Генрик Сенкевич - Потоп

– Сбылось над ним! – сурово произнес мечник.

– Тяжко страждет от этого князь, – продолжал Кмициц. – Я сам слышал, как он говорил: «Знаю, что и достойные люди худо обо мне думают, но почему же не приедут они в Кейданы, почему не скажут открыто в глаза, что они имеют против меня, почему не хотят меня выслушать?»

– Кого же это князь имеет в виду? – спросил мечник.

– В первую голову тебя, милостивый пан, ибо князь, особо тебя почитая, подозревает, однако, что и ты в стане его недругов…

Мечник стал поспешно гладить свою чуприну; поняв наконец, что разговор принимает неожиданный оборот, он хлопнул в ладоши.

В дверях показался слуга.

– Ты что, не видишь, что темнеет? Света! – крикнул мечник.

– Видит Бог, – продолжал Кмициц, – сам я хотел приехать к тебе с повинной, но прибыл нынче по приказу князя, который и сам собрался бы в Биллевичи, да пора неподходящая…

– Слишком много чести! – сказал мечник.

– Не говори так, пан мечник, обыкновенное это дело, что соседи навещают друг друга, да нет у князя минуты свободной, вот он и сказал мне: «Прощенья попроси у Биллевича за то, что сам я не могу приехать, скажи, пусть приезжает ко мне со своей родичкой, да только немедля, потому не знаю я, где буду завтра или послезавтра». Вот и приехал я, пан, звать тебя в гости, очень рад, что вы с панной Александрой в добром здравии; я ее в дверях видел, когда приехал сюда, но только пропала она тотчас, как туман на лугу.

– Да, – подтвердил мечник, – я сам ее послал посмотреть, кто приехал.

– Жду ответа, пан мечник! – сказал Кмициц.

В эту минуту слуга внес светильник и поставил его на стол, и при свечах стало видно, какое растерянное у мечника лицо.

– Большая это честь для меня, – пробормотал он, – да… вот… сейчас не могу… Видишь, пан, гости у меня… Ты уж попроси у князя прощения…

– Ну, гости не помеха, – сказал Кмициц, – они князю уступят.

– У нас самих есть язык, сами можем за себя ответить! – вмешался в разговор Худзинский.

– Не станем ждать, покуда за нас решат дело! – прибавил Довгирд из Племборга.

– Вот видишь, пан мечник, – сказал Кмициц, делая вид, что принимает за чистую монету сердитые слова шляхтичей, – я знал, что они кавалеры политичные. А чтобы их не обидеть, прошу и их от имени князя в Кейданы.

– Слишком много чести! – ответили оба шляхтича. – У нас дела.

Кмициц бросил на них странный взгляд, а потом сказал холодно, точно обращаясь к кому-то постороннему:

– Когда князь просит, отказываться нельзя!

При этих словах шляхтичи вскочили со стульев.

– Стало быть, хочешь заставить? – спросил мечник.

– Пан мечник, – с живостью ответил Кмициц, – гости поедут, хотят они этого или не хотят, потому что мне так заблагорассудилось; но с тобою я не хочу прибегать к силе и покорнейше прошу исполнить волю князя. Я на службе и получил приказ привезти тебя; но пока не потеряю всякую надежду уговорить тебя, буду просить сделать это по доброй воле! И клянусь тебе, волос у тебя там с головы не упадет. Князь желает поговорить с тобою и желает, чтобы в это смутное время, когда даже мужики собираются в шайки и грабят с оружием в руках, ты поселился в Кейданах. Вот и весь разговор! Будут тебя там принимать как гостя и друга, даю тебе слово кавалера!

– Я протестую как шляхтич! – сказал мечник. – Закон мне защита!

– И сабли! – крикнули Худзинский и Довгирд.

Кмициц засмеялся, но тут же, нахмурясь, сказал, обращаясь к шляхтичам:

– Спрячьте ваши сабли, не то велю обоих поставить у риги и – пулю в лоб!

Шляхтичи струсили, переглянулись, посмотрели на Кмицица, а мечник крикнул:

– Неслыханное насилие над шляхетской вольностью и привилеями!

– Никакого насилия не будет, коли ты, пан, согласишься по доброй воле, – возразил Кмициц. – И вот тебе доказательство: я оставил в деревне драгун, сюда один приехал, чтобы позвать тебя как соседа к соседу. Не отказывайся же, время нынче такое, что трудно отказ принять во внимание. Сам князь попросит у тебя прощения, и будь уверен, примут тебя как соседа и друга. Ты и то пойми, когда бы дело обстояло иначе, пуля в лоб для меня была бы стократ легче, нежели ехать сюда за тобой. Покуда я жив, волос не упадет у Биллевичей с головы. Подумай, пан, кто я, вспомни пана Гераклиуша, его завещание, и сам рассуди, мог ли князь гетман выбрать меня, когда бы таил умысел против вас?

– Так почему же он прибегает к насилию, почему я должен ехать по принуждению? Как могу я верить ему, коли вся Литва кричит о том, что в Кейданах стонут в неволе достойные граждане?

Кмициц вздохнул с облегчением, по голосу и речам мечника он понял, что тот начинает колебаться.

– Пан мечник! – сказал он, повеселев. – Между добрыми соседями принуждение часто берет initium [65]. Когда ты приказываешь снять у доброго гостя колеса с брички и запираешь кузов в амбаре, разве это не принуждение? Когда заставляешь дорогого гостя пить, хоть вино у него уже носом льется, разве это не принуждение? А ведь тут дело такое, что коли мне и связать тебя придется и везти в Кейданы связанного, с драгунами, так и то для твоей же пользы. Ты только подумай: взбунтовавшиеся солдаты бродят повсюду и творят беззакония, мужики собираются в шайки, приближаются шведские войска, а ты надеешься, что в этом пекле тебе удастся уберечься от беды, что не сегодня, так завтра, не те, так другие не учинят на тебя наезда, не ограбят, не сожгут, не посягнут на твое добро и на тебя самого? Что же, по-твоему, Биллевичи – крепость? Ты что, оборонишься тут? Чего тебе князь желает? Безопасности, ибо только в Кейданах ничто тебе не угрожает, а тут останется княжеский гарнизон, который как зеницу ока будет стеречь твое добро от солдат-своевольников, и коли у тебя хоть одни вилы пропадут, бери все мое добро, пользуйся.

Мечник заходил по комнате.

– Могу ли я верить твоим словам?

– Как Завише! – ответил Кмициц.

В эту минуту в комнату вошла панна Александра. Кмициц стремительно бросился к ней, но, вспомнив о том, что произошло в Кейданах, и увидев холодное ее лицо, замер на месте и только в молчании издали ей поклонился.

Мечник остановился перед нею.

– Придется нам ехать в Кейданы, – сказал он.

– Это зачем? – спросила она.

– Князь гетман просит…

– Покорнейше просит! По-добрососедски! – перебил его Кмициц.

– Да, покорнейше просит! – с горечью продолжал мечник. – Но коль не поедем по доброй воле, так этот кавалер имеет приказ окружить нас драгунами и взять силой.

– Не приведи Бог, чтоб до этого дошло дело! – воскликнул Кмициц.

– Ну не говорила ли я тебе, дядя, – сказала мечнику панна Александра, – бежим отсюда подальше, не оставят нас тут в покое. Вот и сбылось!

– Что делать? Что делать? Разве пойдешь против силы! – воскликнул мечник.