Анатолий Ткачук - Лекарство от Апокалипсиса

Незаметно Алекс вновь потянулся пальцами к арматуре. Теперь рука окрепла, и он надежно сжал пальцами холодную сталь.

– Тебе это не пригодится, – усмехнулся Макс, демонстративно повернувшись спиной и отойдя немного в сторону.

В ответ на этот жест Алекс выпустил из руки арматуру и попытался встать – силы медленно возвращались к нему.

– Да что же произошло со мной? – выругавшись, проговорил Алекс, обращаясь то ли к Максу, то ли к гулкой тишине коридора.

– Расскажи мне, что ты видел, – вновь проговорил Макс.

– Да что рассказывать? Я шел по коридору саркофага, несколько раз повернул и уже не смог найти выхода назад.

– А потом? – Максу явно не терпелось услышать всю историю целиком.

– Потом я вышел к этому месту.

– Что? Что ты здесь увидел?

– Я заглянул в комнату, увидел приборы, которые один за другим стали сходить с ума! Сначала цифры на экранах замелькали, как ненормальные, а потом стали один за другим срабатывать звуковые сигналы. У меня этот писк до сих пор в ушах стоит.

– То есть, все это произошло в ту секунду, когда ты вошел? И ты с ними ничего не делал? – Макс, сжав зубы, настороженно смотрел на своего собеседника. От этого казалось, что его борода угрожающе выдалась вперед, и все едва различимые очертания лица резко обострились.

– Я не знаю! Писк датчиков раздался только после того, как я оказался внутри.

– Как быстро ты шел по коридору? – Макс не унимался, задавая все новые и новые вопросы.

– Не знаю… не быстро… медленно, да какая разница? Какое это может иметь значение? Что со мной произошло? – Алекса подобный допрос начинал раздражать.

– Разница велика. Может быть, от этого зависит моя дальнейшая жизнь, ну и твоя, возможно.

Алекс, уже стоя на ногах и лишь немного опираясь о стену, с удивлением поднял глаза на Макса, безмолвно спрашивая, как от этого может зависеть его жизнь? Но собеседник упрямо молчал, игнорируя его любопытство.

– Я шел медленно, – выдержав паузу и не дождавшись ответа, проговорил Алекс, – внимательно осматривая все вокруг. – От угла до помещения с приборами у меня ушло минут десять, не больше.

– Мало… слишком мало. Такого просто не может быть… – казалось, Макс говорил сам с собой. – Прошло не больше часа.

Такого никогда еще не бывало… никогда… Должна была пройти, по меньшей мере, неделя, чтобы накопилось достаточное количество энергии. Это просто невозможно. Как это могло произойти сейчас?

– Что невозможно? Чего не могло произойти? Что вообще здесь за чертовщина творится? – Алекс буквально требовал ответа.

– Что творится… Если бы я сам знал.

– Но…

– Я бы даже сказал, что творилось, творится и будет твориться… Представь, что все события прошлого, настоящего и будущего существуют одновременно в некоем глобальном поле событий, в котором находимся мы, эта станция, вся Чернобыльская зона, ядерная война… Мы видим лишь один миг, который называем настоящим.

– Вы хотите сказать…

– И вот что происходит, – Макс вновь не обратил внимания на Алекса, попытавшегося что-то уточнить, и продолжил свою мысль. – Происходит взрыв реактора на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС. Это колоссальное в своем роде событие, подобных которому планета, по крайней мере, на нашем веку не знала. За ним последовал не только выброс огромного количества радиоактивных материалов в атмосферу, но и колоссальное выделение энергии. Но дело все вот в чем: мы в понимании мироустройства слишком сильно отстали от техногенного развития. Специалисты смогли оценить тепловое излучение, радиационное. И они увидели, что оно превышает все разумные пределы. Только они смогли зафиксировать лишь те типы излучений, о которых было известно на текущий момент времени. Этот взрыв был настолько уникален, что он породил еще неизученные наукой энергии, которые дали толчок для зарождения пространственно-временного перехода.

– Пространственно-временного перехода? То есть, все, что я видел, произошло на самом деле? И это не сон? Не фантазия моего больного воображения?

– К сожалению, нет. Науке путешествия во времени оказались не по силам, а природе – вполне. Я называю это червоточиной, или пространственно-временным тоннелем. Он способен открываться примерно один раз в неделю при резком росте сейсмической и геомагнитной активности. До ядерной войны, когда сейсмическая обстановка была спокойнее, это случалось значительно реже, иногда всего лишь раз в несколько месяцев. То есть, происходит всплеск, открывающий проход, соединяющий точку входа, расположенную в этом коридоре, с одним из выходов в ином месте и времени. Всплеск длится считанные минуты, затем проход в тоннель закрывается. И нужно время, чтобы энергия накопилась снова. Некоторые параметры мои приборы способны зафиксировать, но я думаю, что далеко не все. Это явление впервые заметили в 1996 году, тогда его назвали нейтронной аномалией, объяснив тем, что радиоактивные элементы, перемещаясь внутри саркофага, иногда образуют неожиданные скопления, которые и дают резкий скачок активности. Но дело не только в том, что происходят нейтронные всплески, точнее, эти всплески оказываются следствием некоторых других процессов.

– Других процессов? – Алексу хотелось просто пожать плечами, подозревая, что человек, живущий в саркофаге, просто сошел с ума. Но его останавливал тот факт, что он сам наблюдал явление, объяснить которое при помощи своих знаний был не в состоянии.

– Других, совершенно других и неизвестных человеку.

– В чем они заключаются? – Алекс почувствовал, что его начинало нестерпимо тошнить, к тому же заныли коленные суставы, но он продолжал внимательно слушать Макса.

– Это слишком сложный вопрос, – он усмехнулся. – Я бы сказал, что самый сложный вопрос. Я провел множество расчетов, и картина у меня сложилась лишь частично. – Макс раскрыл тетрадь с математическими выкладками и стал указывать пальцем в некоторые результаты. – Я вижу картину так. В результате взрыва реактора на нижние уровни разрушенного энергоблока попало большое количество различных элементов в весьма нестандартных сочетаниях и состояниях, которые ранее никогда и нигде в искусственных условиях получать не удавалось. Что-то в виде расплавов, мелкодисперсной пыли, что-то в виде более крупных формаций. В результате взрыва реактора все это соединилось в уникальную и едва ли воспроизводимую комбинацию, продолжающую излучать ранее неизвестные виды энергий.

– Я сомневаюсь, что кто-то взялся бы искусственным образом создавать нечто подобное. К тому же никто достоверно не знает всех параметров произошедшего взрыва реактора и того, что последовало непосредственно за ним.

– Это так, – сухо кивнул Макс, увлекая Алекса в коридор за собой. – Тебе нужно смыть с себя эту грязь, иначе у нас могут возникнуть проблемы. – Так вот, как я уже говорил, взрыву сопутствовало огромное количество сложных физических процессов и явлений, параметры которых едва ли полностью понятны. И здесь возникает целый ряд вопросов, на которые я не имею адекватных ответов. При помощи кварцевого магнитного вариометра мне удалось зафиксировать мощное геомагнитное излучение, которое, судя по всему, и является элементом, провоцирующим зарождение перехода. Я фиксировал здесь рекордные значения параметров магнитного поля Земли из когда-либо наблюдавшихся в лабораторных условиях. Я не знаю, был ли этот источник геомагнитного излучения до аварии, или же он активизировался уже после… Теперь, после ядерной войны, фиксируемые параметры значительно выросли.