Юрий Валин - Запах снега

Лит посмотрел с уважением. Леса он не боялся, но о географии земель Ворона имел самое смутное представление. По реке сплавляться — одно дело, ногами топать по берегу — другое. Берега — они только с барки безжизненные. Да и пару дней с Ёхой пройти нетрудно.

Прожили в шалаше еще три дня. Травмы заживляли, немного грибов на дорогу подсушили. Ёха с пращей промышлял, глаз у него был меткий, — птицы и белки исправно в жаркое превращались. Тронулись в путь утром, денек выдался солнечным, хотя похолодало. Задница у Лита затянулась, главное было не плюхаться на левую половинку. Ёха тоже был в порядке, углежог его постриг-обкорнал ножом. Получился ёж белобрысый, но, по крайней мере, волосы глаза не закрывали. Ёха остался очень доволен, собрался даже побрить башку, но сообща рассудили, что перед холодами лысеть не стоит. Вооружил Лит случайного попутчика надежной дубиной-палицей. Вытесал и обработал тщательно, да еще два гвоздя в конец вбил, почти воинское вооружение получилось. Изготовили и пару цепных кистеней, но эти получились неудобные, разве что страх нагонять.

Шли вдоль реки. Продираться было трудновато. То кустарник непролазный, то болота. Иногда выручали звериные тропы. К слиянию Синелилы и Тюра вышли на шестой день.

— Ну, вот, — сказал Ёха, разглядывая широкий плес, — давай пообедаем, да рванем делом заниматься. Тебе вниз по Тюру, мне вверх. Времечко поджимает.

Хоть время и поджимало, пообедали не торопясь. Наконец, Ёха встал, подхватил свой мешок, и протянул руку:

— Счастливо, углежог. Хотя, помяни мое слово — сменишь ты занятие. Кто головы рубил, тому к дровам возвращаться интереса нет. Время сейчас не такое. Хватит холопствовать. Биться за всеобщую свободу и равноправие пора.

Лит биться за какую-то всеобщую свободу совсем не рвался, но руку осторожно пожал. В Кэкстоне ручкаться обычая не было, но обижать северянина не хотелось.

— Значит, успеха, Лит, — белобрысый закинул веревочную лямку мешка за плечо. — Может, свидимся. Здесь народу мало, дорог еще меньше. Ты уж поглядывай, кого рубишь. А то когда взъяришься, так ой-ой-ой! Ну, бывай.

Ёха решительно зашагал к ельнику.

— Эй, — окликнул Лит. Ни с того, ни с сего, захотелось сделать глупость. С ножом расставаться страсть как жаль было. Но вынул из-за голенища, протянул узкой рукоятью вперед. — Бери. А то совсем без инструмента гулять собрался.

— А ты?

— Ха, мне за глаза топора хватит.

— Это да, ты им разве что не бреешься. Только нож-то тебе тоже нужен.

— Бери. Не ломайся, небось не девка.

Ёха взял нож-рыбку, полюбовался.

— Спасибо. Вот отдарить нечем. Даже медяшки нет.

— Так это подарок. Чего за него платить?

— Обычай такой есть. Насчет оружия. Ну да ладно, вот в следующий раз встретимся, тогда отдарю.

— Брось. Просто подарок.

— Хороший подарок. Вещь. Вроде как ко дню рождения.

— Ты свой день рождения знаешь? — удивился Лит.

— Угу. Вроде как прошел уже. 14 сентября. Это месяц такой.

— Гонишь?

— Точно. Нездешний это месяц. Короткий и теплый. Ну, бывай.

Лит еще посидел у угасающего костра, глядя на ельник. Смешной, все-таки, парень Бешенный. Ну, не бешенный, а просто с придурью. Месяц сен-тябррь? Надо же такое выдумать.

Король раздраженно заглянул в бокал. Слишком серьезный разговор. Никто не пьет. Зря добрый напиток выдыхается.

— Подведем итог. В Кэкстоне у нас шесть надежных агентов. Так, мой добрый лорд Маэл?

— Их пятеро, мой король, — сконфуженно сказал глава тайной службы.

Король посмотрел на него печально. Не на своем месте Маэл. Совершенно не годится на роль паука, способного сотни нитей дергать. Права была Гиата. Но другого человека, достойного такого доверия, в королевстве попросту нет. По крайней мере, человека, не только способного разобраться в интригах и происках как врагов, так и союзников, но еще и согласного посвятить подобному мерзкому занятию всю свою жизнь. Два года назад Маэлу пришлось чуть ли не тюрьмой грозить. Все честные, все жаждут с мечом в руках, лицом к лицу с врагом встречаться. Другие со своей жадностью совладать не в силах. За горсть серебра сочтут своим долгом любой секрет продать. Третьи за столом или в объятьях любовницы язык придержать не могут. Глупость везде, покрой их лишай козлиный. Ну и королевство.

— Значит, пятеро. И все в один голос доносят о злоупотреблениях при ремонте замка? Что бы это значило, господа?

— Врут. Их купили или держат за глотку, — пробурчал лорд Фиш.

Лорд Камбр согласно кивнул.

Оба старика, официально отойдя от дел, сочли, что прежнее соперничество уже не столь увлекательно. Теперь поют хором. Смотреть противно.

— С нетерпением жду ваших предложений, — сказал король.

— Об этой пятерке осведомителей придется забыть, — лорд Фиш с сочувствием покосился на Маэла. — Продолжать им платить, просматривать донесения, и складывать в дальнюю папку.

— Чудесно. Они у нас все платные, Маэл?

— Четверо из пяти.

— Еще лучше. Помнится, совсем недавно люди работали из преданности к Короне.

— Мой король, я не могу ни испугать, ни поймать на горячем. Ниточек в Кэкстон практически не осталось, — признал Маэл. — За последние месяцы туда было послано четверо. Ни один до города не добрался. Или добрался, но не прислал ни строчки.

— Мы уже поняли. Значит, все-таки заговор? Кто именно? Этот дубовый Эйди — понятно. Он всегда в гуще. Господа, мы гоняемся за стариком почти десять лет. Полагаете, стоит отметить юбилей?

— Он осторожен, — проворчал лорд Фиш. — К тому же, шесть лет из десяти мы о нем ничего не слышали.

— И сейчас не услышали бы, если бы не наш Одноглазый лорд. Ква, что нам грозит?

Одноглазый, (он же Ква, Квазимодо, Полумордый) сейчас не выглядел одноглазым. Фарфоровый глаз, занявший место в пустой глазнице, смотрел весьма жизнерадостно. Да и сам шпион, в добротном купеческом наряде и мягких сапогах, производил самое достойное впечатление. Хоть на пост Главы Торговой гильдии назначай. Нет, для этого все-таки чересчур молод. Торговцы не поймут.

— Мой король, там нехорошо. Совсем нехорошо. Они самоуверенны. Тот хорек из Совета Закона держался так, будто «крестовые» в городе полные хозяева. Не в старом дристуне Эйди дело, есть за ними еще сила…

Тон у Квазимодо спокойный, но слов не выбирает. Не сглаживает. Возможно, это после добровольного заключения и долгой дороги. Но скорее чувствует, пройдоха, опасность. Не обстановка в Кэкстоне его беспокоит, и вряд ли спокойствие столицы. По сути, и на королевство одноглазому наплевать. О своих заботится. Впрочем, когда-то одноглазому хватило наглости прямо о своих приоритетах заявить. Честный жулик и вор. Полезный. И, чтоб ему его родственнички-стурвормы в нахальный глаз плюнули, симпатичный ворюга. Если он обеспокоен за своих, значит что-то вот-вот случится.