они двигаются справа налево и несут за спиной кожаные мешки-короба с камнями; те же, наверное, люди выходят из другого тоннеля слева уже с пустыми коробами и уходят куда-то в правую сторону. Некоторые из нагруженных поднимаются по наклонному ходу вверх, вставляя ноги в специальные лунки-ступени.